Птицы (СИ) - Торин Владимир

Начать с того, что больше это был никакой не коридор. Темно-красные стены, пол, потолки, лампы казались мягкими, шершавыми, и Финч понял, что все кругом связано из нитей. Свет в лампах также имитировали нити, но белые — длинными извивающимися щупальцами они выползали из плафонов и врастали в окружающие предметы.

Мальчик неуверенно шагнул по вязаному, как кофта, полу. Учитывая низкие покатые своды, он предположил, что находится на чердаке или в мансарде. Здесь было тихо, лишь из углов раздавалось едва слышное шуршание — крутились колеса ткацких станков, прядущих все новые и новые нити.

В стене было пробито окно, и Финч выглянул наружу. То, что он увидел в окне, заставило его отшатнуться.

Город, как и все на чердаке, был связан из нитей — улицы, дома, крыши, фонарные столбы…

Что-то коснулось ноги мальчика, он дернулся и опустил взгляд — на него пуговичными глазами смотрело какое-то крошечное существо с нитяными щупальцами.

— Покорми нас, — молящим голоском проговорило оно. — Покорми, покорми нас!

Из-под столов выглядывали глаза-пуговицы других вязаных существ. Шевеля лапками и щупальцами, переваливаясь с ноги на ногу, вязанки трусили головами. Эти странные нелепые куклы были испуганы появлением незнакомого мальчика, но тот не предпринимал никаких попыток навредить им, и они осмелели, рискнули высунуться из укрытий.

— Покорми… покорми нас!

— Отстаньте, — велел Финч. — Как отсюда выбраться? Вы знаете?

— Покорми… ну пожалуйста…

Финч понял, что ничего не добьется от вязаных коротышек, огляделся по сторонам и увидел дверной проем. Осторожно подойдя и выглянув, мальчик обнаружил лишь еще одну комнату — почти идентичную той, в которой находился: ткацкие станки, верстаки, окно, и… еще одна дверь. Он ринулся к ней. Но и за ней его ждало то же самое. Еще один чердак. И повсюду были вездесущие вязаные куклы. Словно коты, они терлись о ноги и молили:

— Покорми нас!

— У меня нет для вас еды! — раздраженно бросил Финч.

— Зато у меня есть, — раздался голос из угла.

Финч замер, глядя на то, как нити в стенах расплетаются, образуя проход, и из него медленно выбирается Одноглазый.

— Мои милые глупые вязанки! — сказал он. — Хозяин дома!

— Покорми… — Они устремились к нему гурьбой. — Покорми нас…

Старик отшвырнул их ногой, после чего засунул руку в стену и вытащил из нее, словно взял с полки в шкафу, свой клинок.

— Конечно, мои милые, только сперва угощу нашего гостя.

Шевеля длинным скрюченным носом, Корвиус двинулся к Финчу.

— Где я?! — закричал мальчик.

Одноглазый окинул взглядом стены и пожал плечами.

— Это мой дом, — сказал он.

— Но как я сюда попал? Этого… этого просто…

Одноглазый подходил все ближе…

— Ну да, — кивнул он. — Этого просто не может быть. Чтобы кто-то вдруг взял и оказался внутри клубка? Нет-нет, это совершенно невозможно.

Финч опешил. О чем говорит этот безумец? Внутри клубка?!

— Ты не сбежишь, как ни старайся, — изрек Одноглазый. — Отсюда для тебя нет выхода.

Несмотря на его слова, Финч сорвался с места и бросился бежать. Не разбирая дороги, он выскочил из дверного проема, быстро преодолел чердак, не останавливаясь ни у вязаных сундуков, ни у ящиков, полных клубков, ни у одинокого окна, за которым открывался жуткий нереальный вид на простирающиеся кругом нитяные кварталы. Финч оказался на точно таком же чердаке — уже третьем по счету. Пересек и его. И снова он попал в угрюмую вязаную комнату. Старик не солгал. Выхода отсюда не было…

— Эй! Внук Птицелова! — позвал Одноглазый. — Куда ты подевался?! И почему нынешние дети не верят на слово? Вот в наше время старших уважали, прислушивались к ним…

«Если нельзя сбежать, — подумал Финч, лихорадочно озираясь по сторонам, — нужно спрятаться!»

Отчаянно надеясь, что у старика нюх хуже, чем у ищейки Кэрри, Финч нырнул под один из заваленных грудой красной пряжи верстаков.

