Шелковая императрица - Фреш Жозе

— Невероятно! — изумился сТод Джинго.

— А ты, Пыльная Мгла? Я хотел бы знать, что привело тебя вновь в монастырь Самье? — ласково поинтересовался Рамае сГампо.

— Я пришел к вам, чтобы ваша святость вмешался в ход дел и исправил жестокую несправедливость, допущенную Безупречной Пустотой, — пробормотал молодой китаец, смутившись от неожиданности вопроса.

— Безупречная Пустота приказал похитить девушку по имени Умара, разлучив ее с Пятью Защитами, с которым она жила так счастливо; ее доставили в монастырь в Лояне! — добавил Кинжал Закона.

— Учитель дхьяны убежден, что эта христианка прячет Глаза Будды! — заявил Пыльная Мгла.

— Но это просто чудовищно! Как Безупречная Пустота мог дойти до такого? — Слепой настоятель был явно потрясен.

— Все сказанное — чистая правда! Ему подбросил эту мысль некий монах по имени Центр Равновесия, настоятель махаянистского монастыря в оазисе Дуньхуан, а молодая христианка по наивности показывала тому монаху сандаловую шкатулку, которую хотела продать, чтобы помочь отцу с деньгами. Следует признать, что с ней обращаются не так уж плохо, — сказал Пыльная Мгла.

— Как духовный глава церкви Большой Колесницы, заслужившей всеобщее уважение добрыми делами и благочестием, он не должен прибегать к столь крайним и возмутительным мерам! Вот и еще один удар по нашему былому союзу! — с горечью произнес Рамае сГампо.

— Если бы даже Буддхабадра не был убит, совет в Лхасе все равно пошел бы вкривь и вкось, — нахмурился сТод Джинго.

— Да, это достойно сожаления! Чем больше я думаю о тайном соглашении, тем больше понимаю, что сама идея была гениальной: единство трех буддистских церквей позволяет избежать соперничества, ослабляющего нас всех! — воскликнул Кинжал Закона.

— Еще не все потеряно! Ведь сохранились священные залоги, которыми обменивались главы общин.

— Но Буддхабадра мертв!

— Пока существует запись мелодии и инструменты, всегда можно найти новых музыкантов… На смену убитому может прийти другой человек. Я совершенно уверен, что ты станешь прекрасным представителем Малой Колесницы в нашем совете, — спокойно сказал слепой лама.

— Неужели вы до такой степени доверяете мне? — У Кинжала Закона дрогнул голос, его смутило и испугало подобное предложение.

— Все зависит не только от меня…

— Вы имеете в виду Безупречную Пустоту?

— Я готов сам отправиться в Лоян, чтобы урегулировать все недоразумения и обсудить перспективы нашего союза, — ответил старец.

— Но если ваша святость решится на путешествие в Центральный Китай, я готов буду следовать за вами и служить вам! — Пыльная Мгла едва удержался, чтобы не вскочить с места; он даже вообразить не мог, что настоятель монастыря из страны Бод может предложить такое.

Несмотря на слепоту и преклонный возраст, этот человек обладал невероятным чувством долга. Он определенно превосходил по своим достоинствам всех, кого доводилось встречать молодому китайцу.

— Я должен сказать пару слов моему достопочтенному собрату из Большой Колесницы! Надеюсь, мое мнение еще кое-что значит! — решительно заявил Рамае сГампо.

— Никто в этом не усомнится, учитель сГампо, вы для всех являетесь безусловным моральным авторитетом! — отозвался Кинжал Закона.

Индиец испытал огромное облегчение, узнав о намерениях Рамае сГампо. Несомненно, перед ним находился самый мудрый и самый беспристрастный из трех участников совета в Лхасе, который и стал настоящим гарантом мира между церквями и всеобщей стабильности.

— Я всегда мечтал посетить летнюю столицу Центрального Китая. Еще и поэтому счастлив буду сопровождать вас в путешествии, учитель! — с воодушевлением заявил лама сТод Джинго.

— Я не слишком хорошо вижу дорогу, так что твоя помощь будет бесценна, — улыбнулся слепой наставник.

— Когда ваша святость собирается в путь? — с нетерпением спросил юный китаец.

