Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Владимир Геннадьевич Поселягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После моего такого спича особых возражений больше не было, и я уже спокойно стал собираться. Набрал немного продовольствия с собой, дня на три, на себя и псов, дед санки проверил, добротные, крепкие, потом мы во дворе вместе всё на них грузили, связав верёвкой и накрыв куском старого брезента. Немного всё же тяжело получилось, но думаю, дотащу. Я из-за этого и палки лыжные взял. Сам я оделся хорошо: утеплённое нижнее белье из рубахи и кальсон, двойная пара шерстяных носков и валенки, ватные штаны, свитер, телогрейка, бабушкины вязаные перчатки, поверх них меховые рукавицы. Потом поверх белый маскхалат, сверху белый треух. За спиной сидор. На санках лежал тулуп. Это если замерзать буду или ночевать в лесу. Всяко может быть.
Потом было недолгое прощание, я честно предупредил, что отсутствовать буду минимум три дня, максимум неделю. В общем, рано пусть не ждут. Фонарик был, под телогрейкой, чтобы не замёрз, но он мне пока без надобности, это на крайний случай. Лайки, подзываемые свистом, радостно скакали вокруг, они ещё не догадывались, какой длинный путь нас ждёт. Ничего, вся четвёрка вокруг, никто не отстал, доберёмся. Хм, а Шарик как сидел на цепи у деда с бабушкой во дворе, так и сидел. В новый дом переводить мы его не стали.
Я двигался, на лыжах, работая палками. Двигался через Москву, но окраинами, не выезжая на центральные улицы, где хватало баррикад и патрулей. Через районы с частными домами шёл, везло, удавалось так проходить, чтобы на глаза патрулям не попадаться. Комендантский час начался, когда я уже покинул территорию Москвы. Бежал на лыжах, практически не останавливаясь, изредка переходя на шаг, чтобы перевести дух. Лайки уже не носились, вокруг всё обнюхивая, после редких охот они немного разжирели, начали форму терять, вот этот наш поход их и встряхнёт, а сейчас шли сзади по моей лыжне, вывалив языки и часто дыша. Притомились уже. Ничего, втянутся.
На выезде из Москвы меня всё же тормознули, обыскивать не стали, посмотрели на винтовку, а я сказал, что состою в охотведомстве и сейчас иду к бабушке в деревню, и меня отпустили. А документов всё равно нет, какие документы в двенадцать лет? Это после четырнадцати комсомольский билет дают, для некоторых деревенских единственный их документ. А так антураж сработал, собаки, лыжи, винтовка, мальчишка-охотник. Бывает и такое. Так что отпустили легко без всяких проверок. Дальше согласуюсь с картой, я её купил на рынке, довольно подробная, хотя и старая, тридцатых годов, свернул с дороги на снежную целину и стал напрямую прокладывать дорогу к деревне, изредка поглядывая на компас. Мне тут нужно пять километров пройти, три из них по полю, а дальше по лесу, а если по дороге, то крюк получается почти в шестнадцать километров. Оно мне надо? Вот и я думаю, что нет, тем более по такому нетронутому снегу, что скрипит под лыжами и санками, ходить я умею. Лайки в принципе тоже учёные, строго по лыжне за мной идут.
Поле я прошёл достаточно быстро, оставив в стороне искорёженные остовы двух зениток. Самой батареи тут уже не было, видимо перенесли в другое место. Там виднелись присыпанные снегом пустые ящики, в основном повреждённые, а так сами зенитки, остов сгоревшей машины и всякая мелочь вроде воронок. К остову грузовика я даже не дёрнулся, мало того, что тот сгорел, так ещё, похоже, попадание в кабину было, ничего не осталось, рама да обода от задних колёс. Сам не сразу понял, что увидел. Шёл, прикидывая маршрут так и эдак. У меня их три было, можно соскочить на какой-то из двух других, если первый будет недоступен. Насчёт деревни я думаю, она без военных должна быть. Стоит в центре крупного лесного массива, зенитчикам там делать нечего, тыловым частям тоже. Далеко от дорог, значит, одни местные жители. Постучусь к кому-нибудь и переночую.
Тут Белка сзади зарычала. Уже по этому рычанию я понял, в чём дело, добычу почуяла. Остановившись, я обернулся и по повёрнутой голове определил, куда она смотрит.
– Зайца учуяла? Это ты молодец. Вижу-вижу косого.
Сняв с плеча винтовку, ремень через голову перекинут был, не совсем удобно для быстрого использования, я прицелился и выстрелил. Ушастый, что привстал на задних лапах, рассматривая нас, упал ничком. Сто пятьдесят метров, да тут докинуть можно. Совсем ничего не боятся. С той стороны окраины Москвы, где я живу, таких уже не осталось, подчистил территории, приходилось подальше уходить. Теперь знаю, что вот тут неплохие охотничьи угодья.
Псы сразу рванули за добычей, это их работа, а я, присев, отстегнул лыжи и стал готовиться к разделке. Полкилометра всего до опушки леса не дошёл, и уже первая остановка. Когда Волк принёс в клыках добычу, я отблагодарил его и Белку сухариками, что носил специально в кармане, лайки их любят. Воду для разделки использовал из фляги, она, как и фонарик с револьвером, под телогрейкой была, тёпленькая. Так что, закончив с этим делом, убрал отмытую тушку в специально подготовленный мешок, а тот на санки. Пока я отмывал руки и собирался, тушка висела мокрая на одной из воткнутых в снег лыжных палок и, когда я уже был готов к движению, успела промёрзнуть на лёгком ветерке, покрывшись слоем льда. Это хорошо сохранит её. Войдя в лес, пошёл уже осторожнее, сторожась. Ходить по лесу зимой, да ещё ночью, это уметь нужно. К счастью, я умел и шёл хоть и осторожно, но достаточно бодро и быстро.
Пару раз лайки подавали сигналы, что что-то чуют, но я шёл дальше, отвлекаться уже не мог, весь резерв времени на того упитанного зайца потратил. Шкурку его взял, кому из деревенских предложу, в принципе и зайца я для этого же брал, в качестве оплаты. Чтобы ещё утром супчику сытного сварили не только мне, но и собакам. Добыча хороша, не думаю, что кто-то откажет. Когда я преодолел лес и вышел на опушку, то сразу рассмотрел помигивание свечи в одной из хат, похоже, кто-то не спал, вот мы и двинулись дальше. Ветер не сразу от нас дуть стал, поэтому деревенские псы поздно начали подавать голос, а уж потом,
