Феномен одиночества - Деймас Рэд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты жалеешь, что не оставил наследника, – ответил я.
Эфир погрузился в тишину на долгие секунды, наконец пришёл ответ:
– Садись по координатам, – мне показалось, что Виктор выдавливал слова через комок в горле и слёзы.
Яхта приземлилась на подвижную платформу, которая сразу же опустилась под поверхность. Заработали архаичные насосы, заполнившие тамбур-шлюз воздухом. Непроглядная темень за бортом вспыхнула ослепляющими прожекторами.
– Выходи и не вздумай делать что-то, что мне может не понравится, – импланты легко отфильтровали избыток света, и я смог разглядеть Григоровича – наполовину андроида с механическими конечностями и покрытым бронёй телом, голова в шлеме, в верхних многосуставчатых манипуляторах тяжёлый плазмоган.
– Руки поднять?
– У меня хорошая реакция, так что это лишнее. Просто предупредил.
– Будем говорить тут?
– Иди за мной.
Григорович легко перемещался по узким коридорам, постоянно держа меня на прицеле. Оказавшись у мощной гермодвери, он перехватил оружие и впустил меня внутрь. Просторный кабинет. Стол с консолью. На стенах растения, подсвеченные лампами сверху. Большой диван и столик с недоеденным обедом.
– Тут нет людей?
– А зачем? Лишние рты только сократят время автономного выживания, – Виктор опустился на диван и поставил плазмоган у ног, когда с потолка выдвинулась автоматическая турель и навелась на меня, – Что хочет Мамочка?
– Того же, что и вы. Забаррикадироваться в Чистилище и переждать войну. Когда Союз выдохнется и начнёт разваливаться, она снова распространит вашу власть по всему обитаемому космосу.
– Заманчиво… Но я ей не доверяю. Ведь умная машина, а не предупредила никого, что Союз начнёт войну, значит хотела именно того, что случилось. Понимаешь? – Григорович наконец снял шлем. Вечно молодое лицо исказилось от напряжённой работы мысли, сделалось злым и некрасивым.
– Она не смогла верно оценить угрозу и теперь нашла решение.
– Не верю… План-то у неё есть, но не про нас. Давно уже стоило её перезагрузить.
– Она привела вас к власти один раз и сделает это снова. Пока безопаснее всего находиться с ней рядом. Союз на пороге открытия бессмертия душ, но без ваших технологий ещё долго не сможет создать достаточно большое поле для нормальной работы аналога Чистилища, а ваше придётся отключить, чтобы враги не смогли захватить и воспользоваться им в своих целях.
– Так-то складно, – Виктор перешёл на русский, – Но нутром чую подвох, понимаешь?
– Тебя найдут здесь и разбомбят. Или тело выйдет из строя от старости. Новый план Мамочки подразумевает отсиживаться долгие годы. Хочешь выжить – присоединяйся. Если не веришь, то погибнешь в любом случае.
Я заметил мелькнувшее в глазах Григоровича сомнение. Ложь мне удавалась легко под действием имплантов, и никто бы не смог заподозрить меня в неискренности.
– Мне себя пристрелить?
– Это эффективно, но необязательно. Могу просто отвезти тебя к ней, – я развёл руки в стороны и пожал плечами, намекая на реальность выбора.
Григорович снова задумался.
– Тут не так уж плохо, – сказал он, – Есть биороботы. Есть целая фабрика для изготовления рабов и пищи. Есть пушки и боевые машины. Можно продержаться довольно долго…
– Ты последний, кроме Рауля Кимбри, – использовал я последний довод, – Он переметнулся к врагам. Через сколько лет вам наскучит одиночество?
– Уже надоело…
– А Мамочка сможет дать вам наследника. Равного, а не суррогатного ребёнка из пробирки.
Виктор зажмурился от душевной боли – последние слова попали в цель. Я очень сомневался, что этот человек смог бы вырастить и воспитать сына, а не очередного конкурента, но Григорович думал иначе и, наконец, согласился.
– Вези меня к ней…
В его словах чувствовалась обречённость загнанного зверя. Наверное, не стоило предлагать ему выбор, но автоматическая турель слишком внимательно следила за мной, а мне ещё хотелось увидеть своего ребёнка.
Мы поднялись на борт яхты, и я сделал последнюю попытку нейтрализовать опасного противника, не расстающегося с оружием:
– Удобнее и безопаснее будет в криокапсуле. Я смогу скрыть ваше присутствие, если наткнёмся на флот Союза.
– Нет, – резко ответил Григорович, – Я хочу быть в сознании.
– Как скажете…
Серия нырков прошла без приключений, и яхта всплыла у Чистилища.
– Жданов вызывает Большую Мамочку.
– Вы пришли не один… – тихий всё понимающий голос.
– Со мной Виктор Григорович – последний бессмертный. Он хочет…
– Я знаю. Пусть будет так. Место для вашей высадки готово.
Импланты зафиксировали странное возмущение электромагнитного и гравитационного поля во время схода с борта яхты, но я даже не смог представить причину подобного поведения окружающей среды. Вероятно возмущение коснулось фундаментальных свойств реальности, которое я не был способен ощутить даже с помощью аугментаций. Григорович тоже почувствовал это и напрягся. Оказавшись в "тронном зале", мы предстали перед Большой Мамочкой: хрупкой юной девушкой с золотистыми волосами, глазами цвета лаванды, в простеньком платьице и босыми ногами. В этот раз хозяйка не была обвязана проводами и перемещалась свободно.
– Здравствуй, Виктор, – она словно не замечала меня, лишь бросила один печальный взгляд, – Ты заслужил своё посмертие. Я сохраню твою личность от внешних угроз, а от тебя её сохранить не в силах.
Мамочка взмахнула рукой и Григорович упал замертво.
– Я не могла сделать этого на расстоянии, Вячеслав, – с тоской произнесла она, – Ты даже не представляешь сколько у меня ограничений… Ты выполнил свою часть уговора.
– В списке не было Рауля Кимбри.
– А ты бы хотел его там видеть?
– Нет.
– Тогда всё хорошо. Хочешь взглянуть на Рай?
Нечто в улыбке Мамочки заставило меня вспотеть и почувствовать липкий холод, но любопытство взяло своё.
– Показывай.
Мамочка включила голографический экран, на котором появилось подробное изображение острова с высоты птичьего полёта. Шикарная зелень, яркие краски, чистейшая вода вокруг, скрывающая фантастически красивый коралловый риф. Камера приблизила картинку, и я увидел полуголых людей, сидящих у костра. Они молчали. Где-то неподалёку раздался окрик, и из зарослей вышел Григорович.
– Эй, – крикнул он ещё раз, но никто не обращал на него внимания.
– Моих вычислительных мощностей хватит, чтобы ускорить время на много порядков, – сказала Мамочка и картинка замерцала. Солнце превратилось в ленту, а яркий день в пасмурный. Бессмертные почти не шевелились, – Они не испытывают ни голода, ни жажды, не стареют и не болеют.
Виктор Григорович, метался совсем недолго и занял своё место среди остальных.
– Прошло почти сто тысяч лет эмуляции, – наконец произнёс грустный голос в моей голове, – А они всё сидят и не пытаются ничего сделать. Система вырастила их такими. Я лишь потом поддерживала иллюзию. Будь они полноценными людьми, то всё было бы иначе.
