Хозяин Пророчества - Николай Бородин

Паладин, не торопясь отвечать, стоял и задумчиво потирал лоб, словно что-то решая. Потом невесело усмехнулся, покачав головой, поразмыслил еще немного, поднял бровь, словно удивляясь своим мыслям, и все-таки произнес:

— Мысль, конечно, дурацкая. Я так понимаю, никто не будет глядеть туда лишний раз — зачем смотреть на то, что стало привычным? — Все, пытаясь уловить непредсказуемую мысль человека, осторожно кивнули. — В то же время эти статуи выделяются на общем фоне и наверняка будут выделяться еще сильнее на фоне закатной солнечной полосы. Так? — Демонесса, единственная из всех воочию видевшая это, кивнула еще раз. Паладин отчасти удовлетворенно заметил: — То есть это просто обычная, привычная глазу помеха. В то же время феникса можно будет и заметить — закат нынче будет алым, поверьте командиру походного полка. Что может быть лучше для громадной огненной птицы, чем слиться с уже примелькавшейся деталью пейзажа?

Все, по-прежнему не понимая, куда клонит имперец, закивали. Альтемир мысленно сотворил священный жест и высказал свое главное предположение:

— А что, если феникс начнет свой полет именно с этих скульптур? В конце концов, для летучей твари пять лиг не крюк.

— И что?! — Снор, не выдержав, все-таки выразил общее недоумение.

Паладин, наконец перестав ходить вокруг да около, в нескольких фразах обрисовал свой план. Кьяр, которому предстояло его реализовывать на деле, первым присвистнул и покрутил пальцем у виска, но то, как он при этом ухмылялся, свидетельствовало, что зерно идеи упало в благодатную почву. Гномы никогда не любили безумных планов, но клан Штройн был исключением, привычным к ниспровержению основ.

И тем паче этим славились наугеры, которых до сих пор недолюбливали в некоторых, особо консервативных уголках Армон-Дарона. Так что через несколько минут сосредоточенного обсуждения наугер высказал паладину свое согласие. Альтемир, улыбнувшись в ответ, внезапно спохватился и добавил:

— И да, никто не должен этого заметить. Надеюсь, ты, Кьяр, справишься там в одиночку. А ты, Снор, выбери одного из своих бойцов, который хотя бы по цвету бороды похож на нашего наугера, и поставь рядом с собой. Просто на всякий случай.

Сетэль кивнула, несказанно удивив Альтемира:

— Снор, он не успокоится, пока не сделает по-своему. К тому же он может оказаться прав. Кто знает, какие глаза следят за нами сейчас и будут следить в бою? А если увидят, что не хватает одного из вождей, весь план может рухнуть. — Демонесса, приметив вытаращившегося на нее паладина, коротко улыбнулась ему: — Да, я знаю, о чем ты думаешь.

— Но откуда?!

— Мы связаны с тобой, не забывай. — Демонесса обворожительно улыбнулась, заставив паладина покраснеть, а остальных сдавленно закашляться. — Все, что знаешь и думаешь ты, известно мне. Может легко быть и наоборот, если ты наконец примешь это как неизбежность и сам того пожелаешь.

Альтемир тряхнул головой, словно отгоняя наваждение:

— Вот и угораздило же меня… Это что, вообще никогда не закончится?!

Сетэль странно поглядела на человека и слегка раздраженно пожала плечами:

— Я таких способов не знаю. Хотя, разумеется, всегда остается смерть.

— О боже! И почему вообще ты выбрала меня? Если я правильно услышал, вы, демоны, покровительствуете чему-то. Но я что-то не помню за собой талантов к искусствам…

— У тебя есть такой талант. — Демонесса воспользовалась случаем и сама перебила доселе бесцеремонного, а ныне рассеянного паладина. — Очень редкий. Твой разум. Пока что твой дар проявляется в том, как ты планируешь битвы и тут, думаю, никто мне не возразит. Но ты можешь подняться гораздо, гораздо выше этого. Под мудрым руководством, разумеется.

Альтемир обратил ошарашенный взор на Снора в поисках поддержки, но тот, усмехнувшись, ничем не помог:

— А что, может, девочка и права. В наших тоннелях у тебя неплохо получалось все планировать. Правда, потом тебя вечно приходилось удерживать от желания расшибить себе башку о стенку, но ничто не дается легко.

Остаток дня прошел сумбурно. За два часа до заката прибыло три десятка собранных Цейтором демонов, которым в этой битве выпала честь изображать Алую Армию. Вместе с ними появилась и делегация благодарных горожан, принесших Сетэли заверения в своей полной и безоговорочной поддержке, и также, что было куда приятнее и важнее, доставивших несколько корзин со свежим продовольствием. Альтемир и тут остался верен себе, взяв только ковригу хлеба и немного овощей. От местного острого сыра он отказался, назвав его вонючим и вдобавок в точности повторив, пусть даже не понимая смысла, то странное слово, которое произнес отец Сетэли при первом знакомстве. Демонесса в ответ покраснела не менее густо, чем в первый раз, и отвесила ошеломленному паладину подзатыльник, назвав его дураком и велев не ругаться во всеуслышание. Снор на пару с изображающим Кьяра гномом тихонько хихикали, Ширш не отставал.

Также девушка, посоветовавшись с Альтемиром, внесла некоторые изменения в первоначальный план, разделив все силы на две части и отправив десяток во главе с Цейтором на восток, в рощицу на ближайшем холме, мотивировав это тем, что в каждой хорошей битве необходим засадный полк. Демон, если и был удивлен этим приказом, виду не подал, а Сетэль, выждав, когда он займет свою позицию в безопасном отдалении, тихонько шепнула паладину:

— Это для гарантии, что наши с тобой обходные маневры останутся тайной. Все-таки мало ли что с ним могло случиться за время моего отсутствия.

Альтемир, поразмыслив над своими давешними подозрениями, согласился, что подобный ход не лишен разумности, и отправился инструктировать собственных солдат и гномов. Десятники обоих отрядов, как наиболее внушающие доверие, получили наказ следить за союзными демонами в оба, а простым бойцам было приказано проверять оружие и доспехи, выбрать себе наиболее удобные позиции и готовиться к бою. Удостоверившись, что подгорные воители получили примерно такие же указания, Альтемир еще раз окинул поле грядущего сражения взглядом и двинулся к горам, чтобы как можно скорее выбрать себе удобную позицию — солнце уже садилось, и времени оставалось все меньше.

Феникс, и не подозревая, что рядом затаился Кьяр со своим наугом наготове, опустился на постамент рядом с двумя громадными статуями (даже он сам при своих впечатляющих размерах доставал изваяниям только до плеч), скользнул по ним взглядом и, оглядываясь на закат за своей спиной, подточил когти о камень.

Когда же птица вновь повернула голову на восток, следя взглядом за крохотной группкой своих сторонников, монумент, изображавший мужчину, уже падал прямо на нее. Феникс едва успел скакнуть вперед, уходя из-под массы рушащегося камня, и мысленно проклясть нерадивых строителей и прогнившие крепления, как каменная женщина, придя в движение, сделала уже вполне осознанный выпад, ухватив тварь за горло.