Хроники Корума (Сборник) - Майкл Муркок

— И пусть она будет удачной для Кер Махлода, господин наш победитель, — это был спокойный и веселый голос Медбх, дочери короля Маннаха.

Она стояла в дверном проеме, прислонившись к косяку и уперевшись рукой в бедро. Талию ее перетягивал тяжелый пояс, на котором висели кинжал в ножнах и широкий меч, волосы стянуты сзади, и единственными доспехами Медбх было что-то вроде кожаной куртки. В свободной руке она держала легкий шлем, который отличался от вадхагских, хотя тоже был выкован из меди.

Корум редко позволял, чтобы его заставали врасплох, и, смутившись, что кто-то слышал его воинственный возглас, отвернулся, не в силах посмотреть ей в лицо. Юмор мгновенно оставил его.

— Боюсь, госпожа, что для вас во мне нет ничего от героя, — холодно произнес он.

— И от скорбного бога, Властителя Холма. Многие из нас долго колебались, прежде чем призвать вас. Многие думали, что если вы и существуете, то можете оказаться мрачным и зловещим существом, похожим на фой миоре, и мы сами призовем беду на свою голову. Но нет, перед нами предстал человек. Человек, куда более сложный, чем просто бог. И похоже, на каждом из нас лежит разная ответственность. Вы разгневались оттого, что я увидела, и вам не чужд страх…

— Скорее всего, это был не страх, госпожа.

— А может, и он. Вы встали на нашу сторону по своему выбору. Мы ничего не можем требовать от вас. У нас нет власти над вами, пусть даже мы считали обратное. Вы помогаете нам, несмотря на свои страхи и грызущие вас сомнения. Это куда более ценно, чем помощь какого-то откровенно бесчувственного сверхъестественного существа, которых используют фой миоре. И они боятся вашей легенды. Помните это, принц Корум.

Корум продолжал стоять, не поворачиваясь к ней. Ее теплое отношение не вызывало сомнений. Ее действительно, тянуло к нему. Она была столь же умна, сколь и красива. Как он может повернуться к ней, если в этом случае он увидит ее, — а, увидев, он будет не в силах полюбить ее, полюбить так, как Ралину?

Справившись с голосом, принц сказал:

— Благодарю вас за вашу любезность, госпожа. На службе вашему народу я сделаю все, что в моих силах, но предупреждаю: не ждите от меня чего-то особенного.

Он так и не повернулся, поскольку не доверял самому себе. Неужели он так нуждается в Ралине, что видит в этой девочке ее черты? И если все дело в этом, какое он имеет право любить Медбх, если любит в ней лишь то, что выдумал сам?

Серебряной рукой он коснулся вышитой повязки на глазу, холодные и бесчувственные пальцы скользнули по ткани, расшитой руками Ралины. Он чуть не крикнул:

— Так что с фой миоре? Они подходят?

— Пока еще нет. Только туман густеет. Точный признак — они где-то рядом.

— Туман следует за ними?

— Предшествует им. За ними идут снег и лед. Часто об их приближении сообщает восточный ветер, несущий крупный град, как голубиное яйцо. Земля умирает, и деревья склоняются к корням, когда шествуют фой миоре, — сдержанно произнесла девушка.

Напряжение, воцарившееся в зале, росло.

Затем она сказала:

— Вы не обязаны любить меня, милорд.

Вот тогда Корум и повернулся.

Но ее уже не было.

Снова принц опустил глаза на металлическую руку, но стряхнул с глаза слезу живыми, теплыми и мягкими пальцами.

Ему показалось, что из другой, отдаленной части крепости до него смутно доносятся звуки мабденской арфы, и музыка была нежнее той, что он когда-либо слушал в замке Эрорн, и в звуках этой арфы слышалась печаль.

— При вашем дворе есть гениальный арфист, король Маннах.

Корум и король стояли на внешней стене Кер Махлода, глядя на восток.

— Вы тоже слышали эту арфу? — нахмурился король Маннах. На нем был бронзовый нагрудник, а на седеющей голове — бронзовый же шлем. Его правильное лицо выглядело мрачным, а в глазах стояло удивление. — Кое-кто подумал, что это играли вы, Властитель Холма.

Корум вытянул перед собой серебряную кисть:

— Она не может так искусно перебирать струны, — закинув голову, он смотрел в небо. — Я слушал мабденского арфиста.

— А я думаю, что нет, — сказал Маннах. — Во всяком случае, это был не арфист при моем дворе, которого мы слышали. Менестрели Кер Махлода готовятся к битве. Когда они заиграют, мы услышим боевые песни, а не ту музыку, что звучала сегодня утром.

— Вы не узнали мелодию?

— Как-то мне довелось ее слышать. В роще у холма, в первую ночь, когда мы пришли звать вас. Именно с ее помощью мы осмелились поверить, что в этой легенде была правда. Если бы мой народ не услышал звуки арфы, он не стал бы продолжать звать.

Корум нахмурился.

— Тайны никогда не были в моем вкусе, — сказал он.

— Значит, и жизнь, как таковая, не в вашем вкусе, милорд.

Корум улыбнулся:

— Я понял, что вы хотите сказать, король Маннах. Тем не менее, я с подозрением отношусь к таким вещам, как призрачные арфы.

Больше на эту тему они не говорили. Король Маннах указал в сторону густого дубового леса. В верхушках деревьев клубился туман. Пока они смотрели, туман густел и опускался все ниже к земле, и теперь за его завесой лишь слабо просматривались заиндевевшие стволы нескольких деревьев. Солнце стояло высоко в небе, но сквозь тонкую пелену облаков, что начали затягивать небосвод, с трудом пробивались его бледные лучи.

День был тихим.

Из леса не доносилось ни одного птичьего посвиста. Приглушенными были даже передвижения воинов внутри форта. Когда кто-то громко подавал голос, звук в первую секунду казался громким и отчетливым, как удар колокола, а потом его поглощало молчание. Вдоль зубцов стен защитники сложили оружие — копья, стрелы, луки, большие камни и круглые татлумы, которые предстояло швырять из пращи.

Воины занимали свои места на стенах. Кер Махлод являлся небольшим поселением, но, разместившись на вершине холма со тщательно выглаженными сторонами, напоминавшими созданный руками человека огромный конус, он был надежно укреплен. К югу и северу высилось еще несколько таких же конусов, и на вершинах двух из них виднелись руины других крепостей, позволявших предполагать, что когда-то Кер Махлод был частью куда более крупного поселения.

Корум повернулся, чтобы взглянуть в сторону моря. Туман рассеялся, и поверхность воды, игравшая синими искрами, была гладкой и спокойной, словно непогода, ползущая на землю, не дотягивалась до океана. Принц убедился в своей правоте, предполагая, что неподалеку находится замок Эрорн. В двух или трех милях к югу он увидел знакомые очертания мыса и груды развалин, которые могли быть остатками замковой башни.