Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

Рябой Цзинь знал, что в Коулун-сити, средоточии грязных, беспорядочно разбросанных трущоб и открытых стоков, он будет в безопасности. Полицейские в одиночку сюда не совались — только целыми подразделениями. Сдав Новые Территории в аренду на девяносто девять лет в 1898 году, Китай оставил за собой постоянный суверенитет над Коулун-сити. Теоретически эти десять квадратных акров были китайской территорией. Британские власти здесь ни во что не вмешивались, если не доходило до беспорядков. Это был район опиекурилен, нелегальных школ, где обучали азартным играм, и штаб-квартир триад, прибежище всевозможного криминала. Время от времени полиция всё-таки прочесывала Коулун-сити, но на следующий же день здесь все возвращалось на круги своя.

Обваливающаяся штукатурка на шаткой и грязной лестнице многоквартирного дома была покрыта плесенью. На пятом этаже Рябой Цзинь устало постучал в дверь условным стуком. Дверь отворилась.

— Привет, Отец, привет, Чэнь Собачье Ухо, — довольным голосом сказал Рябой. — Вот они, деньги! — Тут он заметил младшего брата. — О, здорово. Ты тоже убежал?

— Конечно! Дерьмоеды, полицейские в штатском! Пришить бы одного-двух за наглость. — Цзинь Пак помахал пистолетом тридцать восьмого калибра. — Мы должны отомстить!

— Возможно, ты и прав. Кой-какие деньги мы уже получили, — поддержал Папаша Цзинь.

— Я считаю, что никого из полицейских убивать не следует. Они от этого только взбесятся, — слабо подал голос Чэнь Собачье Ухо.

— Цзю ни ло мо на всех полицейских! — Молодой Цзинь Пак засунул пистолет в карман.

Рябой Цзинь пожал плечами:

— У нас есть деньги…

В этот момент дверь распахнулась и в комнату с ножами в руках ворвались Пун Хорошая Погода и трое его людей. Все застыли. Папаша Цзинь сделал резкое движение и, выхватив нож из рукава, нырнул влево. Однако метнуть оружие он не успел, потому что в горло ему вонзился просвистевший в воздухе клинок Пуна Хорошая Погода. Вцепившись в рукоять, Папаша Цзинь рухнул навзничь. Ни Чэнь Собачье Ухо, ни братья Цзинь даже не шелохнулись. Они лишь стояли и смотрели, как их предводитель умирает. Тело дернулось, мускулы на миг напряглись, и он затих.

— Где Первый Сын Чэнь? — В руке у Пуна Хорошая Погода появился ещё один нож.

— Мы не знаем никакого Пер…

Двое бойцов набросились на Рябого Цзиня и пригвоздили к столу его вытянутые руки. Наклонившись, Пун Хорошая Погода отсек Рябому указательный палец. Лицо Цзиня сделалось серым. Двое его сообщников застыли в ужасе.

— Где Первый Сын Чэнь?

Рябой Цзинь тупо смотрел на отрезанный палец и вытекающую на стол кровь. Он вскрикнул, когда Пун Хорошая Погода снова наклонился к столу.

— Не надо, — взмолился Рябой. — Он мертв… мертв. Мы закопали его, клянусь!

— Где?

— Рядом с Ша… Шатинь-роуд. Послушайте, — в отчаянии захрипел он, — мы поделимся с вами деньгами. Мы… — Он замер, потому что Пун Хорошая Погода сунул кончик ножа ему в рот.

— Отвечай на вопросы, и всё, подонок, ети твою потаскуху мать, или я отрежу тебе язык. Где вещи Первого Сына? Вещи, которые были при нем?

— Мы послали все Благородному Дому Чэнь. Все, кроме денег. Клянусь. — Он заскулил от боли. Тут двое бойцов с силой вывернули ему локоть, и он вскрикнул: — Все боги свидетели, это правда! — Когда Рябому вывихнули сустав, он издал пронзительный вопль и потерял сознание.

В другом конце комнаты Чэнь Собачье Ухо от страха охнул. Он начал было громко протестовать, но, получив удар в лицо, шмякнулся головой о стену и рухнул в бесчувствии.

Теперь все взгляды обратились на Цзинь Пака.

— Это правда. — От неожиданности и страха у него перехватило дыхание, язык еле ворочался. — Все, что он сказал. Это правда!

Пун Хорошая Погода выругался. Потом спросил:

— Вы обыскивали сына Благородного Дома Чэнь, прежде чем закопать его?

— Да, Господин, но не я — он… — Дрожа, Цзинь Пак указал на тело отца. — Он обыскивал.

— Ты был при этом?

Юноша молчал. В тот же миг Пун подскочил к нему с невероятной для пожилого человека быстротой. Его нож оставил тонкий порез на щеке Цзинь Пака в каких-то миллиметрах под глазом и застыл там.

— Врешь!

— Я был там, — выдавил из себя юнец. — Я как раз собирался сказать вам это. Господин, я был там. Я не буду врать вам, клянусь!

