Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир - Дейдра Макклоски

до революции (и в некоторой степени после). Фоновым шумом является убеждение, с которым мы все начинаем жить - пока нас не научат обратному в университете или во взрослой жизни, - что существует справедливая цена, определяемая, возможно, трудовой теорией стоимости или полной и справедливой информацией со всех сторон. Наше отношение к ценам определяется примитивным реализмом, т.е. философской убежденностью в том, что сущность блага существует независимо от его наименования и оценки человеком. Как я уже отмечал, Маркс как экономист написал слишком рано, чтобы воспользоваться открытием экономистов 1870-х годов о том, что стоимость определяется, по выражению старшего Меламеда, "там, где люди". Старый Аристотель приводил примеры предполагаемой справедливости полной информации, а недавние экономические теоретики, такие как Джозеф Стиглиц, подхватили идеал Аристотеля, не приводя доказательств того, что недостижение совершенства ведет экономику настолько далеко в сторону или достаточно далеко, чтобы оправдать массированное вмешательство государства.

Джанет Л. Абу-Лугод и Джек Голдстоун, среди прочих, утверждают, что Запад и особенно северо-западная Европа победили потому, что Восток, или даже европейский Восток, временно находился в беспорядке.²⁷ Правда, "временное" продолжалось довольно долго. Историк Андроникос Фалангас хорошо выразился, написав о "кафкианской сложности внутри габсбургской бюрократии, отражавшей консервативную, даже искаженную позицию, которая была поразительно несовместима с развитием современной индустриальной экономики"²⁸.

Но аргумент о восточном беспорядке поднимает более широкий вопрос о том, почему последние несколько столетий были столь благоприятны для совершенствования Запада. Представьте себе, например, что Европа поддалась сокрушительной теократии - как это с нетерпением представляли себе многие европейцы в XVI-XVII веках. Если бы в этих условиях династия Цин не была консервативной, или Токугава - изоляционистской, или Могольская империя - неустойчивой, или Османская империя начала свое падение в болезнь, возможно, кто-то из них или все они начали бы после 1700 г. или, возможно, столетие или два спустя то неистовое совершенствование, которое на самом деле характерно для Запада после 1700 г.? Иными словами, было ли что-то странное, способствующее улучшению, что сделало бы годы с 1700-го по, скажем, 2100-й заметно инновационными в любом случае и в любом месте?

Подумайте, например, о высоких культурах Нового Света - ацтеках, майя, инках и даже миссисипцах, которые начали грамоту и урбанизацию задолго до 1492 г. и, предположительно, без Колумбовой катастрофы в конце концов получили бы самолеты и Интернет, хотя, возможно, и несколько тысячелетий спустя. Предположим, например, что все человеческое население, за исключением населения Нового Света, погибло от чумы в 1491 г. - это не такое уж экстремальное предположение, если учесть, что после 1492 г., в другом направлении, через оспу, это почти произошло. Получилась бы в итоге у потомков либеральная демократия и обогащение человечества из цивилизаций майя, инков или миссисиппов? Думаю, да. Или в европейскости было что-то глубоко уникальное и важное? Я так не думаю. Альтернативный способ постановки вопроса в рамках реальной истории Европы - спросить, были ли другие передовые современные культуры - Багдад, Стамбул, Дели, Пекин, Эдо (допускаю, что есть и другие кандидаты по краям: Тимбукту, например, или Теотиуакан), сталкивались ли они с постоянными и непреодолимыми препятствиями на пути к быстрому совершенствованию. На первый взгляд такое представление кажется неправдоподобным. Цивилизация, известная в конечном счете как майя, была одной из всего лишь двух цивилизаций, которые изобрели цифровое значение, и одной из всего лишь трех или четырех цивилизаций, которые изобрели слоговое или алфавитное, а не иконографическое, письмо. Почему бы разнообразным культурам, которые, повторюсь, нельзя сваливать в коробку с надписью "восточный деспотизм" и затем выбрасывать, не быть неспособными к быстрому совершенствованию? Мы знаем, что Китай изобрел большую часть нашего оборудования до 1492 или даже до 1700 года. Мы знаем, что вплоть до первой осады Вены в 1529 г. турки были неугомонными новаторами в военном деле и управлении. Мы знаем, что Япония Токугава была изобретательна в искусстве, как изобразительном, так и прикладном, и в других отношениях (например, широкое распространение грамотности) казалась готовой в 1800 г. к промышленной революции.

Можно обвинить восток во вмешательстве государства. Но Восток был не единственным местом, где такое вмешательство процветало. В 1618 г. на юге Англии резко сокращается производство стекла в пользу стеклоделия в богатом углем Ньюкасле. Возникает соблазн представить это как пример того, что низкая цена на уголь вызвала сдвиги в лучшую сторону, что якобы является душой экономических стимулов, как упорно утверждал Роберт Аллен (вопреки всей экономической логике и большинству исторических свидетельств).Затем можно узнать, что в 1615 г. король объявил, что для производства стекла должен использоваться только уголь, якобы для экономии пиломатериалов для деревянных стен военного флота, но на самом деле потому, что фаворит Якова I, адмирал сэр Роберт Мэнселл из богатого углем Ньюкасла, добрался до короля первым.⁰ Европе просто повезло, что подобные махинации элиты в конце концов были преодолены проверенными торговлей улучшениями с явно положительной суммой.

 

Глава 46. Вражда была древней

Торговля и извлечение прибыли, предпринимательство и совершенствование были более или менее презираемы аристократией в пастушеских или сельскохозяйственных обществах и неоаристократическим духовенством в нашем индустриальном обществе. Правда, необходимо осмыслить многочисленные свидетельства о древнем Ближнем Востоке, который, на первый взгляд, является исключением. И все же обычным делом является презрение к торговле. В "Бхагавад-гите", в обществе, где доминировали арийские аристократы, как в "Илиаде", признается, что "те, кто укрывается во Мне [Кришне, Боге], хотя они и низшего происхождения [чем аристократия] - женщины, купцы, рабочие - могут достичь высшего предназначения"¹. Хорошо. Но купцы, тем не менее, были низшего происхождения.

Точно так же торговые китайцы издавна тяготились конфуцианским презрением к сословию купцов, стоящему в иерархии даже ниже крестьян. До 1990-х годов этот несомненный доктринальный факт подчеркивался историками Китая. Теперь некоторые из историков сомневаются в том, что низкий ранг имел большое значение. К настоящему времени материковые китайцы, похоже, преодолели свое презрение, как это удавалось их двоюродным братьям за рубежом на протяжении многих веков. Этот факт наводит на мысль, что причиной бедности Китая было не конфуцианство или китайскость, а управление Центральным царством, особенно при Мин, Цин и Мао. По словам Мокира, конфуцианская традиция презирала новые полезные знания или, как я бы добавил, новые знания, полезные при проверке в торговле. Китайский "коммунистический" реальный доход на человека все еще составляет пятую часть от американского. У китайцев еще достаточно времени, чтобы вернуться к древней конфуцианской идеологии и убить, или, по крайней мере, заболеть, золотого гуся, как это сделали аргентинцы в ХХ веке, как это сделал кустарный