Роковая ошибка княгини - Ирина Сахарова

— Я понял, о ком ты. Но разве она жива?

— А что с ней сделается?! — Тут Адриан пренебрежительно махнул рукой. — С такими, как она, отродясь ничего не бывает!

И тут Мишель вдруг вспомнил бабушкино письмо. Месяца полтора назад генеральша писала ему с просьбой приехать, ибо «Юленька совсем плоха». Помнится, в этом письме вскользь была упомянута некая подруга из Румынии, приехавшая скрасить серые будни Юлии Николаевны. Подруга. Из Румынии.

Совпадение?! Нет, не бывает таких совпадений!

— Адриан, она здесь ещё? — Быстро спросил Мишель, словно прямо сейчас собирался бежать на её поиски. А, впрочем, да, собирался. — Лучия Йорге, она здесь, в России?

— Я… ваше благородие, да я понятия не имею! Если и так, то мне про это неизвестно! — Поспешно ответил Адриан, слегка напуганный решительностью молодого князя. — Но я могу попробовать её найти, дайте только срок!

— Будь любезен, — уже спокойнее произнёс Мишель, и удручённо вздохнул. У него начинала болеть голова от этих подозрений. Сын, не сын… какая же всё это чушь! Нет, неужели он и впрямь начал сомневаться?! В собственной матери сомневаться? Самому было тошно от того, что он позволял себе такие предположения. И поэтому, Лучия Йорге нужна была ему как воздух, дабы как можно скорее подтвердить или опровергнуть его догадки. Лучше, конечно, опровергнуть.

— Ваше благородие, — Кройтор тронул его за рукав, выведя тем самым из этого странного оцепенения. — Не сочтите за дерзость, но к чему все эти расспросы были?

— Как это к чему? — Вот теперь Мишель его, действительно, не понимал. — Кража ребёнка, по-твоему, недостаточно серьёзный мотив? Моя мать перешла дорогу твоему дяде, и, раз уж он был полный псих, как ты говоришь, очевидно, он и убил её из мести.

— Кто?! Матей Кройтор?! — Воскликнул Адриан ошарашено. Так, словно это была самая невероятная версия из всех возможных.

— Мне непонятно твоё удивление, Адриан. Естественно, Матей Кройтор, кто ещё?

— Ваше благородие, это абсолютно невозможно! — С категоричностью отозвался Адриан. — Мой дядя погиб двадцать лет назад, его похоронили в фамильном склепе за замком. Это никак не мог быть он!

Глава 22. Марина

Два выхода Саша видела теперь: утопиться или всё же попробовать сбежать. Но ведь в случае бегства Гордеев прямым текстом пообещал неприятностей Сергею Авдееву, а такого допустить она никак не могла. Ах, да, Серёжа…

Серёжа стал бы третьим выходом, если бы не уехал из города в такой неподходящий момент. Или не стал бы? Любовь любовью, но чувство собственного достоинства у Александры тоже имелось, и оно ни за что не позволило бы ей прийти к Авдееву и попросить его на ней жениться. А то, видите ли, пока Сергей Константинович изволили думать, другие желающие предпочитали действовать, и действовать незамедлительно!

А Иноземцев-то каков! Как ему в голову-то это пришло?! Сашенька без конца вспоминала, прокручивала в голове события того злосчастного вечера, и пыталась понять: когда, где, каким намёком она показала Иннокентию, что он ей хоть сколько-то симпатичен?! Да, она была любезна с ним, но не более. Ни единой улыбки, как с Антоном Голицыным, ни лёгкого весёлого флирта, как с ним же и с полковником Гербертом и заводчиком Алеевым — ни уж тем более танцев! Ни разу они не танцевали вместе, Иннокентий для этого был слишком стеснителен.

И, позвольте, как же так? Двух дней не прошло, а уже — свадьба! Да с чего он взял, что она согласится?! Тут Сашенька всякий раз вспоминала, что согласились уже за неё. Её Иноземцев не изволил даже спросить, чёртов негодяй! И единственное, что ей оставалось — это беззвучно рыдать в подушку, чтобы не видел проклятый Гордеев, и молить Всевышнего о чуде. Жаль только, что она была слишком взрослой и слишком хорошо знала жизнь для того, чтобы верить в чудеса.

Однако, независимо от Сашиного мнения по этому поводу, чудеса всё же случались. Только, почему-то, не с ней.

Высушив слёзы, она категорически отказалась от совместного обеда, предложенного Алёной, и заявила, что уезжает в больницу. Недовольная матушка высоко подняла брови, безмолвно намекая на воскресенье за окном, а Иван Кириллович, сама доброта, сказал:

— Пускай едет, милая! Ей уже всё равно недолго осталось наслаждаться своей свободой, так не омрачай же её последние дни!

Фраза про «последние дни» прозвучала до ужаса двусмысленно, и, видимо, именно этого Гордеев и добивался. Ухмылка его — наглая, ехидная, мерзкая — морозом пробрала до костей, но Саша своих чувств не выдала, и, высоко подняв подбородок, ушла победительницей. Постаралась уйти. В дороге, разумеется, глаза её снова увлажнились, и на подъезде к больничному двору бедняжка уже рыдала вовсю.

Замуж за Иноземцева чертовски не хотелось. А с некоторых пор Саша с большим трудом представляла себя и графиней Авдеевой. Вот так-то, всего за несколько дней, образ невесты в белом платье, под руку с нежно любимым русоволосым Серёжей, растаял как дым. Стыдно признаться, но не его, увы, она видела всякий раз, когда закрывала глаза…

Но об этом, разумеется, и думать не стоило! Собравшись с мыслями, Саша успокоилась, и, расплатившись с извозчиком, спустилась к больничным воротам. Сегодня было на удивление тихо, ординаторская пустовала, и даже извечная тётя Клава отсутствовала на своём месте. Кто же дежурит из докторов? Сидоренко наверняка опять пьёт у себя в подвале, но к нему идти Саша не решилась. И начать сочла нужным с княгини Караваевой, занимавшей ближайшую палату на первом этаже.

Беседовали они долго, и хороший, душевный это получился разговор! Начатый с простого: «Как ваше самочувствие?» он закончился тем, что Саша, сама от себя не ожидая, рассказала Любови Демидовне едва ли не всю свою жизнь. Княгиня качала головой, с восхищением глядя на юную, стойкую девушку, а под конец с улыбкой выдала:

— Тебя нужно непременно выдать за какого-нибудь достойного человека!

Она хотела как лучше, это факт. И, увы, не поняла, отчего это вдруг Сашенька подскочила как ужаленная, и выбежала из палаты, даже не закрыв за собой дверь. И Мишель Волконский, мимо которого она пронеслась в коридоре, тоже ничего не понял, растерянно глядя ей вслед. Он, вообще-то, шёл к Владимирцеву, но в ту секунду что-то заставило его на мгновение остановиться.

Она плакала? Нет, должно быть, показалось. Мишель тряхнул головой, разгоняя такие бредовые предположения, и уже вновь собрался, было, идти к Володе, но…

…развернулся, и пошёл в противоположную сторону. Спросили бы вы его тогда, что он делает и зачем — он бы вам вряд ли ответил. Он не знал. Просто отчего-то понял, почувствовал, что не может бросить её одну, когда ей плохо. Она ведь, в самом деле, плакала?