Хроники Корума (Сборник) - Майкл Муркок

Какая-то сила заставила его снова посмотреть вниз, на улицы.

Там с мечом в руках в одиночестве стояла Медбх, к которой несся огромный пес. Вся ее группа погибла. Их растерзанные тела валялись на камнях мостовой. Осталась только Медбх, но и ее ждет неизбежная гибель.

Не успев даже осознать, что делает, Корум прыгнул вниз. Ноги в высоких сапогах опустились на спину животного, отчего его задние лапы, подогнувшись, коснулись земли. Боевой топор, взметнувшись, рассек позвоночник огромного пса, едва не разрубив его пополам. Корум, продолжая движение, перелетел через труп, и, поскользнувшись в крови, очередным ударом отделил голову зверя от сломанного позвоночника, и повалился на спину, отчаянно пытаясь встать на ноги. Даже Медбх не сразу поняла, что случилось, поскольку поразила собаку мечом в глаз, не осознавая, что животное уже мертво, — и лишь потом увидела Корума.

Когда он, поднявшись, высвобождал свой топор, засевший в черепе врага, она улыбнулась ему:

— Значит, вам так и не довелось увидеть меня мертвой, мой волшебный принц.

— Госпожа, — ответил Корум, с трудом переводя дыхание, — я меньше всего хотел этого.

Корум вырвал топор и по ступенькам взбежал на стену, где уставшие воины из последних сил отражали атаки бесчисленных псов.

Принц заставил себя рвануться вперед, чтобы помочь бойцу, который был уже не в силах отразить бросок собаки. Лезвие топора затупилось в схватках, и удар лишь оглушил пса. Тот сразу же оправился и кинулся на Корума. Но острие копья вонзилось ему в живот, и нагрудник Корума окатило густой, дурно пахнущей собачьей кровью.

Отшатнувшись, он вгляделся в туман, висящий за стенами крепости. На этот раз Корум все же увидел чей-то смутный силуэт — огромную человеческую фигуру, на голове которой, кажется, находились рога с отростками; четких очертаний было не разобрать, а тело выглядело деформированным. Корум заметил, что существо поднесло к губам какой-то предмет.

Раздался звук, заставивший всех собак замереть на месте, а оставшиеся в живых воины выронили оружие и схватились за уши.

Это звук вызывал ужас, в нем слышался и зловещий хохот, и стон, и мучительный вопль, и крики торжества. То был звук рога Кереноса, отзывающего своих псов.

До того, как фигура исчезла в тумане, Корум успел еще раз уловить ее очертания. Оставшиеся в живых псы стали прыгать со стен и спускаться по склонам холма, пока в пределах Кер Махлода не осталось ни единой живой собаки.

Затем и туман стал подниматься, оттягиваясь назад к лесу, словно Керенос тащил к себе его покрывало.

Снова раздался звук рога.

Он был так ужасен, что кое-кого из людей стало рвать. Кто-то стонал, а другие не могли удержаться от рыданий.

Тем не менее было ясно, что на сегодня Кереносу и его своре хватит. Людям Кер Махлода они показали лишь часть своей мощи.

Именно это им и было надо. Корум догадывался, что для фой миоре данная схватка была чем-то вроде легкой пробы сил. Основное сражение еще впереди.

После боя в Кер Махлоде обнаружили тридцать четыре собачьих трупа.

Погибли пятьдесят воинов — мужчин и женщин.

— Быстрее, Медбх! Татлум! — крикнул дочери король Маннах. Он был ранен в плечо, которое продолжало кровоточить.

Медбх вложила в гнездо пращи круглый шар из мозгов, залитых известью, и раскрутила оружие над головой.

Снаряд улетел в туман вслед Кереносу.

Но король Маннах знал, что он не поразил фой миоре.

— Это оружие — то немногое, что, как мы считаем, может убить их. Татлум.

В молчании они спустились со стен Кер Махлода, скорбя по погибшим.

— Завтра, — сказал Корум, — я двинусь на поиски копья Брийонака. И в своей серебряной руке я принесу его вам. Я сделаю все, что в моих силах, дабы спасти народ Кер Махлода от Кереноса и его псов.

Король Маннах, с помощью дочери спускавшийся по ступенькам, лишь склонил голову, поскольку от усталости еле держался на ногах.

— Но первым делом я должен посетить то место, что вы называете замком Оуйн, — сказал Корум. — И я хочу сделать это еще до отбытия.

— Вечером я проведу вас туда, — сказала Медбх.

Корум не стал возражать.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

РЯДОМ С РУИНАМИ

День пошел на вторую половину, и облака перестали затягивать солнечный диск, лучи которого слегка смягчили мороз, согрели дневной воздух, и запахи весны коснулись окружающей природы. Корум и принцесса-воительница Медбх, окрещенная Длинной Рукой за ее искусство метать татлумы из пращи, верхом ехали к тому месту, которое Корум называл Эрорном, а она — Оуйном.

Хотя уже пришла весна, на деревьях не было ни почек, ни листвы и сквозь землю не пробивалась ни одна травинка. Этот мир был гол и мертв. Жизнь покинула его. Корум вспомнил, как пышно цвела она в этих местах, когда он покидал их. Он помрачнел, думая, что после появления фой миоре, их собак и слуг так должна выглядеть почти вся земля.

Натянув поводья, они остановили коней почти на краю утеса, под которым море шуршало галькой маленького заливчика.

Из воды вздымались высокие черные скалы, старые и выщербленные; они были изъедены пещера-ми, с которыми Корум был знаком еще тысячу лет назад.

А вот мыс, тем не менее, изменил свои очертания. В самом центре часть его, где выкрошился гранит, рухнула в море, и теперь Корум понял, почему от замка Эрорн почти ничего не осталось.

— А вон это, посмотри, называют Башней Сидов… или Башней Кремма, — показала ему Медбх. Башня высилась на другой стороне провала, образованного рухнувшими скалами. — Издалека похоже, что ее сотворили человеческие руки, но на самом деле это творение природы.

Но Корум узнал эти стертые очертания. Действительно, они казались природным образованием, ибо строения вадхагов всегда старались слиться с пейзажем. Вот почему в его время некоторые путешественники не могли найти замок Эрорн.

— Это творение моего народа, — тихо сказал он. — Остатки архитектуры вадхагов, хотя, понимаю, никто в это не поверит.

Она удивилась и рассмеялась.

— Значит, легенда говорит правду. Это твоя башня!

— Я родился здесь, — сказал Корум и вздохнул. — И надеялся здесь же умереть.

Спешившись, он подошел к самому краю утеса и посмотрел вниз. В глубине провала море промыло узкий канал. Он бросил взгляд на остатки башни по другую сторону его. Корум вспомнил Ралину и свою семью: отца — князя Клонски, мать — принцессу Колатарну, своих сестер Иластру и Фолинру, своего дядю — принца Ранана и его дочь Сертреду. Все умерли. Только Ралина прошла до конца отмеренный ей жизнью путь, а все остальные были жестоко уничтожены Гландитом-а-Крэ и его убийцами. И никто, кроме Корума, их теперь не помнит. На мгновение он позавидовал им, ибо он-то их помнил.