— Чем раньше, тем лучше. Залоги союза я возьму с собой. Нести их я доверю ламе сТоду Джингу. А ты, Кинжал Закона, и твой товарищ сможете прямо сейчас увидеть эти сокровища.

Когда лама сТод Джинго вышел из комнаты, чтобы принести священные реликвии, настоятель Самье добавил:

— Этот лама дни напролет проводит в закрытом зале библиотеки, чтобы убедиться: с реликвиями, которые там хранятся, все в порядке.

Несколько минут спустя лама сТод Джинго вернулся, в руках у него были сандаловая шкатулка в виде сердечка и свиток с эзотерическим текстом — плодом творческих усилий Безупречной Пустоты, собравшего воедино вековой опыт совершения буддистских ритуалов.

Точно рассчитанными жестами сТод Джинго разложил на столе священные залоги мира, как делал это в прошлый раз в присутствии Пыльной Мглы и Пяти Защит. Он последовательно достал из шкатулки священную мандалу Ваджраяны и Глаза Будды.

— Я растроган до слез! Я вновь вижу Глаза Будды из реликвария Канишки! — Кинжал Закона буквально захлебывался от эмоций.

— Здесь лежит Священная Ресница Блаженного! Будьте осторожны, следите, чтобы она не упала на пол! — предупредил сТод Джинго, обращаясь к первому помощнику Буддхабадры, стремительно приблизившемуся к столу.

— Нет-нет, я только хотел взглянуть на сутру, составленную Безупречной Пустотой, из-за которой он направил в Самье своего ученика Пять Защит! — ответил Кинжал Закона, бережно разворачивая свиток, покрытый тысячами изысканно начертанных букв и рисунков, посвященных интерпретации понятий Ничто и Чистая Пустота.

Оба хинаяниста склонились над текстом, восхищаясь качеством исполнения роскошных миниатюр и колофонов.

— Какая поразительная работа художника! — восхищенно прошептал Святой Путь Из Восьми Ступеней.

Кинжал Закона не мог отвести взгляда от рукописи. Он прочитал первые фразы, начертанные каким-то читателем, высказывающим почтение к труду автора.

— Очень странно. Здесь есть посвящение, которое я не могу разобрать, — заметил он пару минут спустя.

— Ах, это! Здесь надпись на тибетском языке, — сказал сТод Джинго, взглянув на рукопись.

Несмотря на то что лама тщательно охранял все реликвии, он так и не удосужился прочитать посвятительные надписи и комментарии, оставленные на полях рукописи…

— Надпись на тибетском? Это удивительно. Можешь мне прочитать ее? — Брови слепого старца высоко взлетели.

Лама сТод Джинго начал читать, сперва медленно, потом более уверенно, с недоумением обнаружив, что тибетский текст категорически отличается по содержанию от обычных комментариев:

«Это прошение монахини Манакунды, обращенное к Блаженному Будде. Она глубоко сожалеет, что позволила Безумному Облаку проникнуть в ее тело жезлом из плоти. Сознавая, что является ужасающей грешницей, она осмеливается надеяться на милосердие Блаженного, которое не имеет границ. Манакунда».

Это было признание юной монахини, втайне оставленное ею на странице рукописи, выбранной ею случайно и торопливо, в попытке искупить свою вину и заслужить прощение…

Когда сТод Джинго закончил читать эту надпись, начертанную полусухим пером неловкими буквами прямо на первой, вводной странице «Сутры последовательности чистой пустоты», в комнате, где обычно настоятель Самье предавался медитации, воцарилась мертвая тишина.

— Эта надпись сделана молодой монахиней, которая умерла при родах. Оказывается, она забеременела от Безумного Облака! — воскликнул сТод Джинго.

— Но это невероятно! Монахиня, которая допускает такое, совершая телесный грех, обрекает себя на холодный ад Авичи! — Святой Путь Из Восьми Ступеней был поражен скандальным фактом.

— Манакунда достаточно страдала здесь, в этом мире, чтобы попасть в ад после смерти! — резко оборвал его Рамае сГампо.

— Манакунда была невинной жертвой Безумного Облака, — заметил сТод Джинго. — Но когда я думаю, что этот тип является отцом Небесных Близнецов… По крайней мере, теперь мы знаем их происхождение!

Солнечные лучи проникли в комнату через единственное окно, настолько узкое, что ему было не по силам разогнать вечный полумрак.