— Ещё раз соврешь — лишишься левого глаза. Ты там был, хейя?

— Да… да, Господин!

— А он? — Пун указал на Рябого Цзиня.

— Нет, Господин.

— А этот?

— Да. Чэнь Собачье Ухо был там!

— Ты обыскивал тело?

— Да, Господин. Да, я помогал отцу.

— Все карманы, все?

— Да-да, все.

— Какие-нибудь бумаги были? Записная книжка, дневник? Драгоценности?

Юнец запнулся, обезумев, мучительно роясь в памяти, потому что нож оставался у его лица.

— Ничего не могу припомнить, Господин. Мы отослали все его вещи Благородному Дому Чэнь. Кроме… кроме денег. Деньги мы оставили. И часы — я забыл про часы! Вот они, вот эти! — Он указал на часы на откинутой руке отца.

Пун Хорошая Погода снова выругался. Четырехпалый У приказал захватить Джона Чэня, забрать все его вещи, остававшиеся у похитителей, в особенности любые монеты или части монет, а потом тихо избавиться от Вервольфов. «Лучше позвонить Четырехпалому, — думал Пун. — И получить дальнейшие указания. Не хочется попасть впросак».

— Куда вы дели деньги?

— Мы их потратили, Господин. Там было всего несколько сотен долларов и кое-какая мелочь. Их уже нет.

— Врет, наверное! — усомнился один из бойцов.

— Я не вру, Господин, клянусь! — воскликнул Цзинь Пак чуть ли не со слезами. — Я не вру. Пожа…

— Заткнись! Может, перерезать этому горло? — добродушно спросил боец, показывая на Рябого Цзиня, который все так же лежал на столе, раскинув руки, а лужица крови становилась больше и больше.

— Нет, пока не надо. Пусть валяется. — Пун Хорошая Погода задумчиво почесал себе геморрой. — Сейчас поедем выкапывать Первого Сына. Да, так и сделаем. Так что, Маленький Подонок, и кто же убил его?

Цзинь Пак тут же указал на тело отца.

— Он. Это было ужасно. Он наш отец. Он ударил Первого Сына лопатой… Ударил его лопатой, когда тот попытался удрать той ночью… той ночью, когда мы похитили его. — Юнец содрогнулся: от страха перед маячащим у глаз ножом он весь побелел. — Я… я не виноват, Господин.

— Как тебя зовут?

— Су Такгай, Господин, — тут же ответил Цзинь Пак, назвав одно из имен, которые шайка договорилась использовать в случае чего.

— А его? — Палец ткнул в сторону его брата.

— Су Тактун.

— Его?

— Утип Суп.

— А его?

Юнец взглянул на тело отца.

— Его звали Золотозубый Су, Господин. Он был очень плохой человек, но мы… мы… Нам приходилось повиноваться. Нам приходилось подчиняться ему. Он был наш… наш отец.

— Куда вы доставили Первого Сына Чэнь до того, как убили?

— В Шатинь, Господин, но я не убивал его. Мы схватили его на гонконгской стороне, потом положили в багажник угнанной машины и повезли в Шатинь. Там, сразу за деревней, отец снял старую хибарку… У него все было продумано. Нам приходилось повиноваться.

Пун крякнул и кивнул своим людям.

— Сначала поищем здесь. — Бойцы тут же отпустили Рябого Цзиня, который все ещё оставался без сознания и тут же сполз на пол, оставляя кровавый след. — Эй ты, перевяжи ему палец!

Цзинь Пак торопливо схватил старую тряпку для мытья посуды и, еле сдерживая тошноту, стал затягивать грубый жгут вокруг обрубка.

Пун вздохнул, не зная, что делать. Потом открыл портфель. При виде горы банкнот все взгляды загорелись алчностью. Пун взял нож в другую руку и закрыл кейс. Он оставил его в центре стола и принялся обыскивать грязную квартиру. В ней не было ничего, кроме стола, нескольких стульев и старой железной кровати с засаленным матрацем. Обои отходили от стен, окна без стекол в основном были заколочены досками. Перевернув матрац, Пун обшарил его, но ничего не нашел. Он наведался в почти пустую грязную кухню. Потом в зловонный туалет. Рябой Цзинь заскулил, приходя в себя.

В одном из выдвижных ящиков Пун обнаружил какие-то бумаги, тушь и кисточки для письма.

— Для чего это? — спросил он, подняв одну из бумаг. На ней жирными иероглифами было выведено: «Первый Сын Чэнь был настолько глуп, что пытался убежать от нас. Никому не скрыться от Вервольфов! Пусть весь Гонконг знает об этом. Наши глаза везде!» — Для чего это, хейя?

Цзинь Пак поднял глаза от пола, отчаянно стараясь угодить.

— Мы не могли вернуть его живым Благородному Дому Чэнь. Поэтому отец приказал, чтобы… чтобы сегодня ночью мы выкопали Первого Сына, повесили это ему на грудь и поставили его рядом с Шатинь-роуд.

Пун Хорошая Погода посмотрел на парня.