Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

Мне тошно было все это слушать. Во-первых, потому, что это навязло в зубах. Во- вторых, потому, что коммунисты, пусть даже не сочувствуя нам и не соглашаясь с нами, должны были бы проявить понимание, что у нас иначе не будет и не может быть. И если они хотят считаться с ролью Советского Союза — такого, каков он есть, они должны бы приспособиться к этому или учитывать хотя бы. Иначе зачем тогда комдвижение?

Впрочем, я все менее уверен, что им — и швейцарцам, и другим — нужны. Конечно, эти старики рассчитывают (или уже имеют) получить от нас пенсии, получают они и ежегодно вспомоществование. Но больше мы им уже ни на что не нужны. Наш моральный авторитет в рабочем классе, не говоря о другом населении — как силы революционной и как пример для подражания — сведен к нулю. Наши внешние дела и «успехи» — вызывают обратное действие на западную публику. И коммунистам апеллировать к массе от своего братства с КПСС сейчас уже никак не с руки. Мы в глазах этой массы — в лучшем случае сверхдержава. А наше героическое прошлое и наши жертвы против фашизма — история. И потом, в конце концов, мы защищали самих себя! Это еще Черчилль сказал, тем более, что прошло 30 таких динамичных лет. У нас цепь времен поддерживается искусственно (школой, пропагандой, литературой — всей нашей советской культурой). У них же она — достояние «специалистов», части интеллигенции, у которых (что касается их собственной родины) своя «цепь времен».

Слушал я швейцарцев и думал: а не превращается ли на наших глазах МКД в ведомственный бизнес товарища Пономарева?! Не поддерживается ли в нем душонка вот такими поездками, вроде моей, не говоря уж о таком сделанном нами целиком (а потом повернувшимся против нас) мероприятием, как Берлинская конференция?!

А (как и в других подобных случаях) здесь, в Женеве, я искренне «заводился» — говорил им о нелепости и опасности представлять духовную и идейную жизнь, вообще весь характер жизни советского народа так, как это делается «у вас». Говорил об огромном потоке литературы, высокого притом класса, о бесчисленном разнообразии острых и великих проблем, которые поднимает, разрабатывает, и о которых спорит не только интеллигенция, о неутоленной жажде знаний, о невероятном уровне потребления духовных ценностей — не сравнимом ни с одной страной мира, о масштабах и сложностях нашего общества, о содержательности и философском богатстве, разнообразии того, что называется «личностью». Пытался приводить всякие примеры.

Словом, хотел им показать, что они абсолютно не представляют себе того, о чем с такой легкостью и с таким апломбом судят, опираясь на обозленных и мелкотравчатых «диссидентов». Вернее, я призывал их, коммунистов, не подкидывать красок для разрисовки облика, который создают антисоветчики.

Я видел, что это «производит». Хофер начал, например, рассуждать, что молодежь- де на Западе теперь политически грамотная, с порядочным культурным багажом, и ее не удовлетворяет, как вы пишите свою собственную историю (намекая на замалчивание Троцкого, о чем мне еще ранее сообщили посольские). Ответил притчей: конечно, у нас нет денег, чтоб удовлетворить все вкусы культурной молодежи Запада, интересующейся нами. Но те, особенно из КП, кто специально нас изучает, должен был бы знать, что за 20 лет после XX съезда изданы тысячи книг, архивных документов, целых документальных серий, десятки тысяч исследовательских статей, сборников, стенограмм съездов, конференций, Пленумов КПСС… и там ни о чем не умалчивается, там все, как было. Извольте. Но вот даже такой «признанный» специалист, как Элленштейн, не потрудился со всем этим ознакомиться. А поверхностность в таких делах со стороны коммуниста, даже если он не антисоветчик в душе, неизбежно, в силу окружения, в том числе буржуазно-литературного, «кремленологического», заводит таких вот коммунистов в антисоветскую компанию.

Крыть им в общем нечем было. Но проблема в другом. Ведь все эти аргументы действенны и уместны, если наличествует «коммунистическая совесть», т. е. искреннее желание нас знать и понимать, хотеть быть нашими друзьями.

Но то, что создавало когда-то международное коммунистическое движение, и что его поддерживало как единое целое — «сделать как в России», исчезло навсегда не только из объективной жизни, но и из сознания коммунистов, даже самых преданных нам. А тогда — зачем им нас знать? Только, чтоб отбиваться от буржуазной антисоветчины? Пожалуй. Но это — не жизненная потребность, так как они теперь твердо знают: «они пойдут своим путем», или вообще никаким. Эту дилемму очень остро и открыто поставил Берлингуэр: капитал очень хотел бы, чтобы мы пошли советским путем, ибо он теперь достаточно умен и силен, и понимает, что это для нас — самый верный путь к краху.

Около 6 вечера кончили. Венсан заключал так, чтобы «снять необходимость» говорить опять мне. Но я все-таки попросил слова. И еще раз «объяснял» минут 20.

Венсан пошел нас с Якухиным провожать до консульства. Я ему по дороге пытался рассказать про Ибаррури, о том, что она говорила в ЦК о Каррильо. Он заторопился отреагировать, что, мол, и ему она это давно говорила: опять то же — не хочет он «быть информирован от нас», не хочет ангажироваться, не хочет не только лезть, но даже знать о «чужих делах». Говорить же о чем попало он большой мастер.

Моросило. Венсан показывал Женеву. Устал, когда подошли к консульству. Я попросил машину, чтоб его отвезли домой. Но для своих 72-х он — живчик.

Встречал сегодня Б. Н.'а во Внуково-2. Вернулся из Праги с совещания 75 компартий по журналу ПМС. В «правде» была его речь чуть ли не на подвал. Его тост на приеме у Гусака. Большие подборки выступлений других.

Словом, опять Б. Н. силовым приемом из ничего произвел заметное политическое событие, тіпі-международное комсовещание. С точки зрения реального влияния на МКД — нуль. Но с точки зрения символики, которой, собственно, оно и теплится, — кое-что. Буржуазная же пропаганда доделает дело, организуя большие комментарии, в которых наигранные страхи перед замыслами Москвы только усилят впечатление от «события».

В конце апреля было Политбюро. Обсуждался проект Конституции (вопрос выносится на Пленум 24 мая). Проект этот Б. Н. готовил года два, если не больше. Еще Красин этим занимался на Даче Горького. Теперь Б. Н. утвержден руководителем Рабочей группы по подготовке проекта. Он, должно быть, опять видит в этом свой звездный час.

Однако, за оставшиеся три недели почти невероятно, чтобы был подготовлен дельный проект. Я читал замечания членов ПБ, в том числе Леонида Ильича — их много, даже с вариантами параграфов (это уж помощнички постарались и, возможно, целые отделы.). Но даже то, что сказал Брежнев, — а у него наиболее политичные были замечания, свидетельствует, что работы еще очень много. И Б. Н. явно недооценивает это, хотя и понимает: сегодня прямо с аэродрома поехал в ЦК и собрал свою «команду», которая уже была наготове.