Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

4/17 февраля 1901. Воскресенье.

Мясопустное.

Утром ночной дворник Василий Такеда пришел сказать, что к нему, к сторожке, подкинули ребенка ночью, в те минуты, когда он обходил здания. Оказалось — девочка, лет двух; одета довольно исправно, при ней два хлебца и два апельсина. Василий тотчас же сказал полицейскому, и ее утром взяли в полицейский дом. Я сказал Василию, что «так как нам доверили ребенка, то хорошо бы нам и воспитать его; не возьмет ли Женская школа на себя это? Пусть он спросит у начальницы школы, Елисаветы Котама». — Елисавета и все в школе пожелали взять подкинутую на воспитание. Но когда послали в полицию, чтобы ее взять оттуда, оказалось, что ее уже отослали в Воспитательный дом, в Сугамо. Завтра Василий Такеда с женой съездят туда, чтобы опознать ее и привезти на воспитание сюда.

5/18 февраля 1901. Понедельник.

Дворник Василий и Феодора, его жена, были в Воспитательном доме, опознали вчера подкинутую девочку, но она уже сидит на руках у няни и к ним не идет. Начальство не вдруг соглашается отдать ее, но и не крепко стоит за нее — обещалось дать знать сюда, когда можно будет взять девочку: сказали, однако, чтобы прийти за нею тогда с заготовленным для нее платьем, в которое ее тепло одеть. Сказали также, что если потом девочка не понравится взявшим ее на воспитание почему–либо, то по истечении трех месяцев ее можно опять принести в Воспитательный дом. Елисавета приходила спросить насчет платья; я сказал, что может приготовить, что нужно. Женская школа, по–видимому, большое участие принимает в деле; еще бы! Нянчиться–то какое удовольствие! И нянек сколько!

Был в Асакуса посетить старика Иону, одного из первоначальных и усердных христиан; старость приковала его уже к постели, в Церковь ходить не может — недолгий жилец в сем свете. Впрочем ему всего семьдесят два года, на семь лет старше меня. Стало быть, и мне не за плечами такая же немощь. Продли, Господи, только потрудиться для перевода богослужения!

6/19 февраля 1901. Вторник.

Сегодня похоронили восьмидесятичетырехлетнюю старушку Марию Оои на кладбище Аояма. Это одна из первых христианок по времени крещения в Токио и одна из лучших по усердию. Пока в состоянии была приходить в Церковь, не опускала ни одного богослужения; по кротости и смирению была точно дитя. Живя верою и молитвою, вероятно, в предчувствии загробного утешения, завещала обить гроб ее материей красного цвета, означающего, по–церковному, и искупительную кровь Спасителя, и радость искупления для людей — и украсить серебряным крестом. Твердо уповаем, что ныне она уже радуется радостью искупленной. — Приемный сын ее Павел Оои, по своим делам живущий в Оосака, ныне тоже лежит очень больной, и потому на погребении матери не мог быть. Так как некому было хорошо распорядиться погребением, то оно совершилось очень скромно: о кончине Марии не было оповещено христианам, и из них никто не был на погребении, на что, конечно, многие будут сетовать и даже негодовать, ибо Марию все любили и уважали. О. Роман Циба с диаконом и четырьмя певцами отслужили провод на дому, ибо в Собор принести было очень далеко. Было и человек двадцать язычников, приятелей Павла Оои, ибо его тоже многие уважают.

Вполне занят ныне составлением отчета за прошедший год и чтением с Накаем последней корректуры, также набело отпечатанных листов Нового Завета.

С 7/20 февраля 1901. Среда

по 11/24 февраля. Воскресенье.

Писание отчетов в Россию и чтение корректуры Нового Завета.

В воскресенье прибыл из Кёото помощник архитектора, строящего там наш храм, Цуда, посмотреть здесь устройство колокольни и как подвешены здесь колокола, чтоб там сообразоваться с этим.

В половине шестого был звон к вечерне и повечерию, по окончании которых, по обычаю, было прощание пред начинающимся завтра Великим Постом.

16 февраля/1 марта 1901. Пятница

1–й недели Великого Поста.

Вся неделя: ежедневное хождение в Церковь три раза, писанье отчетов и корректура Нового Завета. В Церкви все чтение происходило посреди Церкви, так как с клироса далеко не всем слышно, что читается; службы же почти из чтений и состояли. Я все время стоял на клиросе, так как из алтаря, напротив, нельзя разобрать, что читается посреди Церкви. Кроме учащихся, никого не бывало в Церкви; даже катихизаторов из города почти нигде — ни единого. Прискорбно до тяготы душевной, но что поделаешь! Знать, и в самом деле японцы безрелигиозный народ — никогда ни у кого внутренней потребности помолиться не находил я у всех воспитанных мною! Участь моя — участь наседки, высидевшей утят: тут они все, пока греются под крылом; как прочь — и нет их, уплыли в мир!

В письмах из Церквей ничего замечательного; по обычаю, в одном месте развод супругов, с вопросом священника (о. Усуи): «Что делать?» И ответом отсюда: «не позволять» (чего почти никогда не слушаются); из другого места — просьба принять в Женскую школу, и ответ отсюда — «нельзя, школа переполнена».

Некто, служащий по проповеди у протестантов, рассорился с своим принципалом и просит принять его в православие «бокуси» (пастырь!). Отвечено: пусть пройдет здесь курс Катихизаторской школы и тогда просится на службу здесь.

[Пропуск в оригинале]

19 февраля/4 марта 1901. Понедельник

2–й недели Великого Поста.

Был некто Гондо [?], довольно известный в журнальном мире, поговорить об Японии. Задал вопрос: как я смотрю на японский народ? Вижу ль в нем хорошее, и что? Вижу ль дурное, и что?

Я отвечал, что японский народ — современник древним государствам, которых теперь и следа нет, тогда как японский народ жив и полон сил; стало быть, в нем есть прочные задатки жизни. Что это? Добродетели, привлекающие на японский народ охранительную любовь Бога и Промыслителя Вселенной. Не знают еще японцы истинного Бога, но «естеством законное творят». Три доселешние няньки японского народа, каждая воспитала в нем нечто доброе: Синто — честность, буддизм — взаимную любовь, конфуцианизм — взаимное уважение. Этим и стоит Япония. Но пора уже Японии узнать своего Отца Небесного — и что она медлит в сем, что холодна к христианству — это дурное в ней, и так далее. Разговор продолжался часа два.

20 февраля/5 марта 1901. Вторник

2–й недели Великого Поста.

Из Саннохе Наталия Арахама привезла девочку в здешнюю нашу школу. Наталия — бывшая воспитанница нашей школы, ныне одна из первых учительниц в школе города Саннохе, имеющей шестьсот учащихся мальчиков и девочек. Привезла кучу гостинцев оттуда: яблок, яблочной пастилы, кедровых орехов; говорила, что Церковь там ныне довольно оживлена: есть приготовленные к крещению и дальнейшие слушатели, и прочее.