Память (Книга вторая) - Владимир Чивилихин

Что же касается меча, то это прямое, длинное, обоюдоострое, колюще — рубящее, часто тяжелое, двуручное оружие было непременной принадлежностью русского воина; на мече клялись, меч посылали врагу как знак объявления воины, юных воинов посвящали в мечники, то есть меч был основным предметом рыцарского ритуала и главным оружием в бою. Вспомним еще и еще раз «Слово о полку Игореве»! Ярый тур Всеволод, брат Игоря, «гремит» со своим полком «о шлемы мечами булатными», а враги «головы свои подклонили под те мечи булатные» (харалужпые). Значит, наши предки умели в те далекие времена выделывать булатную сталь! И это из Руси распространялись такие понятия, как броня («Brunie» немецкой «Рифмованной хроники»), кольчуга, шелом, перчатки (от русского слова «перст»), доспех, секира, клинок, копье, самострел (арбалет). Воротковым или пружинным русским самострелом мог послать трехсотграммовую стальную стрелу даже неопытный в ратном деле отрок, пронзая любую защитную оснастку врага.

Превосходство наших предков в оружии объяснялось нуждами обороны, мастерством русских мастеров иглавное — уровнем развития экономики и промышленности, в частности металлургии и металлообработки средневековой Руси. Археолог А. Н. Кирпичников пишет, что в XII веке на Руси появляется много военных новинок международного класса, и часть их является по находкам древнейшими в Европе. «Таковы шестоперы, наруч, крюк для натягивания арбалета, кольчуги с плоскими кольцами, конская маска, шпоры с пластинчатым козырьком и шпоры с колесиком», а изобретательность русских оружейников «безусловно обогащала развитие военного дела не только в Восточной Европе» (Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. Л., 1971, с. 78). Добавлю, что пластинчатая броня и гибкие кольчуги разных видов, надежно защищая русского средневекового рыцаря от стрел, ударов копий, сабель, мечей и боевых топоров, не стесняли свободы.его движений, чем выгодно отличались от сплошных металлических западных панцирей, в которых малоподвижный рыцарь не мог без помощи оруженосца сесть на коня, был во многих конкретных ситуациях сражения почти небоеспособен, а выброшенный из седла, становился совершенно беспомощным — его легко глушили, прокалывали пиками, затаптывали копытами, заарканивали. О надежности же русского защитного боевого снаряжения неоспоримо свидетельствует тот факт, что князь Дмитрий, сражавшийся на самом тяжком участке битвы, не получил ни одной раны, а был лишь контужен от ударов по броне, которая вся оказалась во вмятинах и царапинах…

Очень интересны и мелкие детали — подробности русского вооружения тех времен. Шлем западного рыцаря нельзя было разрубить саблей или мечом, и русские оружейники придумали боевую палицу, булаву — бронзовый шар на рукояти, снабженный пирамидальными выступами. Шлем не пробивался насквозь, но удар булавы мог оглушить врага, ошеломить его. Русский шлем — в отличие от плосковерхих или овальных западных и закругленных восточных, основу коих составлял деревянный каркас, — был с незапамятных времен больше как бы коническим, с коего соскальзывала сабля или меч противника, и этот шлем много — много позже взял Васнецов в качестве прообраза красноармейского шлема. Плечи русского воина, если на них со свистом опускалась острейшая сабля степняка или тяжелый меч западного рыцаря, оставались невредимыми, потому что меж латами и кольчугой прикреплялась широкая наплечная стальная пластина, от которой историческая традиция до сего дня сохранила офицерские погоны, самые, кстати, широкие в мире.

— Однако временами на защиту родины вставала и сермяжно — лапотная Русь…

— Лапти в крестьянской Руси носили как легкую, дешевую и гигиеническую обувь, очень удобную при косьбе, жатве, молотьбе и других сельских занятиях, но и крестьяне носили чаще кожаные сапоги и поршни, а лапти никогда не были обувью, надеваемой перед боем. По данным науки, во всех странах Западной Европы, вместе взятых, найдено в археологических слоях IX — XIII веков значительно меньше кольчуг и шлемов, чем в земле тех же столетий одной лишь Новгородской земли, хотя Европа тогда была заселена несравненно плотнее, а в новое время тщательнее раскопана археологами…

И вот в полдень 8 сентября 1380 года встали стеной на Куликовом поле русские латники, витязи и рыцари…

— А какая разница между ними?

— Латник — средневековый русский воин, защищенный стальными одеждами, броней: шлемом, кольчугой, панцирем. Латником мог быть купец, богатый посадский человек или крестьянин, любой состоятельный ратник, а боярин или рядовой про4?ессиональный воин обязательно вставали в строй в латах. Витязь — по В. И. Далю — «храбрый и удатливый воин, доблестный ратник, герой, воитель, рыцарь, богатырь». Это понятие шире, чем рыцарь, — витязь мог быть и пешим. Рыцарь же — в прямом смысле — «конный витязь старины, когда ручной бой, меч и латы решали дело», а также «конный латник дворянского сословия». «Всадник раннего средневековья — это прежде всего дружинник — профессионал. Ему присуща высокая боевая выучка; он разнообразно экипирован. Боевой конь был своеобразным „живым“ оружием витязя Х — XIII вв., и его снаряжение характеризуется теми же передовыми и мобильными техническими критериями, как и „холодные“ средства нападения и защиты» (Кирпичников А. Н. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX и XIII вв. — Археология СССР, вып. EI — 36, с.5).

