Первое кругосветное путешествие на велосипеде. Книга первая. От Сан-Франциско до Тегерана. - Томас Стивенс

чтобы продемонстрировать возможность пересечь грубую поверхность, после чего он желает, чтобы я ехал в самом медленном темпе. Все это, очевидно, интересует его не мало, и он кажется даже более удивленным, чем заинтересованным, несколько раз смеясь от души, когда он едет рядом с велосипедом. Через некоторое время он снова пересаживается в экипаж, и в четырех милях от городских ворот мы подъезжаем к дворцовому саду.

Через этот сад проходит долгая, спокойная прогулочная аллея, и здесь Шах снова просит показать мои скоростные способности.Сад пересекает сеть оросительных канав, но я уверен, что на моем пути, вдоль которого Шах хочет чтобы я проехал как можно быстрее, не может быть никакого препятствия. В двухстах ярдах от места, откуда начинается эта торжественная гонка, только благодаря молниеносному соскоку я избегаю столкновения с тем, чего, как я был уверен, не существует - это было единственное возможное спасение от того, что могло бы оказаться серьезной аварией.

Возвращаясь к подъезжающему отряду, я рассказываю о своей удаче в том, что я избежал падения. Шах спрашивает, может ли человек себе навредить чем-то падая с велосипеда, я отвечаю, что падение, подобное тому, которое я испытал бы при движении на полной скорости в ирригационную канаву, могло привести к переломам костей, показался ему чрезвычайно смешным. Судя по тому, как он смеялся, мне кажется, что посылать меня к оросительной канаве было одной из его шуток, которыми он иногда развлекался.

Проехав несколько ярдов и пробившись через глубокий рыхлый гравий, чтобы удовлетворить его любопытство в отношении того, как можно ехать по рыхлой земле, я направился вместе с ним к маленькому зверинцу, который он держит в этом месте. По дороге он спрашивает о количестве велосипедистов в Англии и Америке, англичанин я или американец, почему велосипедисты не используют железные шины на велосипедах вместо резиновых, и многие другие вопросы, доказывающие его большой интерес, вызванный появлением первого велосипеда в его Столице.

Зверинец состоит из одной клетки обезьян, около дюжины львов, двух или трех тигров и леопардов. Мы проходим от клетки к клетке, и когда сторож подзываем животных к решетке, шах развлекается, тыкая их зонтиком. В первоначальной программе было организовано, чтобы я сопровождал их на место сбора в предгорьях, примерно в миле от дворца, чтобы позавтракать с группой. Но, видя сложность того, чтобы подняться на велосипеде туда, и заботясь о том, чтобы не испортить уже сложившееся благоприятное впечатление, из-за необходимости идти пешком, я прошу разрешения удалиться, моя просьба удовлетворена и переводчик возвращается со мной в город - так заканчивается моя незабываемая поездка на велосипеде с персидским шахом.

Вскоре после поездки с Шахом, Наиб-и-Султан, губернатор Тегерана и главнокомандующий армией, попросил меня доставить велосипед на военный майдан и проехать для поучения себя и офицеров. Будучи занятым какими-то иными вопросами, когда приглашение было получено, я извинился и попросил его назначить другое время.

Я имею привычку совершать моцион каждое утро, с благодаря чему я стал объектом интереса полного изумления половины населения города, которые были пораженного такими чудесами. Слава о моем путешествии и моего появления перед Шахом, частое появление на улицах сделали меня одним из самых заметных персонажей в персидской столице. Люди наградили меня выразительным и отличительным названием «аспи сахиб» (железный конь сахиб).

Через несколько дней после получения приглашения Наиб-и-Султана я случайно проехал мимо военного майдана и был привлечен звуком боевой музыки внутри, я решил подъехать и выяснить что там происходит. Возможно, во всем мире нет лучшего военного плаца, чем в Тегеране. Он состоит из примерно более чем ста акров идеально ровной земли, образуя квадрат, полностью окруженный стенами и казармами с альковами, и над воротами с ярко окрашенными бала-канами. Восхищенные охранники у ворот уступают дорогу и берут на караул, при моем приближении. Въехав внутрь, я несколько удивился, обнаружив общий сбор всего действующего гарнизона Тегерана. Около десяти тысяч человек маневрируют в расчетах, отрядах и полках на плацу.

В немногочисленных предыдущих опытах я обнаружил, что одного моего появления на непонятном «asp-i-awhan» достаточно, чтобы временно деморализовать войска и создать общую беспорядочность и рассеянность, я на мгновение опешил в нерешителности ехать дальше или разворачиваться. Восторженное приветствие и одобрение ближайших ко мне солдат, увидевших меня въезжающего в ворота, заставляют меня продвигаться вперед и я дребезжа прокатываюсь по площади и объезжаю зигзагами маневрирующих людей.

Меткие стрелки, лежащие в пыли, рассеянно поднимаются, чтобы посмотреть. Забыв о своей дисциплине, стройные ряды солдат превращаются в запутанные компании невнимательных людей. Одновременная путаница происходит в марширующих войсках, и оркестровая музыка вырождается в негармоничные ноты и диссонирующий писк отвлеченных от дела музыкантов. По рядам раздается сигнал — не «каждый перс должен выполнять свой долг», «аспи-и-ухан сахиб! Аспи-и-ухан сахиб!» и вся армия приходит в ужасное волнение.

В разгар общей неразберихи прибегает санитар, который просит меня сопровождать его в присутствие главнокомандующего и штаба. Что, конечно, я с готовностью делаю, хотя не без определенных опасений относительно моего вероятного приема в данных обстоятельствах.

Однако нет повода для опасений. Наиб-и-Султан вместо того, чтобы быть недовольным прерыванием смотра, столь же восхищен появлением «asp-i-awhan», как и Абдул, мальчик-барабанщик, и он послал за мной, чтобы поближе познакомиться.

После того, как я катаюсь ради их изучения и отвечаю на их разнообразные вопросы, я предлагаю Главнокомандующему, что он должен организовать элитный шахский полк казаков на велосипедах. Это предложение вызывает общий смех в компании, и он отвечает: «Да, казаки-велосипедисты выглядели бы очень великолепно на нашем парадном поле здесь, на майдане, но для того, чтобы нести службу в наших суровых персидских горах...» - и Наиб-и-Султан закончил предложение со смехом и отрицательным пожиманием плеч.

Через два дня после этого я поворачиваю на дорогу на Дошан Тепе и, проезжая через городские ворота, сразу же оказываюсь в присутствии еще одного грандиозного смотра, снова под личным осмотром Наиб-и-Султана. Нарушать два грандиозных смотра в течение двух дней - это, конечно, больше, чем я рассчитывал, и я бы с радостью отступил через ворота назад, но неожиданно натолкнувшись на них, я считаю уже невозможным предотвратить неизбежный результат.

ойска выстроены в ряд в пятидесяти ярдах от дороги и на данный момент стоят спокойно, ожидая прибытия шаха, в то время как главнокомандующий и его штаб балуются успокаивающим дымом соблазнительного кальяна. Крик "Асп-и-ахан Сахиб!" вырывается по всей линии, и десятки солдат выходят из строя и бегут в