Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

эры, то есть до октября 145 г. до н. э. Так что это опасное восстание уже развивалось, когда в Антиохии совершались такие жестокости во имя царя Деметрия.

Естественно, вследствие всего этого, когда Трифон атаковал Антиохию, город был рад с восторгом его приветствовать. Незадолго до того он изгнал Александра Баласа, но опыт критского правления убедил антиохийцев в том, что царь-чурбан в любом случае лучше царя-журавля[1688]. Так что Антиох VI с триумфом вошел в Антиохию[1689].

Владение Антиохией и Апамеей сделало партию Антиоха господствующей в Сирии. Но Трифон был еще недостаточно силен, чтобы полностью изгнать законного царя. Двор Деметрия перебрался в Селевкию на берегу моря, где традиции верности законной линии династии были сильнее, чем в Антиохии, – или где они, может быть, не подверглись столь суровому испытанию[1690]. И опять-таки с двумя воюющими царями в одной стране беспорядочная гражданская война продолжалась во многих провинциях. Естественно, невозможно сказать, как эти две партии проигрывали и выигрывали во всех ее превратностях. Грубо говоря, власть Трифона, судя по всему, была значительна в долине Оронта от Апамеи до Антиохии – в центральном с политической точки зрения регионе царства. С другой стороны, внешние провинции – те, что были вдалеке от мест, где разворачивался беспредел критян, – оставались, насколько мы можем видеть, верны Деметрию. Что касается Киликии, то есть свидетельство – монета, отчеканенная в Малле, но она не датирована[1691]. Однако у Трифона была некоторая опора в Киликии, поскольку мы слышим, что он превратил Коракесий в мощную прибрежную крепость, которая стала базой для пиратских экспедиций против сирийского берега, и что фактически именно из пиратского отряда под командованием Трифона выросла великая пиратская «держава» следующих семидесяти лет[1692]. Деметрий удерживал весь сирийский берег от Селевкии до Ливана. Мы знаем, что он находился в Лаодикее[1693]. Монеты доказывают, что он продолжал править Тиром и Сидоном[1694]. Что касается Месопотамии и Вавилонии, то у нас также есть доказательства тому, что признанным здесь царем был Деметрий.

С другой стороны, в Келесирии преобладала власть Антиоха Диониса. Иудеи предоставили Деметрию свои услуги для истребления антиохийцев, но вскоре среди них распространилось недовольство, когда они узнали, что он не убрал гарнизон из акрополя. Итак, они были готовы ответить на призыв Трифона – поддержать сына их старого друга Александра Баласа. Во имя Антиоха Трифон послал Ионафану багряные одежды и золотую брошь родича царя, а его брат Симон стал стратегом Антиоха во всей провинции «от области Тирской до пределов Египта», то есть в Келесирии без Финикии, которой владел Деметрий[1695].

Теперь Ионафан, как представитель царя, имел в своем распоряжении не только набранные им войска из иудеев, но и царскую армию и весьма активно выступал за Антиоха: он передвигался из города в город по Келесирии и призывал города признать сына Александра. Газа оказала упорное сопротивление, но Деметрий не мог помочь городу, и он пал после осады. Военные действия Ионафана дотянулись до самого Дамаска. Власть Деметрия на юге царства на некоторое время кончилась[1696].

Какие-то столкновения произошли в Галилее[1697] между Ионафаном и полководцами Деметрия – одно на море Миром в долине Хазора и другое дальше к северу близ Хамата, но у нас нет о них данных, кроме иудейских[1698], поэтому истинная подоплека этих событий нам неизвестна.

Но пока хасмонейские вожди воевали от имени царя Антиоха, они улучшали свое положение в других целях – а не только в тех, для которых им была дана власть. Тимон, заставив гарнизон язычников уйти из Бет-Сура, заменил его иудейским[1699]. Кроме того, он укрепил Адиду, которая господствовала над дорогой от Яффы к Иудейскому нагорью, сделав ее иудейской крепостью[1700]. В самой Яффе, якобы для того, чтобы сберечь ее от оккупации Деметрием, Симон также разместил иудейский гарнизон[1701]. Блокада акрополя возобновилась: осаждающие подбирались все ближе. Укрепления Иерусалима починили и укрепили[1702].

В то же самое время иудейская община стала вести себя с иностранными державами как независимое государство. Ионафан, как первосвященник, послал послов в Рим, чтобы вернуть покровительство, которое на недолгое время было завоевано Иудой в 161 г. до н. э. Посланники также должны были по пути установить дружеские отношения между иудейским государством и некоторыми греческими городами, прежде всего Спартой[1703].

Разумеется, все эти действия со стороны иудейских лидеров в Антиохии воспринимали неблагосклонно. Трифон, который пришел к власти как представитель национального греко-македонского движения, едва ли мог показать, что он меньше, чем предыдущие правители, хочет добиться македонского господства в Иудее. Он решил нанести внезапный и тайный удар, пока не стало слишком поздно. Трифон переместился с войсками в Скифополь (Бет-Шан), и Ионафан прибыл, чтобы встретить его как друга с большой свитой из иудейских войск. Трифон принял его с большими почестями и убедил Ионафана отпустить свою армию и проводить его лишь с тысячью человек до Птолемаиды. Как только за спиной Ионафана закрылись врата Птолемаиды, его тысяча воинов внезапно были истреблены и сам он попал в плен[1704].

Новости о том, что произошло, вызвали страшную панику в Иерусалиме. Но Симон повел себя достойно в такой момент и заставил людей поверить, что у них все еще остался предводитель[1705]. Таким образом, вместо того чтобы предаваться отчаянию, иудеи продолжали строить укрепления Иерусалима и предприняли решительные действия в Яффе. Там уже стоял иудейский гарнизон; теперь все население выселили, и его место заняли иудейские семьи[1706].

Трифон пошел на Иудею, взяв с собой Ионафана. Он потребовал 100 талантов, которые, как он говорил, был должен Ионафан как царский служащий, и двух его сыновей в качестве заложников. Симон был вынужден согласиться, иначе его мотивы были бы неправильно поняты. Не стоит и говорить, что Ионафана не отпустили. Трифон не завершил завоевания Иудеи. Он обошел кругом нагорье, в то время как гарнизон в акрополе, который теперь уже умирал от голода, прислал ему горестный вопль о помощи. Однако все дороги были перекрыты – дорога с запада потому, что Ионафан догадался заранее укрепить Адиду, а с юга, из Адоры, – из-за необычного снегопада. Он ушел на другую сторону Иордана и в Васкаме (что это за место, неизвестно) казнил Ионафана. Оттуда он вернулся на Север. «Тогда Симон послал и взял кости Ионафана, брата своего, и похоронил их в Модине, городе отцов своих». Великий памятник Хасмонейского дома там можно разглядеть с кораблей