Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что видел? Ты о чём? – встревожилась Женя.
– Ладно, – Эркин не хотел рассказывать, но тут же решил, что пусть лучше от него узнает. – Мы тогда из леса вышли, там развалюха была, помнишь? – Женя кивнула. – Я потом подошёл к ней, но внутрь не заглядывал. Там как… ну, как дыхание чьё-то. Я подумал, что крысы, и ушёл. А это он, значит, там сидел. Ну… ну, ладно. Один раз я его отпустил, во второй раз, выходит, не заметил. Ладно, третьего не будет.
– Эркин, я же просила. Не надо. Он с оружием.
– Сам не полезет – не трону, – пообещал Эркин, допивая давно остывший чай.
Женя решила удовлетвориться этим, а выяснение, что это за первый раз был, отложить на потом.
Эркин пощупал чайник.
– Чуть тёплый. Женя… ты… я тебе всё расскажу… и, ты не думай…
Женя улыбнулась.
– Знаешь, я думаю, раз он нас там видел, он, наверное, хочет поссорить нас. Но это же глупо. Просто глупо.
Эркин кивнул.
– Может, и так.
Он протянул к Жене руки ладонями вверх, и Женя с улыбкой положила на его ладони свои. Эркин наклонился вперёд и прижался лицом к её рукам. И рывком выпрямился, посмотрел на Женю. Женя кивнула.
– Ничего. Ещё месяц, и всё.
– Выдержу, – улыбнулся Эркин. – Ты ложись, поспи. Не ходи сегодня в церковь.
– А ты?
– Я пойду, – вздохнул Эркин. – А то он, поп этот чёртов, припрётся. Мне говорили: он так шляется. Как кто не придёт, так он сразу в дом лезет и выспрашивает.
– Да, – согласилась Женя. – Тогда, конечно.
Эркин встал и подошёл к окну, осторожно отвернул край шторы. На его лицо легла серая полоса света.
– Уже утро? – удивилась Женя.
Эркин кивнул. Женя погасила лампу, и он отодвинул штору.
– Пойду за водой сейчас. Ты… ты не жалей меня, Женя. Я счастливый. Выжил, тебя встретил, самого страшного, что с нами делали, у меня не было.
– Самого страшного? – сразу переспросила Женя.
– Да. Только… я потом расскажу об этом. Не сейчас.
– Конечно-конечно.
Женя подошла к нему, на мгновение как бы прислонилась и тут же отошла. Но он успел наклонить голову и коснуться губами её виска.
1993–2018
Книга пятая
Белая Смерть
121 год
Осень
Тетрадь тридцать седьмая
Алабама
Колумбия
Джентльмену положено размышлять у камина, попивая коньяк или херес, в крайнем случае, хорошее виски. А он… Ну, так он никогда и не считал себя джентльменом. В современном понимании этого слова. Он, слава Богу, джентри. Из тех, старых. И потому он занимается самым мужским делом – чистит, смазывает, заряжает и готовит к бою своё оружие. Мужчина не бывает уродлив, мужчина не бывает стар. Оружие тоже. Если, конечно, к нему относятся как к оружию, а не как к музейной рухляди. Начало, нет, не коллекции, собранию, да, правильно, собранию оружия положил ещё прапрадед, родоначальник. Говорят, он был неграмотным то ли пиратом, то ли… неважно. Свою войну предок выиграл, и потому его прошлое никого не волнует. Каким мы его опишем, таким оно и будет. Друг продаст или предаст, то есть продаст бесплатно. Жена изменит. Дочь выйдет замуж и поставит мужа выше отца. Сын постарается уложить отца в могилу, чтобы самолично распорядиться накопленным. И только оружие тебя не продаст и тебе не изменит. Если и ты будешь с ним честен и заботлив. И никогда не доверяй своего оружия рабам.
Оглядев очередное старинное ружьё, вычищенное и практически готовое к стрельбе, он заботливо уложил его на положенном месте, рядом мешочки с пулями и порохом. Конечно, вряд ли дойдёт до двухсотлетнего старика, но лучше, чтобы всё было наготове. Так, что у нас дальше? Красавица винтовка, «Красотка Мери Сью». Тоже не первой молодости, но ещё хоть куда. Дальность, кучность, калибр – всё при ней. Да, тогда, ещё в первую расовую чистку, старушка потрудилась изрядно. Дед любил рассказывать об удачных выстрелах, нащупывая заветные щербинки на прикладе. Многим идиотам-говорунам, радетелям равенства и братства, демократо-либералам она укоротила язык. Ну, и прочим, кто мешал или, что важнее, мог помешать. Да-а, было время. Потом снова настали времена. Республики, империи, что-то ещё – всё преходяще. Но неизменен Старый Охотничий Клуб. Никакой политики, ни-ни-ни! Мы – только охотники, любители и ценители оружия, сугубо мужского развлечения. А где, как и на кого мы охотимся… ну, это же такие мелочи. А Белая Смерть? Досужие сплетни, ночные страхи. Официально её нет и не было. А что там болтают… Ну, вот и старушка готова к работе. Настоящая красавица хороша не блестящими бирюльками, а победами над чужими, ха-ха, сердцами. И головами.
В дверь осторожно поскреблись, и голос жены прошелестел:
– Тебя ждут у камина.
Условная фраза означала, что приехал свой для серьёзного разговора.
– Спасибо, дорогая. Скажи, что иду.
Да, не стоит заставлять ждать, новости могут оказаться серьёзными.
Гость ждал, как и было сказано, у камина. И не в гостиной, а в кабинете. Рассматривая развешенные над камином дипломы с выставок охотничьих трофеев. На стук закрывшейся двери не обернулся, демонстрируя полное доверие, дескать, за спину не опасаюсь. И разговор доверительный, но без имён и названий. Стоят плечом к плечу два немолодых человека, рассматривая реликвии и трофеи, перебрасываясь короткими, понятными только им фразами.
– Выпьешь?
– С утра пьют аристократы, а мы джентри.
– Понятно. Всё-таки сейчас.
– Выяснилось, что Старику перекрыли банковские счета, а без поворота офисные крысы хвостом не шевельнут.
– Они перестали бояться?
– Они теперь боятся других.
– Русских?
– Не исключено. Там кто-то крепко шурует. Пока не проявился.
– Понятно. А наши счета?
– Этот бригадный идиот перевёл клубные на свою службу. А русские объявили её преступной. А старый идиот прикончил бригадного, не взяв кода.
Ого, как он про Паука. Раз он осмелел, то, значит…
– Без кода и русские ничего не возьмут. Нужен суд.
– С каких пор победители судятся с побеждёнными?
– Даже так?
– Похоже на то.
– Думаешь, русские вмешаются?
– Будет шумно, вмешаются обязательно. Вспомни День Империи.
Кивок и снова молчание.
– Да, рановато, но и откладывать нельзя. Будет совсем не с кем.
– Машину запустили, так что думать уже поздно.
– Надеешься выпрыгнуть на ходу?
– А ты?
– В моём собрании ничего русского нет. Пусть обыскивают.
Понимающий кивок.
– Я тоже всё скинул.
– Юнцы зашумят.
– Пускай. Прочистят и проредят, а потом скинем и их. Личные счета остались.
– Да, шанс
