Хозяин Пророчества - Николай Бородин

Лица гномов, чей вольный торговый дух считал стопроцентный навар не самым лучшим результатом, озадаченно вытянулись. Демонесса, впрочем, восприняла это иначе, тут же поспешно пояснив:

— Разумеется, Советы разных городов и поселений сотрудничают друг с другом; в конце концов, иногда случаются неурожаи и тому подобные непредставимые бедствия, и преодолеваем их мы всем миром. Именно поэтому фениксы повсеместно упразднили Советы, как только дорвались до власти: в любом объединении простых демонов из народа им видится опасность.

Единственным, кто воспринял слова Сетэли как нечто само собой разумеющееся, был Ширш, ведь кирссы, выросшие в племенах, где все помогали друг другу в суровой Степи, гибельной для одиночек, находили подобное положение дел вполне разумным. Хотя, по мнению вождя, демоны и намудрили со всякой торговлей, но в чужое становище со своим укладом не лезут. Альтемир же, пропустив большую часть объяснений мимо ушей, сосредоточился на мельком брошенном замечании:

— Почему это ты, демоница, считаешь, что людям не хватает паладинов? И почему демоны, до этого связывавшие людей со своими сущностями, все перемерли?

Вопрос, очевидно, оказался настолько серьезным, что Сетэль даже не обратила внимания на явную колкость:

— Видишь ли, покровительствовать мятущемуся человеческому существу — дело нелегкое. В идеале демон должен помочь своему подопечному достичь гармонии с собой и с миром. Но видимо, ни у кого так этого и не вышло. Если человеческие страсти одерживают верх, обычно бессмертный демон обретает смерть вместе со своим избранником, причем отведенный человеку срок делится на двоих, и кончина наступает в прямом смысле слова безвременно. — Альтемир, начиная понимать, в какой петле оказалась его шея, слегка позеленел, не в силах вымолвить ни слова. — Кстати, именно поэтому некоторые приходят к фениксам по своей воле — те действуют иначе. Просто даруют силу в обмен на преданность. Однако, разумеется, ни о какой опеке здесь и речи не идет. Это простое владычество. Но ни сами птицы, ни их прислужники не погибают от таких вот неприятностей. К сожалению. — Демонесса раздраженно дернула углом рта. — Но если демон все-таки достигнет успеха, то человек, вверивший ему свою душу, обретет вечную жизнь. Разумеется, это будет жизнь на грани равновесия, но для познавшего гармонию это нетрудно. И здесь я оказалась в сложной ситуации. — Паладин напоказ всплеснул руками, как бы показывая, что, мол, не одна Сетэль оказалась в сложной ситуации, и чуть не свалился со своего дракончика. — Пока что твой единственный талант — это война, и поэтому я смогла оказать этому умению покровительство. Но когда-нибудь тебе придется или отказаться от него, или обратить свой талант какой-нибудь другой стороной. Направить твои способности в нужное русло было бы лучше всего.

Альтемир, отлично помнивший, что выбора может быть только два — либо смерть, либо подчинение воле демона, мрачно кивнул:

— Но может быть, мне повезет, и меня прихлопнут в какой-нибудь очередной заварухе до того, как этот вопрос станет актуальным.

Сетэль, увидев, что дальнейший разговор пока бесполезен, покачала головой и стала глядеть на пейзаж.

Оцелот никогда и никому не рассказал бы, куда направляется, и тому существовало сразу несколько причин. Во-первых, сюрпризы — это всегда весело. Во-вторых, желательно самому не нарваться на подарочек от благодарных недоброжелателей сразу по прибытии. И в-третьих, сейчас он направлялся в место, о котором из всей имперской Гильдии не знал больше никто. Да и вообще, пожалуй, лишь восемь душ во всем мире представляли, где находится эта маленькая горная долинка и зачем она нужна.

Радимир переместился почти в самый центр небольшого, в десяток саженей в поперечнике, участка земли, заросшего невысокой травой. Вокруг громоздились скалы, резко вырываясь из земли и поднимаясь вверх почти отвесно. Складывалось ощущение, что этот зеленый пятачок создан искусственно, да, собственно, так оно и было.

Посередине отражала лучи полуденного солнца небольшая лужица, обрамленная кольцом небольших булыжников и щебенки. Нечто вроде декоративного пруда. Архимаг, подобрав с земли маленький камешек, бросил его в воду, внимательно посмотрел на расходящиеся круги и отошел. Теперь предстояло ждать, пока на его вызов ответят, и Оцелот уселся на один из восьми каменных постаментов, окружавших прудик.

А через некоторое время земля в какой-то момент вдруг вспучилась вокруг него жадной пастью и захлопнулась.

Маг мгновенно переместился на пару саженей вверх, уходя из ловушки, и начал отслеживать источник чародейства. Задача усложнялась тем, что некто неведомый только лишь начал его приветствовать. Пруд разом выхлестнул целую волну, содержащую столько воды, сколько никогда не могло бы поместиться в скромной луже. Но, как и в случае с огненными атаками феникса, видимая материя была здесь лишь оболочкой заклинания. Под видом волны на архимага устремилась атака, по меньшей мере не уступающая в силе его собственным чарам.

Радимир, ухмыльнувшись, щелкнул пальцами и распался на десяток своих копий, которые повисли в воздухе по краю долинки. Его противник, и не думая сдаваться, обрушил на маленький пятачок земли настоящий ураган. Непроглядное кольцо воющего ветра размело созданные архимагом иллюзии и сомкнулось вокруг его настоящего тела. И в воздухе сразу же начал формироваться огненный метеор, чтобы добить волшебника прежде, чем он сможет вырваться.

— Ну хорош, хорош, иначе ты меня уже и в самом деле убьешь.

Неизвестный чародей, вроде бы надежно укрывшийся в скальной толще, внезапно почувствовал на своем плече чужую руку и очень осторожно обернулся.

Настоящий Оцелот, а не его пойманная внизу копия, стоял рядом и приветливо улыбался. Его противник лихорадочно обдумывал, когда же архимаг успел его вычислить. Радимир, сжалившись, решил объяснить:

— Я с самого начала оставил в долинке фантома.

Второй чародей неуловимым движением вывернулся из хватки архимага и вдобавок ударил его по руке электрическим разрядом, который тот не успел блокировать:

— Я поняла.

Радимир потряс пальцами в воздухе:

— Ну разумеется. Рад видеть тебя, Лерна.

— Мне не нравится это имя.

Оцелот улыбнулся снова, на сей раз совершенно ослепительно:

— Я знаю.

— Зачем пришел?

Архимаг, замолчав на мгновение, провел рукой по короткой бороде и затем аккуратно, взвешивая слова, произнес:

— Сколько наших продалось? Кроме Тревора?

Ответ последовал мгновенно: