Культура и мир - Сборник статей

На идее «вторичного рождения» основывалось восстановление в правах людей, ошибочно признанных умершими. Так, в Древней Греции человека, считавшегося умершим, хоронили даже в его отсутствие, чтобы успокоить его дух – в противном случае он станет тревожить родственников. Если же обнаруживалось, что символически похороненный человек жив, сначала это вызывало переполох: его, как нечистого, избегали, отстраняли от всякого участия в делах общности. И лишь после того, как родственники совершали обряд, способствующий новому рождению мнимоумершего, он вновь становился членом социума. Для этого требовалось пропустить его через женское платье, затем с помощью повитухи обмыть тело, завернуть в пеленки и, наконец, приложить к груди женщины (Фрэзер 1985: 240).

Посвятительные обряды традиционных обществ сохранили элементы, характерные для сознания, сложившегося под влиянием тотемизма – веры в кровную близость своей родоплеменной общности с животными. Например, в Индии человек, желающий вступить в высшую касту или быть восстановленным в прежней касте, откуда он был исключен по какой-то случайности или за дурное поведение, мог имитировать “вторичное рождение” не от женщины, а от коровы. В процессе инициации его пропускали под брюхом животного, а затем отец “вновь рожденного” обнюхивал его – аналогично тому, что делает корова с теленком. У семитов в таких целях практиковалось надевание на человека шкуры козы (Фрэзер 1985: 245–246).

Характеризуя органичные для раннеродового общества механизмы социальной регуляции, Дж. Фрэзер писал: «…Имитация повторного рождения от женщины или животного была… средством, к которому прибегали в тех случаях, когда по той или иной причине человеку нужно было расстаться со своей прежней личностью и присвоить себе другую, чтобы начать новую жизнь. Короче говоря, на первоначальной ступени истории права юридическая фикция вторичного рождения часто служила способом отметить изменения в социальном положении человека» (Фрэзер 1985: 238–239).

Издревле исключительно важное значение придавалось семейно-брачным отношениям, поддержание которых, согласно синкретическому мышлению наших предков, напрямую обеспечивает порядок не только в социальной сфере, но и миропорядок в целом, органическое единство микро– и макрокосма.

Древний мир – это большая семья близких родственников. Первобытный социум допускал браки не только между богами, между богами и людьми, но и, как это не покажется парадоксальным, – между людьми и предметами, воспринимавшимися анимистическим сознанием живыми, одухотворенными. Широко распространенный в прошлом обычай женитьбы богов на статуях и людях воплощал идею плодородия земли, а следовательно, обеспечения устойчивости родоплеменной общности.

В первобытном мире безусловное соблюдение всеми членами общности неписаных правил – обычаев и традиций, поддерживаемых верой в беспрекословность запретов – табу, не подлежало сомнению.

В эпоху средневековья функцию учета и контроля брала на себя церковь. Поощрения и запреты в сфере земного бытия человека имели религиозный характер и предполагали жесткий самоконтроль, а также учет мнения церковной общины и духовенства. Вся совокупность санкций в отношении индивидов освещалась именем трансцендентного Бога, предписаниями о волеизъявлении Абсолютной личности или же воли пророков. Духовенство, сменившее жрецов в качестве посредников между Богом и людьми, совершало таинства, символизирующие переход индивида на каждую новую ступень бытия.

Однако наряду с церковными ритуалами сохранялись и освященные многовековой культурой народные традиции. Даже в условиях доминирования религиозных правил жизни для брака, по народным представлениям, одного венчания было недостаточно. «Для полного признания брака требовалась более древняя, по происхождению коллективная, семейная и общинная санкция, которая выражалась в бытовом свадебном обряде. Брак с венчанием, но без свадьбы не поощрялся» (Макашина 2003: 487).

Вследствие распада родоплеменных связей и ослабления роли религиозных норм жизни традиционные социокультурные институты оказывались не способными удовлетворить социальные запросы индивидов и общества в целом. В этих условиях уже светское государство, претендующее на роль высшего арбитра в социуме, инициирует создание новых механизмов социальной регуляции с целью поставить себе на службу всех своих подданных. Учреждением специальных органов регистрации гражданского состояния власть добивается возможности влиять на социальные процессы, а значит, и управлять ими.