— Хорошо бы подвести окончательный итог — какое конкретно оружие и какие доспехи имело русское войско на Куликовом поле?

— Профессиональные витязи и рыцари из всех районов мобилизации — это была «кованая рать», «от глав их и до ногу все железно», хотя не все, конечно, воины были так вооружены. Подробные исследования письменных, изографических и археологических материалов, связанных с Куликовской битвой, показали, что наши предки имели совершенное вооружение тех времен — собственного изобретения и изготовления, а также все лучшее, что производили оружейники Запада и Востока. Даже простое перечисление этого оружия дает представление о его универсальном разнообразии: копья харалужные, мечи русские, литовские, булатные, кончары (клинки) фряжские, топоры легкие, кинжалы фряжские, мисюрские обоюдоострые, самострелы русские, стрелы каленые, сулицы немецкчс, шеломы злаченые, черкасские, немецкие, шишаки (боевые наголовья) московские, калантари (безрукавные, со стальными пластинами доспехи) злаченые, щиты червленые, топоры чеканы, копья злаченые, рогатины, сабли и байданы (пластинчатые кольчуги) булатные, палицы железные, корды (однолезвийные, прямые или слегка искривленные клинки) ляцкие, доспехи твердые, шеломы злаченые с личинами, кольчуги сварные и клепаные, шлемы с высоким шпилем для еловца (флажка), крюки серповидные железные на длинных древках для стаскивания всадников с коней (Кирпичников А Н. Куликовская битва. Л., 1980, с. 74 — 82).

Куликовской битве посвящено множество научных работ, романов и поэм, но я лично предпочитаю летописные повести, сказания и тогдашнюю литературу — свежее, прямо с дерева, яблочко все же лучше сухофруктов, желе и компотов…

«Богатыри русские и хоругви их, аки живы пашутеся, и доспехи их русские, как вода во все ветры колебающигся. А шеломы на главах их, аки утренняя заря во время вёдра светящееся и яблоцы шеломов их, аки пламя огненное».

«И абие сступишася обои силы велицеи их на долг час вместо, и покрыша полки поле, яко на десяти верст, от множества вой. И бысть сеча зла и велика и брань крепка, трус велик зело, яко же от начала миру сеча не была такова великим княземь руским, яко же сему великому князю всеа Руси. Бьющим же ся им от 6 — го часа до 9, прольяша кровь, аки дождсва туча, обоих — руских сынов и паганых»…

«И паде татарьское тело на христьянском, а христьянское тело на татарьском, и смесися кровь татарскаа с христианьскою, всюду бо множество мертвых лежаху, и не можаху кони ступати по мертвым не токмо же оружием убивахуся, от великиа тесноты задыхахуся, яко немощно бе вместитися на поле Куликове… множества ради многих сил сошедшеся». Общий настрой всех исторических и литературных русских памятников — это радостный вздох освобождения, упоение великой победой, а Софоний — рязанец в своей «Задонщине» даже отметил международное значение события: «Помчалась слава к Железным Вратам (на Кавказ), к Риму и Феодосии по морю и к Тырнову (в Болгарию) и оттоле к Царюграду (Константинополю, Стамбулу) на похвалу: Русь великая одолеша Мамая на поле Куликове».

Вчитываешься в летописи, народные сказания, в научные, популярно — публицистические и чисто литературные пересказания величайшего события средневековой истории и никак не можешь отделаться от ощущения, что Дмитрий, разработавший вместе со своими воеводами гениальный стратегический план битвы, предугадывал ее исход и будто бы заранее знал, что конный Сторожевой полк целиком сгинет под саблями, но наведет главные силы Мамая прямо на него — туда, куда надо, что Большой полк, утопая в своей и чужой крови, не дрогнет и, главное, не побежит, не сделается легкой добычей вражеской кавалерии, которая увязнет в нем, как в глине, потом враг сомнет полк Левой руки и Запасный, однако покажет наконец тыл изнывающему в нетерпении Засадному полку Владимира серпуховского и Боброка волынского, что Олег рязанский, с которым Дмитрий породнится через несколько лет, в те дни, продолжая вести свою тончайшую и опаснейшую политическую, дипломатическую и военную игру, не нападет со свежей ратью из-за Нелрядвы и не позволят ни сегодня, ни завтра этого сделать Ягайле, полудобровольно — нехотя выходившему из безнадежной для него игры, и что Мамаи в три часа пополудни, увидев с Красного холма финальную сечу, «с страхом встрепетав и велми стонав», панически вскочит на коня и не оглянется до самой Орды.