Совершенно секретно - Александр Бирюк

Сразу же после эпохального перелета Линдберга рекорды посыпались один за другим. Летчики совершенно разных стран словно хотели наверстать упущенное, и самолеты всех мастей и фирм буквально заполонили небо над Атлантикой. Очень скоро были освоены пассажирские и почтовые линии, накрепко связавшие все европейские центры с американскими. Еще через некоторое время над Атлантикой пионерам больше делать было нечего, и они кинулись осваивать другие океаны.

Вот тут-то и наступили золотые денечки для всех типов авантюристов и мошенников. Первыми оценили преимущества нового вида транспорта контрабандисты. Нельзя сказать, конечно, что и до этого контрабанда не перевозилась на самолетах, но через Атлантику этого не пробовал делать еще никто. Да и мысли об этом не было, однако очень скоро эта мысль кое у кого появилась.

Официальная история трансатлантической авиационной контрабанды началась в 1928 году, когда французскими таможенниками были изъяты золотые слитки у одного из пилотов недавно организованной американской почтовой компании. Однако в моих записях имеется история, которая по вполне ясной причине не вошла в реестр авиационных достижений, но вот причины, похоронившие ее на "кладбище истории" мне непонятны до сих пор. На эту историю совершенно случайно наткнулся американский журналист Роберт Картер, когда работал в архиве Национального музея в Бостоне в 1993 году, и увидела она свет в том же году в журнале "Необычные истории".

Глава 6. Незарегистрированный рекорд

Одним прекрасным майским утром 1923 года, почти за год до того, как Ортейг додумался раскошелиться на свой знаменательный приз, шерифу небольшого массачусетского городка Нантакет, что на побережье залива Кейп-Виньярд (США), один местный житель сообщил, что на одном из островков, щедро разбросанных по заливу, совершил посадку неизвестный самолет. Видимо, этот самолет потерпел аварию, потому что у него сломано крыло, но самого пилота нигде не видно. Заинтересованный шериф немедленно прибыл на место происшествия, и на самом деле обнаружил там летательный аппарат типа "фоккер" голландского производства. Впрочем, в самолетах он разбирался слабо, и все эти данные попросту прочитал на борту самолета. Он обследовал его и обнаружил, что в баках найденного аппарата абсолютно не было горючего. Вероятно, самолет сделал вынужденную посадку, так как не мог дотянуть до города, но неудачно — он задел крылом за сосну. Пилот исчез, и шериф вполне разумно предположил, что тот подался в одну из близлежащих деревень за помощью.

Но прошло время, а пилот так нигде не объявился. Вместо известий о летчике пилот только получил сообщение от одного рыбака: тот сообщал, что у него самым таинственным образом пропала лодка — кто-то перерубил цепь топором или перестрелил из пистолета. Таких происшествий на памяти жителей Нантакетского пролива не бывало, и шериф тут же заподозрил неладное. Он тотчас вернулся в Нантакет, расположенный по другую сторону довольно широкого пролива, и сразу же отправился на паромную станцию выяснять, не встречался ли кому из матросов странный пассажир. Паром на материк должен был уже отходить, но капитан задержал отход и указал шерифу на скучающего в салоне первого класса джентльмена с саквояжем. Шериф поднялся на борт парома и потребовал у незнакомца предъявить документы. Тот оказался полковником американских ВВС Даниэлем Абрамсом. Шериф предложил Абрамсу последовать за ним в полицейский участок, и Абрамс подозрительно легко согласился, но по дороге он напал на шерифа, и свалив его с ног, попытался скрыться в подворотне. Шериф, однако, не растерялся, и схватил Абрамса за ногу. Завязалась борьба, в ходе которой незнакомцу все же удалось вырваться и даже серьезно ранить шерифа камнем, подвернувшимся под руку. К месту схватки стали сбегаться прохожие, и Абрамс, оставив у шерифа в руках свой саквояж, убежал, и поймать его так и не удалось.

В участке полицейские тщательно обследовали саквояж, и обнаружили в нем потайное отделение. В потайном отделении был спрятан холст картины, которую на следующий же день передали в вышестоящие инстанции. Из Бостона, расположенного в 50 милях от Нантакета, со скоростью света примчались агенты ФБР, и они сразу же занялись обследованием самолета. В результате расследования выяснилось, что обнаруженный в саквояже холст принадлежит кисти великого испанского художника Антонио Паламейры, человек под фамилией Абрамс в ВВС США не числится, а самолет, каким-то образом оказавшийся на острове близ Нантакета, совершенно не американского "подданства".

Беглеца разыскать так и не удалось, он ускользнул из рук полиции, зато через несколько дней из Европы пришли совершенно убийственные новости: работа знаменитого Паламейры под названием "Утро на Тибре", которая находилась в руках американской полиции, за неделю до этого была похищена из Лиссабонского музея изобразительных искусств, и за сведения о ее местонахождении была назначена награда ни много ни мало — 100 тысяч долларов.

ФБР уцепилась за это дело, как голодная собака в сочную кость. На карту был поставлен национальный престиж, и потому, не дожидаясь, пока заокеанская полиция сделает решающий шаг и перехватит инициативу в расследовании, американцы отрядили в Европу свой "ударный отряд", состоявший из самых сообразительных полицейских, Одновременно агенты ФБР рыскали по всей территории США, разыскивая таинственного полковника Абрамса", но тот как в воду канул.

Зато "португальские" дела шли более удачно. Фэбээровцы выяснили, что приземлившийся на острове возле Нантакета самолет принадлежит португальской фирме "Аэрос Колониал", обеспечивающей перевозку почты на линии Лиссабон — Рабат — Дакар — Луанда — Лоренцо-Маркес, а "залетевший" в Америку "фоккер" был арендован незадолго до этого американским бизнесменом Клайвом Берлингброком из Нью-Йорка для участия в каком-то транссредиземноморском перелете. Сыщики из ФБР навели соответствующие справки в государственном департаменте и выяснив, что никакого бизнесмена Берлингброка в Нью-Йорке не существует, быстро смекнули, что дело это гораздо сложнее, чем представлялось до этого. Назревал крупный международный скандал, который полиция своими силами предотвратить не смогла бы, так как каждый американский полицейский слышал про таинственный "клан собственников", состоящий из таких богачей, которых всех вместе и даже каждого по отдельности в тюрьму не засадить, а уж целый "клан", в который, без сомнения, входят не только американские нувориши, но и европейские (а по слухам даже кто-то из индийских раджей и аравийских шейхов) и подавно…

Короче, под благовидным предлогом дело быстро прекращается, португальцам закрывают рот возвращенной картиной[69], ФБР отбывает домой в Америку. Обсуждение личности "полковника Абрамса" объявляется запретной темой… Но "полковник Абрамс" все же "засветился", что и позволило Картеру обратить свои взоры в нужном направлении!

Глава 7. "Полковник Абрамс"

Как явствует из вышеизложенного, все рекорды смельчака Чарли Линдберга были побиты еще за четыре года до этого таинственным "полковником Абрамсом", который не долетел до Нью-Йорка всего-то самую малость — такую же самую малость, как и пропавшие без вести Нунжессер и Колье. Но рекорд "Абрамса" не был зарегистрирован, он даже не был зафиксирован. В результате провала своего агента Бремертон лишился немалой суммы, без сомнения уплаченной им похитителю за изъятый впоследствии американскими полицейскими шедевр. В таком случае всем заинтересованным в "раскрутке дела" приходилось руководствоваться уже не только данными, полученными из польского журнала 60-летней давности и собственным чутьём, подсказывавшим, что итальянец Перуджа к похищению Моны Лизы не имел непосредственного отношения. В распоряжении Роберта Картера также имелось имя американского миллионера — собирателя живописи, и сведения относительно "полковника Абрамса". И если "Абрамс" был замешан в похищении нескольких картин, которые связывали его с Бремертоном, то начинать нужно было именно с него.

В распоряжении Картера, помимо всего прочего, имелись две даты, которые вполне обоснованно можно было принять во внимание — это 12 августа 1911 года и 11 марта 1912-го — даты похищения "Джоконды" и подачи анонимного заявления в полицию Намюра. Затем следует еще одна дата — 21 марта. Именно в этот день была зафиксирована встреча Штювье с Бремертоном в Гааге. Естественно, что встреча антиквара с миллионером не могла ограничиться простым обменом любезностями, и результатом этой встречи наверняка была крупная сделка, причем сделка ОЧЕНЬ крупная, учитывая и вкусы, и возможности американца. Конечно, можно было бы предположить, что Бремертон купил у Штювье Мону Лизу и вывез ее из Европы хотя бы на том же "Франсе", на котором возвратился домой и сам. Но если это так, то какого, спрашивается, черта картина через некоторое время снова оказалась в Европе, причем при обстоятельствах, не выдерживающих никакой критики?