Роковая ошибка княгини - Ирина Сахарова

— Я хотела заехать домой и забрать свой шёлковый шарф, — пояснила ему Сашенька причины своей тоски. Пускай он считает её такой же бестолковой, помешанной на тряпках девчонкой, как его Ксения, например! Пускай думает о ней, что ему вздумается — ей всё равно. И, по этому поводу не забыв скрестить руки на груди, она отвернулась к окну, поэтому пропустила тот момент, когда он улыбнулся.

Шарф, как же.

— Вези на Остоженку, Игнат. — Сказал он кучеру, выглянув в открытое по случаю жары окно. Саша удивлённо вскинула брови, не ожидавшая такой милости от его величества.

А Мишель сегодня был щедрым, и, мало того, что решил подвезти её до дома, так ещё и снизошёл до кое-чего другого, не менее невероятного. Но это чуть позже, когда роскошная карета с гербом Волконских остановилась напротив нужного дома, куда Саша так не хотела возвращаться.

— Уж прости, но с тобой я подниматься не буду, — с подобием на улыбку произнёс Мишель. — Не хочется лишний раз встречаться с отцом.

«Его величество извиняется?!», едва ли не вслух удивилась Саша, но вовремя спохватилась, во все глаза глядя на Волконского, не иначе, сошедшего с ума. И следующими своими словами он только подтвердил её мысли о своё возможном сумасшествии:

— Я бы хотел поблагодарить тебя.

Тут Саша, конечно, не выдержала.

— Что сделать?!

Нечасто её благодарили в последнее время, но от заносчивого Мишеля услышать столь искренние слова было приятно и удивительно вдвойне. Волконский, как и ожидалось, поморщился, чуть сдвинул брови на переносице, и пояснил:

— Я, вообще-то, нечасто говорю «спасибо», но перед тобой я, действительно, в долгу.

Теперь Саша была готова молить бога о том, чтобы следующей его фразой стало: «Проси что хочешь, я заплачу любые деньги!» Это, несомненно, испортило бы всё и нарушило очарование момента в одночасье. Именно этого она и хотела прежде, чем окончательно и бесповоротно потеряет голову.

Но Волконский отрезвлять её решительно не собирался. Только слегка улыбнулся, и очень галантно открыл перед ней дверь. Саша, однако, помедлила мгновение, прежде чем выйти.

— Скажете мне, когда узнаете, кто за всем этим стоит? — Дрогнувшим голосом спросила она с такой надеждой, что у Мишеля натуральным образом защемило сердце.

«Господи, какая она красивая!», совершенно ни к месту промелькнула мысль.

А потом он взял и улыбнулся ей. Впервые, наверное, с самого начала их общения эта улыбка получилась такой дружелюбной и искренней. И совсем не злой. И не холодной, не колючей, и это была именно улыбка, а не усмешка!

— Конечно, скажу. Ты же теперь моя напарница! Обещаю держать тебя в курсе дела. — Тепло произнёс он, и в тот момент Александра поняла, что если прямо сейчас, сию секунду, не выйдет из кареты, то не выйдет из неё уже никогда. Просто не сможет. Сядет обратно на сиденье напротив, и будет смотреть в эти сумасбродные зелёные глаза…

— Спасибо, — пролепетала она, но и не забыла добавить: — Ваше величество!

Он вновь улыбнулся ей и кивнул, как будто и не обидевшись на её колкость. И тогда Сашенька наконец-то вышла, да так и остановилась у подъезда, не в силах сделать ни шагу вперёд. Звук закрываемой двери за её спиной прозвучал подобно выстрелу — она чуть вздрогнула, обхватив себя за плечи, и на несколько секунд прикрыла глаза, собираясь с мыслями.

«Что со мной, что со мной? Как же так?», безмолвно спрашивала она себя, но ответа, увы, не находила.

И понятия не имела она, что сверху за этой сценой широко раскрытыми глазами наблюдает её мать. Именная карета Волконских на Остоженке не редкость, но эта карета была вовсе не Ивана Кирилловича! Алёна не верила самой себе, а когда увидела мелькнувшее в окне лицо молодого князя, то подумала, что её обманывают глаза. Александра, её дочь, приехала с ним! Господи, как такое возможно?! Как ей удалось приручить этого зверя?! И почему она стояла теперь, бедняжка, в нерешительности, такая растерянная и отчуждённая? Уж не потому ли…

Алёна оборвала саму себя на мысли и покачала головой, то ли в восхищении, то ли в негодовании, то ли всё ещё отказываясь верить. Впрочем, сейчас неожиданная дружба Саши и Мишеля была уже неважной, о чём Алёна не помедлила сообщить, едва девушка переступила порог.

— Иннокентий Иноземцев приходил просить твоей руки, — бесстрастным голосом произнесла она, наблюдая за тем, как бледнеет и меняется в лице её бедная дочь. И, тут же, не меняя своего небрежно-повелительного тона: — Мы с Иваном Кирилловичем дали согласие. В конце недели он объявит о вашей помолвке. Поздравляю, девочка моя!

— Кто такая Санда Кройтор? — Вопрос прозвучал подобно выстрелу в пустой комнате — Адриан вздрогнул, меньше всего на свете ожидая ещё хоть когда-нибудь услышать это имя. Глаза его удивлённо расширились, забегали, но пытаться утаить что-то от Мишеля было заведомо бесполезно. Придя к такому выводу, Адриан вздохнул. И ответил, правда, неохотно:

— Я знал её под именем Александры Кирикеш. Это жена моего дяди.

Мишель с трудом удержал вздох облегчения. Просто камень с души свалился, когда он понял, что Адриан здесь не при чём! За себя он не боялся: сладить с щуплым румыном ему не составило бы ни малейшего труда, а вот за матушку было бы очень обидно, если бы он оказался предателем. Но, по-видимому, Адриан и впрямь ни в чём не был виноват.

— Мне нужна вся информация о них обоих, — продолжил Мишель, когда понял, что Адриан не спешит откровенничать. — И, желательно начать с той, которую ты как раз жаждешь утаить. Поверь, я всё равно узнаю, рано или поздно, за мной станется и в Румынию съездить, не так уж это и далеко, и плевать я хотел на военное положение! Но ты можешь упростить мне задачу и рассказать всё, что тебе известно, прямо сейчас.

Адриан для начала вздохнул, будто ещё думал. Но о чём тут было думать? Он перед Мишелем в неоплатном долгу, ровно как и перед его матушкой, был ли смысл скрытничать? Волконский мог в одночасье выкинуть его из отеля, и тогда вновь пришлось бы пуститься в бега. А ещё он мог за шкирку оттащить его в полицию, и тогда… ах, и помыслить страшно!

— Я не ручаюсь за достоверность, ваше благородие, — сразу же предупредил Адриан, приняв, наконец, единственно верное решение. — Когда всё это произошло, я был десятилетним мальчиком. Чего-то я не помню, что-то от меня намеренно утаивали, сами понимаете, никто же не станет отчитываться перед ребёнком!

— Рассказывай, что помнишь, — велел Мишель.

И Адриан стал рассказывать, честно предупредив, что Мишелю его правда не понравится. Что ж, Мишелю и так уже не нравилось: бродить в потёмках в отчаянных попытках поймать истину за хвост.