Оказавшись в укрытии, он замер за ткацким станком, прислушиваясь.

Кто-то подергал его за штанину. Финч опустил взгляд и увидел нечто, напоминающее крошечного бордового осьминога. Вязанка была старой, вся в пыли, нити на ее «шкурке» в некоторых местах порвались. Она выглядела очень грустной — так показалось Финчу.

«Ну вот, — раздраженно подумал он. — Сейчас попросит покормить ее».

— Забери меня… — неожиданно взмолилась вязанка. — Забери меня с собой…

— Я не могу.

— Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…

— Я не могу тебя взять.

— Здесь плохо… мне здесь очень плохо…

Рассуждать не было времени, и, подхватив нитяное существо, Финч засунул его под сюртучок. Вязанка оказалась на удивление теплой. Она немного покопошилась, а потом затихла, будто заснула.

И тут Одноглазый нашел Финча. Зайдя на этот чердак, старик сразу же понял, где прячется мальчик. Подойдя к верстаку, он резко наклонился и без предупреждения ткнул шпагой в Финча. В самый последний момент мальчик успел крутануть колесо ткацкого станка, и клинок, попав в прорезь между спицами колеса, вырвался из руки злобного не-птицы.

Финч не стал дожидаться, когда старик схватит его, и, выбравшись из-под станка, отпрянул от Одноглазого. Тот поглядел на него, усмехнулся.

— Ну давай, Внук Птицелова, — прохрипел он, наклонился и поднял клинок. — Сделай то, что сделал бы твой дед. Убей меня! Сними с меня шкуру! Давай же, чего глядишь своими перепуганными глазенками?

И Финч сделал то, чего от себя не ожидал. Его руки, словно сами собой, схватили из ближайшего ящика клубок ниток и швырнули его в старика. Вскинув клинок перед лицом, Одноглазый отбил клубок прочь. Финч схватил следующий, ловко метнул и его.

— Грязный маленький ублюдок! — закричал Одноглазый и шагнул к мальчику.

Но Финч не прекращал обстрел. Клубок за клубком отправлялся в полет, причиняя не-птице недюжинное раздражение и даже боль. Хоть клубки и казались мягкими, но при этом они были довольно увесистыми. Все их отбить не-птице не удавалось — какие-то клубки достигали цели: они били Одноглазого в грудь, попадали в лицо…

И тем не менее, Финч не успел ни придумать, что делать дальше, ни хотя бы насладиться своей маленькой местью. Потянувшись в ящик за очередным клубком, он почувствовал, что не может вытащить руку. Опустив взгляд, он с ужасом увидел, что клубки в ящике ожили и расплелись — один вцепился в его пальцы, другой схватил за манжету.

— А ну, отпустите! — воскликнул мальчик и с силой выдернул руку.

Сорвав с рукава прилипчивый клубок, Финч уже развернулся, чтобы броситься бежать, но тут из ближайшей стены вырвались нити — они стремительно обхватили его запястье. Пол под ногами зашевелился и начал опутывать башмаки и штаны. Сам чердак Одноглазого ожил!

— А-а-а! — закричал Финч и принялся срывать с руки нити, но другие тут же оплетали его.

— Пустите! Пустите!

Нити не слушались. Вырываясь из пола, они охватывали его путаными корнями, поднимаясь все выше. Те, что выросли из стены, затягивали руки, и стоило ему оторвать одну кисть, как тонкие, но сильные красные путы с удвоенной силой пеленали другую.

Всего за несколько мгновений он оказался в коконе, напоминая большую вопящую катушку. Одноглазый подковылял к плененному мальчику.

— Выбившиеся нити… — проговорил он, — всего лишь выбившиеся нити…

Финч врастал в стену, нити оплели его горло, пережали его, и он почувствовал, что задыхается. Раскрыв рот, мальчик, попытался сделать вдох и не смог. В глазах начало темнеть…

И тут кто-то закричал:

— Фи-и-инч!

Горан Корвиус дернул головой и оскалился. Подобного он, судя по всему, не ожидал…

— Гости пожаловали! — злобно прохрипел Одноглазый, и тут чердак исчез…

Финч брыкался и дергался. Он снова был в коридоре гостевого крыла на четвертом этаже «Уэллесби». Хоть и не осознавал этого. Мальчик не стоял, примотанный к стене, а лежал на полу, и не было никаких нитей, но он продолжал биться, пытался вырваться из несуществующего кокона.