Мемуары генерала барона де Марбо - Марселен де Марбо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг мы увидели, как дым от пушек маршала Даву поднимается за башней Маркграфнойзидля… Сомнений не оставалось: левый фланг австрийцев побеждён!.. Тогда император, повернувшись ко мне, сказал: «Спешите сказать Массене, что он должен обрушиться на всех, кто находятся перед ним, и сражение выиграно!..» В тот же момент адъютанты различных корпусов были тоже посланы к своим командирам с приказом об общей одновременной атаке. И в этот торжественный момент император Наполеон сказал генералу Лористону: «Возьмите сто орудий, шестьдесят — из моей гвардии, и разбейте врага». Эта прекрасная батарея сломила австрийцев, а маршал Бессьер атаковал их шестью полками карабинеров и кирасир, которых поддерживала часть гвардейской кавалерии. Напрасно эрцгерцог Карл строил свои войска в многочисленные каре, их сминали, они теряли орудия и большое количество людей. Пехота нашего центра под командованием Макдональда тоже выступила вперёд. Деревни Зюссенбрунн, Брайтенлее и Адерклаа были взяты после упорного сопротивления.
А в это время маршал Массена не только снова овладел тем участком, с которого ушёл наш левый фланг, но, энергично наступая на врага, он отбросил его за деревни Штадлау и Катран.
Наконец, маршал Даву с поддержкой Удино занял все высоты за Руссбахом и овладел Дойч-Ваграмом! С этого момента сражение австрийцами было проиграно, они начали отступать по всему фронту, в полном порядке отходя в сторону Моравии через Зауринг, Штаммерсдорф и Штреберсдорф.
Императора упрекали в том, что он не преследовал побеждённых со своей обычной энергией. Но эта критика необоснованна, так как многие важные причины помешали Наполеону быстро направить свои войска в погоню за врагом. Прежде всего, как только австрийцы пересекли большую Моравскую дорогу, они оказались на очень пересечённой местности с лесистыми холмами, оврагами и ущельями, над которыми возвышались покрытые лесом Бизамбергские горы, давшие австрийцам прекрасную возможность обороняться. Эти оборонительные позиции было очень трудно взять, тем более что у эрцгерцога Карла оставались значительные силы, включавшие все его гренадерские батальоны и многие дивизии, не участвовавшие в сражении. Этот мощный арьергард, поддерживаемый сильной артиллерией, мог оказать значительное сопротивление, которое, затянувшись, привело бы к ночному сражению, шансы на победу в котором всегда ненадёжны, что могло бы скомпрометировать победу, одержанную императором.
Во-вторых, чтобы французская армия собралась 4 июля на острове Лобау, корпуса, стоящие в верховье Дуная и на границе Венгрии, должны были двинуться к месту сбора уже 1 июля, совершая форсированные марши, за которыми, без отдыха и при сильной жаре, последовало сражение, длящееся ночь и два дня. Наши войска очень устали, в то время как стоящие лагерем больше месяца возле острова Лобау австрийцы испытали только тяготы битвы. Все преимущества, следовательно, были бы на стороне эрцгерцога, если бы мы атаковали его в той сильной позиции, которую он занял на труднодоступных высотах.
Третья, и самая главная, причина смирила пыл Наполеона и заставила его дать отдых своим войскам и собрать их на том месте, на котором проходило сражение. Генералы лёгкой кавалерии, поставленной для наблюдения в Леопольдсдорфе, за крайним правым флангом, предупредили его о появлении 35–40-тысячного неприятельского корпуса, который шёл из Венгрии под командованием эрцгерцога Иоанна и вышел к Унтер-Зибенбрунну, то есть в наш теперешний тыл, образовавшийся после изменения фронта, произведённого двумя армиями. Сильный резерв, сохранённый императором, мог бы, конечно, отбросить и разбить эрцгерцога Иоанна, но надо признать, что из осторожности Наполеон не направил свои войска против крепких позиций, которые эрцгерцог Карл был настроен упорно оборонять, при том что сам Наполеон мог быть атакован с тыла эрцгерцогом Иоанном во главе многочисленного корпуса, который ещё не сделал ни выстрела.
Император приказал прекратить преследование врага и стать лагерями так, чтобы одна часть армии была обращена в ту сторону, где находился корпус эрцгерцога Иоанна, и была готова его как следует встретить, если бы тот осмелился выйти на равнину. Но тот, опасаясь вступить в контакт с нашими победоносными войсками, поспешил отступить и снова уйти в Венгрию. Очень может быть, что, если Наполеон стал бы преследовать побеждённых со своей обычной энергией, трофеи сражения при Ваграме были бы ещё значительнее. Но его осторожность заслуживает только похвалы, учитывая причины, по которым он остановился. Если бы он всегда действовал с такой осторожностью, он бы избежал многих бед для Франции и для себя самого.
По решению императора его победоносная армия могла наконец отдохнуть в течение нескольких часов. Она заняла следующую позицию: левое крыло — в Флорисдорфе, центр — перед Герарсдорфом, а правый фланг — за Руссбахом. Императорские палатки стояли между Адерклаа и Рашдорфом. Штаб Массены размещался в Леопольдау. Наполеон приказал восстановить старый Шпицкий мост, и армия получила прямое сообщение с Веной, что облегчало перевозку раненых в госпитали и доставку продовольствия и боеприпасов.
Австрийцы упрекали эрцгерцога Иоанна за опоздание и небрежность, с которой он исполнял приказы эрцгерцога Карла. Эти упрёки обоснованны. Действительно, с вечера 4 июля эрцгерцог Карл предписал своему брату тотчас же выйти из Прессбурга и отправиться на Унтер-Зибенбрунн, чтобы там присоединиться к левому флангу австрийских войск. Эрцгерцог Иоанн получил этот приказ 5 июля в четыре часа утра, а двинулся в путь только в одиннадцать часов вечера, и его выступление было таким медленным, что, хотя ему надо было проделать только 8 лье, он дошёл до Унтер-Зибенбрунна только через двадцать часов после выхода из Прессбурга, то есть 6 июля в семь часов вечера, когда сражение было уже проиграно и австрийцы уже вовсю отступали. Эрцгерцог Карл никогда не простил своему брату неисполнение этих приказов: Иоанн потерял командование и был отправлен в Штирию[84].
Поскольку преследования не было, потери австрийцев были гораздо менее значительными, чем могли бы быть. Однако они насчитывали 24 тысячи
