Сатира и юмор: Стихи, рассказы, басни, фельетоны, эпиграммы болгарских писателей - Петко Славейков

— Ну, мы готовы? — громким, бодрым голосом спросил уполномоченный.

— Все в наличии, — ответил молодой охотник, — кроме тех, кто отсутствует.

Судя по всему, он недавно отслужил действительную и еще не успел забыть казарменное острословие.

— А кто отсутствует? — спросил уполномоченный.

— Цветан, — сказал председатель общества. — Наш ветфельдшер.

Уполномоченный спросил, далеко ли до ветлечебницы, ему ответили, что она на соседней улице, и комиссия двинулась в ту сторону.

Ветфельдшер стоял у входа в лечебницу, рядом была привязана лошадь. На левой передней ноге у нее чернела большая рана, кровь уже успела стечь вниз и, свернувшись, походила на капли смолы, выступившие из-под коры поврежденного дерева. Фельдшер держал в руке граненую бутыль с синей жидкостью, смачивал ватный тампон и выжимал его на рану. При каждом прикосновении лошадь вздрагивала, шкура у нее на ноге собиралась складками, и цепь звякала.

— Цветан! — окликнул уполномоченный. — Как мы договорились вчера и как вы поступаете сегодня?

Цветан продолжал орудовать тампоном.

— Так нельзя, молодой человек. Вы находитесь на государственной службе и обязаны выполнять распоряжения, которые вам даются.

«Государственный служащий» оторвался от своего занятия.

— Вы же видите, занят я, — сказал он. — Бросить дело ради того, чтобы ловить ветер шапкой?

— Если вы не пойдете с нами, я подам докладную, — сказал уполномоченный, и это, похоже, произвело на фельдшера должное впечатление.

Он отнес бутыль в дом и вернулся уже без халата, позвякивая ключами, которые он нес в руке. Проходя мимо лошади, он поглядел на нее и двинулся вслед за комиссией.

В хвосте шествия тащился учитель начальной школы.

— Ничего не поделаешь, друг, — шепнул он фельдшеру, сжав ему руку повыше локтя. — Я два класса оставил, они без меня всю школу вверх дном перевернут, но не мог же я не явиться.

— Приведут больную скотину, — сказал фельдшер, — не застанут меня на месте и побегут жаловаться. Всегда так бывает, стоит мне отлучиться.

Уполномоченный отдела статистики обладал отличным слухом. Взглянув на шушукавшихся друзей, он заметил, что, мол, как бы там ни говорили, но всего труднее работать с нашей трудовой интеллигенцией.

— Я проводил перепись тутовых деревьев, виноградных лоз, черешен, — сказал учитель. — В десятке комиссий уже участвовал.

Учитель он был молодой, но уже участвовал в десятке комиссий.

— Государство желает знать все! — тогда-то и сказал уполномоченный, упомянув, в развитие своей мысли, о траве на лугу.

Они шагали по этой траве, поблекшей от летнего солнца, и тащили на плечах веретена с сетями. Уполномоченный выступал впереди, ручка его кожаного портфеля чуть слышно поскрипывала.

Стоял конец сентября, время первых заморозков, и поля расцветились, обожженные ночными холодами. Зажелтели высохшие кукурузные стебли, запылали лилово-розовым огнем листья скумпии, зачернели вдоль проселков обвитые диким виноградом созвездия бузины. Тополи первыми начали уже прощаться со своей листвой — у них были длинные стволы, и соки их раньше других заторопились назад в землю.

Среди по-осеннему мягкого празднества желтого, светло-зеленого и красно-коричневого был лишь один островок, где неповторимой, ярко-сизой голубизной отливало капустное поле.

Комиссия остановилась у крайнего рядка.

— Сюда больше всего зайцев сбегается, — сказал председатель охотничьего общества. — Если пофартит, можем и поймать.

— Дело случая, — обронил молодой охотник.

Крестьян занимало другое.

— Ты погляди, капуста какая! — говорили они. — А ведь всего два месяца как посадили, когда сжали ячмень.

Вся сила в орошении, рассудили они, пока разматывали сети.

Уполномоченный, чтобы не сидеть сложа руки, раскрыл портфель, проверил свои бумаги, печати, карандаши. Один карандаш у него сломался, и он аккуратненько его очинил. Все было в порядке, можно было приступать.

— Надо было кинохронику пригласить, — сказал учитель. — Я в одном киножурнале видел — охота на зайцев где-то под Бургасом. Очень интересно.

— Пустое дело! — бросил ветфельдшер, все время думавший о том, что там в лечебнице. Раненую лошадь бригадир, наверно, увел, но вдруг еще кого привели? Однажды вот так же вызвали его на конференцию в город, а тут привели буйволицу, объевшуюся свекольной ботвой. Она жрала ботву всю ночь и раздулась, как воздушный шар. Хоть бы даже к профессору ее отвели, толк был бы все тот же, но когда она околела, вину взвалили на него и постановили взыскать с него треть ее стоимости.

— Собаку спустить? — спросил молодой охотник. Он снял куртку, и у него на поясе оскалил зубы новенький патронташ.

— Спускай, — сказал уполномоченный, и пес, почувствовав, что ремень, стягивавший шею, ослаб, стал отряхиваться, а потом кинулся бежать по междурядьям, почти касаясь мордой земли. Он бежал быстро и вскоре оказался уже на другом конце поля, но лая слышно не было.

— Неужели ничего не учуял? — спросил уполномоченный.

Он надеялся услышать в ответ что-нибудь ободряющее, но охотник сказал, что найти зайцев не так просто, как некоторым кажется. Иной раз целый день кружишь по полю, с ног валишься от усталости и ни одного разнесчастного зайчишки не увидишь. Молодой охотник, хоть и новичок в этом деле, излишним оптимизмом не страдал.

— Да-а… — протянул, выслушав его, уполномоченный и задумался.

Хорошее настроение, владевшее им с утра, дало первую трещину. Пока они шли по селу, все представлялось ему проще простого — ставишь сети, и живое золото страны само плывет тебе в руки. Но то было в селе, где можно перегородить любую улочку и даже воробья поймать ничего не стоит. А здесь, в поле, расчерченном дорогами и канавами, покрытом кустарником и посевами, все выглядело по-другому. Совсем по-другому.

Сомнение на миг овладело им, но он поспешно отогнал его прочь, потому что его девизом было ни в чем не сомневаться, и он гордился своим девизом.

— Приступим? — спросил он, когда крестьяне размотали сети и скрепили их в одну. — Огородим сперва нижний конец поля, устроим «мешок».

— Погодите, — сказал один из крестьян. — Этот край