В 1722 г. Указом Петра I учреждается обязательная запись рождений у православного населения, для чего вводятся метрические книги (от польск. – список, учет, мера; отсюда «метрики» – свидетельство о рождении), регистрирующие акты рождения и крещения, бракосочетания и смерти. Затем государство охватывает учетом лиц неправославного вероисповедания: с 1826 года – католиков, с 1828 – мусульман, с 1832 – лютеран, с 1835 – евреев, с 1874 – старообрядцев.

В петровскую эпоху институт брака и семьи становится важным инструментом европеизации общества. Так, Указ 1714 г. требовал от вступающих в брак дворян обязательного образовательного минимума – знания арифметики и геометрии, в подтверждение чему жених должен был представлять справку, а Указ 1722 г. запрещал жениться “дуракам, не годным к государственной службе и наукам”. При этом стали поощряться браки по взаимной симпатии, которые, по мнению императора, способствуют большей рождаемости. Однако по-прежнему было необходимо благословение родителей, а для государственных служащих в XIX в. еще и согласие начальства.

Функция «ведать о количестве всего российского государства людей», возложенная в XVIII в. монаршей властью на институт церкви, сохранялась за ним до начала XX столетия. Современный институт ЗАГС, возникший после Октябрьской революции 1917 года, стал ответом на усложнившиеся социальные процессы. Его учреждение в самые первые дни существования нового государства свидетельствует о намерении большевистской власти, во-первых, лишить церковь функции легитимизации рождений, брака и смерти. Хотя декрет СНК РСФСР о гражданском браке от 18 декабря 1917 года, например, не отменял церковный брак, он стал восприниматься как факт частной жизни и без регистрации в государственном учреждении рассматривался как незаконный. Во-вторых, советское государство получило возможность через органы ЗАГС не только контролировать демографическую ситуацию, соблюдение условий создания и распада семей, но и, усложняя процедуры развода, отказывая в регистрации браков с иностранцами и т. п., вмешиваться в частную жизнь граждан. Примечательно, что органы ЗАГС в течение многих лет – вплоть до 1956 г. – были в подчинении НКВД. В 1934 г. служба сотрудников ранжировалась по милицейским чинам, а начальники отделов носили лейтенантские погоны.

Сегодня, в условиях перехода от тоталитарного к демократическому обществу, институт ЗАГС прежде всего заинтересован обеспечить реализацию прав личности. Являясь важным звеном в системе государственной службы, он не ограничивает свою деятельность регистрационными функциями. Взаимодействуя со всеми государственными органами – от Государственного реестра, органов социальной защиты, здравоохранения, образования до юстиции, прокуратуры, внутренних дел и др., учреждения ЗАГС объективно исполняют роль гораздо более значительную, чем рутинный учет. За количеством зарегистрированных рождений и смертей, заключенных и расторгнутых браков, выбором имен для детей открывается динамика политического, экономического, социального, нравственного развития общества. Так, рост рождаемости показывает признаки стабильности жизни, социального оптимизма граждан, и наоборот, спад рождаемости и рост смертности свидетельствует о кризисных явлениях, социальной энтропии. Все это, словно чуткий барометр, сигнализирует власти и гражданам о социальном самочувствии общества. Предоставляемые органами ЗАГС данные – ценный материал для объективной оценки общественной ситуации, а следовательно, и для разработки социальной и культурной политики государства.

В любой социальной практике можно обнаружить рациональное и иррациональное содержание. Понятно, что в деятельности органов ЗАГС, осуществляемой ими в интересах государства, на первом плане оказываются прагматические процедуры. Однако в регистрации изменений возрастного и социального статуса людей скрывается глубокий символический смысл: уходящая корнями в древность идея круга, воплощающего представления об упорядоченности пространства жизни, бесконечности и целостности универсума. Благодаря сопровождающим регистрацию рождения и бракосочетания обрядам актуализируется иррациональное, символическое содержание события.

В послереволюционные годы государство, пытаясь снизить роль церкви в вопросах социальной регуляции, инициировало новые гражданские обряды, соответствующие революционному пафосу времени, – октябрины, звездины и т. д. Часть граждан предлагала вовсе не придавать значения обрядовой стороне социальной практики. Наиболее радикально эту идею сформулировал В. Маяковский в агитпоэме «Обряды» (1923). Призывая отказаться от церковных ритуалов, он писал: