Совершенно секретно - Александр Бирюк

Итак, тайна "Филадельфийского эксперимента" до конца так и не раскрыта. Кое-кто полагает, что это красивая сказка, кое-кто уверен, что имело место реальное событие. Неправыми могут оказаться как и те, так и другие, а скорее всего и те и другие одновременно. Что же на самом деле произошло в том далеком октябре 1943 года в секретной зоне морской верфи Филадельфии? Ознакомившись с вышеприведенными фактами, любой желающий может выбирать то, что ему больше по душе — в конце концов по большому счету дело не в том, что именно хотят скрыть от любознательного человечества силы, направляющие мировую историю только в им нужное русло, а в личных вкусах каждого из многих миллионов потребителей массовой культуры. И многое в этом вопросе зависит от силы убеждения каждого исследователя, выносящего на суд истории собственные выводы. Существует мнение, что факты — вещь упрямая, но нет на свете ни одного факта, который не был бы подвергнут законному сомнению. Пусть же "Филадельфийский эксперимент" навечно остается гимном вечному сомнению, сомнению, которое не позволяет человеческой истории превращаться в нечто застывшее, окостеневшее, состоящее из утвержденных насквозь заштампованными умниками покрытых истлевшими ярлыками догм.

Будем считать, что "Филадельфийский эксперимент" ещё не закончился.

Будем считать, что расследование продолжается.

Книга 3. Расследование продолжается

Часть 1. Джоконда-путешественница

…Сама по себе история эта банальна, хотя в свое время вызвала в мире форменный переполох, сравнимый разве что с объявлением всеобщей мобилизации. Но в то самое время, как любая война может затронуть разве что патриотические струны души немногих граждан и чисто имущественные многих, происшествие, которое ляжет в основу этого очерка, в свое время повергло в уныние абсолютно всех, и в первую очередь тех, кому не противны размышления о вечном и красивом, а таких в цивилизованном мире приличное большинство. Ведь речь идет ни о чем ином, как о похищении из парижского Лувра вещи, одно существование которой самого темного и забитого невежду может заставить усомниться в истинности теории Дарвина о происхождении человека из обезьяны. Эта вещь называется "Джокондой", а в простонародье — Моной Лизой…

Мало кто не видел эту самую Мону Лизу хотя бы в репродукции, но также мало кто имеет представление о том, что ей довелось "пережить" за те два года, которые прошли с момента ее похищения и до момента обратного "воцарения на престол". Официальная история не упоминает об этом ни строчкой — нигде и никогда. Более того, после прочтения всех доступных материалов по этому темному делу создается устойчивое впечатление, что любопытного, но неразборчивого читателя попросту вздумали обвести вокруг большого и жирного пальца.

Однако впечатление это обманчиво. Вездесущие журналисты и газетчики, дорвавшиеся до сенсации (и на основании деятельности которых весь мир и знаком с этим якобы заурядным происшествием), просто-напросто не знали самого главного. Зато об этом самом главном узнал один-единственный человек. Кто этот человек, и как он об этом узнал — это уже другой вопрос, и речь о нем впереди, как и о САМОМ главном. А пока — немного истории.

Глава 1. Похищение Джоконды

21 августа 1911 года, в воскресенье, в три часа пополудни, если уж быть точным до конца, экскурсовод Лувра Жак Эбюль ввел в зал Леонардо да Винчи очередную группу посетителей. Привычно обернувшись к самому главному экспонату зала (музея, страны, мира), Эбюль так и застыл с открытым ртом: картины на месте не было. Вместо загадочной улыбки Моны Лизы на стене выделялся светлый прямоугольник 60х80 и кусок намотанной на крюк мягкой проволоки. Защитное стекло стояло на полу, прислоненное к стене.

— Но ведь… Как же так! — закричал экскурсовод. — Она только что висела здесь!

— Да-да, я видел ее собственными глазами! — заикаясь, подтвердил сторож, отлучившийся на минутку по фатальной особенности всех сторожей на свете не оказываться на месте именно тогда, когда они больше всего нужны.

Пронзительно заверещал сигнал тревоги. В зал уже вбегали перепуганные хранители и бледные реставраторы в спадающих очках.

Пропала Джоконда!

Страшная новость, поднимаясь по ступеням иерархии, добралась до министерства просвещения, в чьем ведении находилось Управление Изящных искусств. Мона Лиза, жемчужина Лувра, исчезла среди бела дня, в воскресенье, при полном стечении зрителей, да еще буквально на глазах сторожей!

Это был форменный скандал. Пресса со смаком бичевала ротозейство и бездарность хранителей национального достояния. Дирекция Лувра слабо оправдывалась, что здесь, мол, явно поработал суперпреступник, и что вообще подобная вещь — на грани невозможного…

За розыски принялись немедленно. Пропавшую картину разыскивал батальон полицейских в форме и целая армия "искусствоведов" в штатском. Для начала они тщательно обыскали все двадцать гектаров территории Лувра, допросили по очереди всех сотрудников музея, навели справки об их родственниках и знакомых, а также выявили все тщательно скрываемые связи. Но все в конце концов пошло насмарку. "Джоконда" как в воду канула.

Отчаявшийся директор самого знаменитого музея в мире Франсуа Буало трезво поразмыслил о фатальной необходимости обратиться к… гадалкам. Специалисты по хрустальным шарам, эксперты кофейной гущи, маги, астрологи и толкователи вертящихся шаров бросили все свои силы на раскрытие загадки века, причем от вознаграждения каждый из них отказался, по причинам, как все они поголовно утверждали, сугубо патриотическим. Однако к общему мнению по поводу судьбы шедевра они не пришли: одни "видели" Мону Лизу спрятанной где-то в Лувре, другие ограничивались приметами грабителя, а одна ясновидящая, некая мадам Элиза, знаменитая пифия из Сен-Жерменского предместья, работавшая в тесном контакте с черным котом по имени Жано, со слезами на глазах сообщила потрясенному Буало о трагическом уделе портрета женщины с загадочной улыбкой: картина предана огню…

Как и следовало ожидать, все эти сведения и толки воспламенили воображение жаждущей сенсации публики. Волнение передалось и детективам, причем в самой крайней для этого состояния форме — это была лихорадка кипучей деятельности. Сыщики стали хватать без разбору всех подозрительных (а порой и не очень) художников парижской богемы. Среди арестованных оказался и некто Амадео Модильяни, лицо итальянского происхождения, источники дохода которого известны полиции не были — это был тот самый Модильяни, чьи работы 40 лет спустя будет тщетно пытаться приобрести тот же самый Лувр. Был также среди задержанных и "некто Вильгельм-Апполинарий Костровицкий", русский подданный, пишущий под псевдонимом Гийом Апполинер. Для объяснений вызывают в полицию и "некоего Пикассо", а также прочих подозрительных иностранцев.

Поиски шедевра по горячим следам затягивались и были на грани явного провала. Французская полиция, страшась убийственных обвинений в собственной импотентности, разрабатывала версию за версией. И порой эти версии подбрасывались ни кем иным, как вездесущими и находчивыми прощелыгами-репортерами, хоторые не желали "затухания" столь хлебной истории. Таким образом на каком-то этапе поисков возникла версия о так называемом "Влюбленном"…

Дело якобы было так. За год до события, о котором было рассказано выше, в Лувр стали приходить странные письма, адресованные "мадам Моне Лизе, Луврский музей". И якобы главный следователь, бригадный комиссар полиции Альфонсо Дриу прочел их. Письма были пылкими любовными признаниями женщин, умершей четыре века назад. По описаниям служащих стали составлять портрет-робот воздыхателя. Получился светловолосый молодой человек с голубыми глазами. Сторожа говорили, что он почти ежедневно приходил к картине Леонардо и смотрел на нее, отирая платочком глаза.

Блондина в конце концов не нашли. Но как потом оказалось, вся история с этим самым "Влюбленным" была от начала и до самого конца вымышлена, но комиссар Дриу, как это ни странно, совершенно не думал ее опровергать, и потому в качестве законного факта она целиком дошла до наших дней, причем с такими подробностями, которым позавидовал бы и литературный сериал о Шерлоке Холмсе.

Впрочем, это все лишний раз иллюстрирует то затруднительное положение, в котором находилась французская полиция в тот крайне несчастливый для нее год. Несмотря на то, что Дриу "под шумок", умело пользуясь полученными для успешных поисков Моны Лизы полномочиями, удалось раскрыть немало других преступлений, в том числе и "застарелых", которые в иной ситуации так и остались бы нераскрытыми, проблема ограбления Лувра стояла на самом первом месте. Розыск расходился кругами все дальше и дальше — сыщики производят в отходящих поездах повальные обыски, блокируют вокзалы и порты. Неутомимый комиссар Дриу, пользуясь всеми своими полномочиями, дает по радио извещение в море на дюжину пакетботов, находящихся на полпути в Южную Америку и на Кубу, по его личному приказу допрашивают двух чересчур уж подозрительных личностей на борту трансатлантика "Кайзер Вильгельм"… Вскоре лихорадка розысков похищенного шедевра охватывает буквально полмира. Знаменитый Артур Конан Дойль, посвятивший этому событию целую серию репортажей и один свой рассказ, писал: