Дваждырожденные - Дмитрий Морозов

— Хранители мира не безучастны к делам людей, но вмешиваться в события им запрещает закон дхармы, от которого не свободны даже боги. — Так говорила Лата на совете в зале собраний. За окнами клубился вечерний сумрак, пропитанный ветром, шелестом листьев и треском ночных насекомых. Пламя в медных светильниках металось и чадило. Казалось, сумрачный воздух зала гудел от напряжения невидимых тонких сил: так молнии бродят в недрах огромной черной тучи. Даже те из приглашенных на совет, кто не обладал зрячим сердцем, ощущали единую слитную волю, рождающуюся из потоков различных устремлений. Под высокими сводами зала собрались все приближенные Пандавов, советники Друпады, его многочисленные сыновья во главе с Дхриштадьюмной — могучим лучником и повелителем брахмы. Здесь же была Шикхандини в своих неизменных доспехах, сиявшая, как обнаженный клинок, такая же прямая и холодная. Кришна Драупади, рожденная, как гласят легенды, из того же пламени алтаря, что и Дхриштадьюмна, сидела поодаль в окружении Пандавов. Светлая лучистая кожа и белые одежды, трепещущие под легким ветерком, делали ее похожей на озаренную солнцем речку, текущую средь пяти могучих утесов.

Мы с Митрой уже успели коротко рассказать обо всем, что произошло с нами в горах и удостоились сидеть по левую руку от Накулы, рядом с Абхиманью. Впрочем, в этот момент особой радости я не испытывал, целиком поглощенный откровениями, которые выплеснула на собравшихся моя тихая и смиренная подруга.

Она рассказывала о наших скитаниях, о тайном вмешательстве небожителя в ее и мою судьбу, о смутных образах и видениях, посещавших ее в первозданной тишине храма.

— Все приметы Калиюги уже проявили себя, в том нет сомнений. Сбываются предостережения Сокровенных сказаний, — и Лата, прикрыв глаза, прочла нараспев строки, известные каждому в этом зале, — «…Люди алчные, злобные и глупые под влиянием низких страстей погрязнут в смертельной вражде. Отец пойдет против сына, а сын — против отца. Цари, лишившись ясности разума, всеми способами будут присваивать чужое имущество. Мужчины, утратив силы и мужество, ослепленные жадностью, будут милостивы ко всем, кто пообещает им богатство. Умножится число живущих, потому что люди будут заботиться только о плотских наслаждениях. Справедливость лишится силы, беззаконие восторжествует».

Разве не о нашем времени эти слова? — воскликнула Лата. — Но все предупреждения мудрых не в силах пробиться сквозь пелену вожделения, окутавшую человеческие сердца. Поистине, нужен небесный огонь Шивы, чтобы разогнать тьму майи и очистить землю от скверны.

— Но что ждет нас всех, если пророчество верно? — голос царя Друпады прозвучал громко и резко в сгустившейся тишине.

— Небожители оставили нас самих решать свою судьбу, — сказала Лата, — поэтому Арджуна и не был допущен в этот раз в их горные обители. Они не могут и не хотят влиять на столкновение человеческих сил.

— Но, это не значит, что оружие богов уже не нашло своего пути к людям, — мрачно заметил Арджуна, — панцирь Карны, неотразимое копье…

— Те, кого мы называем Хранителями мира, не всесильны, — с болью в голосе ответила Лата, — и мне было открыто так мало. Может быть, их виманы терпят бедствие и падают на землю. Тогда в руки смертных попадает то, что должно принадлежать только мудрым и милосердным. Может быть, кто-то из небожителей пошел наперекор дхарме, нарушив запреты. Я не знаю, как это объяснить, но теперь во мне живет уверенность, что их страшные дары могут попадать в руки смертных. Может быть, такое уже было. Иначе почему так явственно перечеркивал мои видения полет громовых стрел и лучи всесжигающего бесконечного пламени? Кто показал мне эти картины? Было ли это предостережением, пророчеством или пробудившейся во мне древней памятью? Я видела бесконечное множество миров, ввергнутых в пламя войны потоком вселенского закона. Этот поток теперь захлестнет и нас. «Запылает тогда весь небосвод, нарушится ход светил и спутаются направления ветров. Страшное зрелище будет являть частый дождь метеоров. Зерна перестанут прорастать в земле. Молящие о питье и еде не получат пристанища и будут ложиться прямо на дороге. В жестоких муках пройдет конец юг…»

— Мы обречены, — прервал речь Латы царь Друпада, — если даже боги не в силах повлиять на карму нашей земли.

— Они не боги, — тихо сказал Юдхиштхира, не поднимаясь со своего ложа, — и, конечно, не люди, они иные! Может быть, это остатки древней расы, может быть, пришельцы из бездн Вселенной. Даже их внешний облик может оказаться всего лишь майей, отражением на воде. Человеческий глаз, как и разум, с готовностью принимает лишь привычные ему формы. Почему бы не предположить, что небесные сущности погрузили свое пламя в сосуды человеческих тел, чтобы завоевать наше доверие? Думаю, это человеческое сознание творит лики богов.

Вспомните легенду о Нале и Дамаянти. Перед влюбленной царевной тогда предстало целых пять небожителей, в точности похожих на ее возлюбленного. Она решила, что они подвергают ее испытанию. Но я думаю, они просто избрали форму, которая была ей наиболее близка и приятна, чтобы через образ любимого войти в ее сердце, достичь гармонии и понимания. Но, видно, перед сваямварой Дамаянти находилась в слишком возбужденном состоянии. Ничего не поняв, она лишь перепугалась и взмолилась о пощаде. Заметьте, небожители тут же удалились, оставив ее наедине с запыленным и измученным суженым. Так же сделали бы и вы, окажись в каком-нибудь диком племени в наших джунглях.

А что рассказали Лата и Муни о своем общении с небожителем? Разве это не подтверждает мои слова? — Юдхиштхира перевел дух и продолжал уже более спокойным тоном. — Верхние миры намного сложнее, чем привыкли считать простые люди. Высокие поля принадлежат богам. Но между ними и нашими земными полями еще немало иных сущностей. Те, кого мы зовем то богами, то Хранителями мира, могут оказаться даже нашими далекими предками, постигшими великую мудрость. Как свидетельствуют Сокровенные сказания, люди ушедшей расы могли являться на небеса и возвращаться обратно. Они видели воочию сонмы богов, придерживались дхармы и не знали вражды. Они отдалились от нас, а мы перестали понимать их. Ибо наши желания стали ничтожны, знания — бесполезны, а чувства — бессильны.

— Зачем Хранители мира являлись Бхимасене? Кто подвергал испытаниям тебя? Кто спас Лату? — подал голос Накула, — Что мы вообще знаем о них? Только то, что их колесницы, в отличие от наших, могут летать среди звезд, а стрелы способны пробивать не кожаные щиты, а горы.

— А зачем вам знать больше? — тихо спросил Кришна. Все замолчали и воззрились на него. Вопрос показался странным не только одному мне.

— Но как мы можем быть уверены, что павшие нам на голову беды — не их рук дело? Кто навел безумие на весь человеческий род? — крикнул какой-то молодой военачальник Друпады. Продолжить ему не дали. Святотатственные слова потонули в ропоте неодобрения.

Кришна одарил рьяного воина снисходительной улыбкой:

— Вы видели, как несется прямо в пропасть стадо антилоп, как выбрасываются на берег моря киты? Чья злая воля ведет стадо животных к гибели? Что увлекает тучу саранчи, подобно единому живому существу? Вы знаете, какие силы движут поступками живых существ? Может быть, люди — лишь игральные кости в руках Установителя. Разве это знание придаст вам мужества? Как хорошо было бы создавать собственные планы, а потом умолять богов воплощать их в жизнь. Но даже богам не под силу встать над кармой этого мира. Все, что нам остается, это — познавать законы и соизмерять свои желания с их течением.

Тогда подал голос Арджуна:

— Наш путь в горы не дал плодов, значит, мы возьмемся за мечи.

Все просто и ясно. Кто может желать большего? Каких пророчеств вы ожидаете? Черные птицы с голыми шеями, летящие над войском — к смерти. Стремительные лани по правую руку — к счастью. Вот и все пророчества. Мир полон таких знаков — и плохих и хороших. От нас боги требуют только преданности и упорства.

— Откуда им взяться без веры? — крикнула Шикхандини.

И тогда Лата вскинула руку ладонью вверх, призывая всех к молчанию:

— В тот миг, когда враги рвались к храму, я мысленно призывала Арджуну на помощь. Потом, сочтя свой долг выполненным, я приготовилась принять смерть и отреклась от всех желаний и стремлений, опустошив свое сознание для великого перехода. И в этот страшный миг вдруг зазвучал во мне ясный голос, тщетно призываемый мной все минувшие месяцы.

Слушайте же, о достойные, величайшее откровение, возродившее свет надежды в моем сердце. Голос предрек, что пробьет час, и в обличии дваждырожденного воплотится на земле частица божественного огня. «В мир придет Калки Вишнуяшас, наделенный великой силой, умом и могуществом. Он явится на свет в Самбхале, чтобы возродить оружие силы духа». Этот царь, побеждающий дхармой, примет верховную власть и внесет покой в мятущийся мир. Сверкающий брахман, высокий помыслами, положит конец разрушению. Дваждырожденные искоренят зло, и воцарится покой. «С началом Критаюги исчезнет беззаконие, восторжествует дхарма, и люди вернутся к своим делам. Появятся брахманы и святые старцы, мудрецы и отшельники, пристанища людей, преданных истине. Взойдут все посеянные семена. Так всеобщая гибель станет началом новой счастливой эры».