Ветры Разрушения - Питер Джон Хорнби Петтер-Бауэр

поток засосал костяной купол через окно. Возмущенный поток воздуха отбросил большую часть содержимого костяного купола мне в лицо, намочив половину моего туловища и всю приборную панель. Мне удалось удержаться за костяной купол, но остаток этого долгого полета был ужасно холодным и неуютным.

База Чифомбо

ЗАБЕГАЯ ВПЕРЕД ПО ВРЕМЕНИ, я действовал глубже, чем раньше, и недалеко от границы Замбии с Тете, в среднем на высоте около 3000 футов над землей. Скопление облаков затрудняло освещение, и я мог видеть местность только там, где светило солнце. Я только начал замечать признаки значительной человеческой деятельности в районе, заросшем густыми деревьями, и наносил это на свою карту, когда громкий треск справа от меня заставил меня посмотреть на правое крыло. Я был поражен, увидев сотни зеленых и красных трассирующих снарядов, летящих вверх под разными углами, но все они , казалось, исходили от самого самолета. Я много раз видел трассирующие пули раньше, но никогда так плотно, как 12,7-мм, 14,5-мм и, возможно, 23-мм пушки, просвистевшие мимо. Я немедленно вошел в вертикальное пикирование.

Посмотрев вниз, на землю, я увидел, что в мою сторону летит, как мне показалось, меньшее количество трассирующих пуль, но когда я снова посмотрел на небо, они были такими же плотными, как и раньше. Позади меня раздался еще один треск, к тому времени я уже вилял влево-вправо в скоростном спуске к огромной базе террористов, которая простиралась во все стороны, куда бы я ни повернулся. Когда я выровнялся на вершинах деревьев, "троянец", все еще получавший попадания, ужасно замедлился, и сотни людей стреляли из стрелкового оружия так близко, что я понял, что вот-вот умру.

Дважды я проезжал через открытые участки и видел вспышки больших пушек. Казалось, что действительно долгое время я был заперт в ужасном кошмаре в замедленной съемке, когда я проходил ряд за рядом маленьких и больших зданий с соломенными крышами под высокими деревьями, все время находясь под огнем. В отличие от всего, что я читал о людях, стоящих перед лицом смерти, вся моя жизнь не проносилась передо мной, когда я смотрел на пункт за пунктом вперед, веря, что обязательно умру там. Проносящаяся мимо меня земля зафиксировалась в моем мозгу, когда самолет получил удары смесью резких тресков и глухих ударов.

Внезапно я прояснился. Мне показалось, что я нырнул в прохладную воду из раскаленного пламени. Пулевые отверстия в корпусе самолета и ветровых стеклах издавали сильный свистящий звук, но мотор работал нормально.

Я искал большую базу ФРЕЛИМО-кум-ЗАНЛА, известную как Чифомбо, но не ожидал такого горячего приема, когда нашел ее. Все еще запыхавшись, я некоторое время держал прямой курс, прежде чем пришел в себя внутри Замбии. Потребовалось еще немного времени, чтобы взять себя в руки и осознать, что все приборы управления полетом пришли в негодность. Повернув на юго-запад, судя по положению солнца, потребовалось больше времени, чтобы набраться смелости и начать набор высоты. Только когда я закрепился в наборе высоты, я понял что у меня шла кровь из многих мест, отчего мой комбинезон и лицо стали холодными и липкими, но боли не было абсолютно. Указатель уровня топлива в левом и правом баках работал нормально, и я не видел утечки топлива и не чувствовал запаха паров топлива. Примерно каждую минуту я переключался с одного бака на другой, чтобы проверить, нет ли топлива, и через десять минут знал, что вернусь в безопасное место, при условии, что двигатель продолжит работать. Я установил мощность на слух и по реакции двигателя понял, что турбонагнетатель работает; но не было способа узнать, не пропадает ли моторное масло, поэтому я следовал маршруту, максимально удаленному от человеческого жилья. Я подумывал отправиться в Макомб, чтобы получить первую помощь от SAS, но затем решил продолжить путь в Сентенарий, когда понял, что, хотя вокруг было много крови, раны на моем лице, груди, руках и ногах были не более чем неглубокими порезами от кусков металла и битого стекла.

Во время предыдущей разведки глубоко в Мозамбике я чувствовал себя отчетливо одиноким и напуганным, когда внезапно остро осознал, что я совсем не один. Это был опыт, который я считаю невозможным выразить словами, потому что внезапное осознание присутствия Бога одновременно потрясающее, мощное и волнующее. Теперь, когда я пережил пролет над базой Чифомбо и направлялся домой, непосредственное присутствие Бога снова переполнило меня. Чувство, которое я испытал на этот раз, было другим, но его так же невозможно объяснить одними словами.

Именно в этом удивительном состоянии комфорта я посмотрел вниз на землю, когда поднимался примерно на 5000 футов, и понял, что вижу пути с четкостью, необходимой для трансграничной разведки. Я должен был знать это раньше, но, будучи типичным существом привычки, я придерживался уровня, который поначалу показался мне правильным. С того дня я никогда не проводил разведку на территории Мозамбика ниже 5000 футов.

На высоте около 8000 футов была установлена радиосвязь с армейской ретрансляционной станцией на высокой горе Мавурадона в Родезии. Я сказал оператору, что получил повреждения, но рассчитываю благополучно вернуться на Сентенарий. Я мог видеть свою левую основную шину и знал, что она в порядке, но я был готов к трудностям, если бы были проколоты носовая или правая шины. К счастью, при посадке проблем не возникло, и я вырулил на рассредоточение, где обнаружил Питера Кука и пару солдат TF, ожидающих меня с носилками. Я помню, что FAF 3 был почти заброшен, потому что Маунт Дарвин и Мтоко стали операционными центрами.

Я вылетел этим рейсом из Биндуры, где получил брифинг от офицера СБ, который хотел получить более подробную информацию о Чифомбо. Моя причина для восстановления в Centenary заключалась в том, что я знал, что там есть свободные кровати. Но я не могу сказать, почему Питер Кук также был там, потому что он покинул FAF 3, когда оперативная деятельность переместилась на восток, а Centenary перешел под опеку коменданта лагеря виртуальной реальности. Возможно, он помогал в качестве пилота вертолета (повторно прочитано), потому что я не припоминаю, чтобы видел другого пилота единственного вертолета, припаркованного рядом с моим Trojan. В любом случае, поблизости определенно не было персонала 4-й эскадрильи или самолетов.

Сначала я отказался лечь на носилки, но из-за острых осколков в ногах ходить было так больно, что я был вынужден согласиться на то, чтобы меня подвезли к армейской медицинской