Сквозь тьму и свет - Райан Кейхилл

ноги. Именно в этот момент Рист понял, что у него на плечах вовсе не одеяло, а коричневая мантия с черной линией, шедшей параллельно краям.

Продолжая дрожать, он надел мантию через голову и просунул руки в рукава.

Брат Гаррамон стоял рядом с широкой улыбкой на лице.

– Хорошая работа, мой ученик. Действительно, очень хорошая работа.

Рист молча посмотрел ему в глаза, все его тело продолжало дрожать. «Хорошая работа» – совсем не те слова, которые он говорил себе. Как ты мог? Образы мертвых тел пронеслись в его сознании. Ниира, Тарн, его отец и мать, выражение глаз Кейлена. Тебе следовало быть на моей стороне.

Рист почувствовал, что внутри у него все напряглось. Было ли то, что он увидел, предупреждением? Нет, такого не могло быть. Но что же тогда ему показали? Когда он там находился, Рист забыл про Испытание. Все выглядело таким настоящим.

И только после того, как Гаррамон провел его обратно по туннелю, Рист почувствовал пульсирующую боль под ребрами, а также острые уколы в бедре и руке, протянул руку, потер пальцами тело через мантию – и ощутил затвердевшую кожу. Он остановился, распахнул мантию и увидел шрамы в том самом месте, куда Кейлен нанес удар мечом. Рист широко раскрытыми глазами посмотрел на Гаррамона.

– То, что произошло в колодце, имело последствия, – сказал Гаррамон. – Среди нас были целители.

– Но, если бы… Если бы я там умер? – прошептал Рист.

– Очень хорошо, что этого не случилось, – ответил Гаррамон.

У Риста перехватило горло, и он сжал левую руку в кулак.

– Что это было? Что там произошло?

– Я не знаю, что ты видел. Каждый ученик переживает что-то свое.

– Но что это было? Я видел нечто настоящее? Произойдет ли это на самом деле?

– Некоторые в это верят. Другие считают, что видения посылает нам Спаситель, предупреждая о том, что случится, если мы потерпим поражение.

Глава 44. На острие ножа

Даже среди ночи город Аргона являлся одним из самых поразительных городов, которые Данну доводилось видеть в жизни. С тех пор как он покинул Прогалину, он встречал разные чудеса: Кэмилин, Мидхевен, Белдуар, Даракдар. Каждое из этих населенных мест обладало собственным блеском, делавшим невозможным их сравнение. Но Аргона была особенной. Столица Илльянары.

В детстве Данна Белдуар считался легендой, а о Даракдаре он даже не слышал. И не испытывал желания их увидеть. Но юноша мечтал об Аргоне с того самого момента, как Тэрин рассказал им историю его осады во время Ворсундской войны.

Уничтожение авангарда Ворсунда у Аргоны стало поворотным моментом войны. Данн вспоминал эту историю с таким удовольствием, как никакую другую. Очевидно, один человек бросил вызов знаменитому генералу Ворсунда, Дарину Длинному Клыку, и победил его в поединке в собственном военном лагере, оставив армию в полнейшем смятении. Солдатам Ворсунда потребовалось два дня, чтобы навести порядок, а тем временем прибыло подкрепление из Мидхевена, которое сожгло поставки продовольствия, и армии Ворсунда пришлось сдаться.

– Если ты будешь продолжать глазеть по сторонам, то люди подумают, что с тобой не все в порядке, – сказал Эйсон, поджав губы и приподняв бровь.

Эйсон взял Данна с собой в Аргону, чтобы встретиться с информатором и забрать письма. Эльфы разбили лагерь всего в нескольких милях от города, возле реки Маринелли. Данн никогда не осознавал, что Тэрин являлся единственным эльфом, которого он видел за все свое детство.

Тэрина очень любили в деревнях. Но если бы Данн всерьез задумался, то он понял бы, что города давно стали опасным местом для эльфов, в особенности после Падения. Люди склонны бояться того, чего они не понимают, а страх – добрый друг ненависти.

– Вероятно, со мной действительно что-то не так, – пожав плечами, ответил Данн, не сводя взгляда с огромных прямоугольных башен, которые возвышались над городом.

– Если вспомнить слова моего отца, то ты «странный юноша», Данн. Ты мой юноша, но ты все равно странный, – сказал его спутник.

Эйсон посмотрел на Данна так, словно собирался еще что-то сказать, но лишь прищурился и склонил голову набок, а затем продолжил идти вперед.

Данн обнаружил, что есть простой способ закончить разговор с кем угодно. Но для этого нужно знать, что именно сработает с разными людьми.

С Ристом достаточно согласиться. Он никогда не ждал, что ты так поступишь. С Кейленом ключом служило избыточно добродушное поведение. Тот не знал, что делать в такой ситуации. Ну а с Эйсоном следовало повести себя странно, чтобы тот почувствовал неловкость. Прием работал просто чудесно.

Пока они шли по вымощенной плитками улице, Данн решил, что Аргона не имеет ничего общего с Прогалиной и речь не шла о чем-то очевидном. Да, Аргона отличалась огромными размерами, высокими стенами и впечатляющими башнями, а Прогалина – небольшая деревушка с единственным постоялым двором и слишком крупным поголовьем овец.

Но он имел в виду совсем другое. В Прогалине, как и в других деревнях, отсутствовали бездомные. Если кто-то лишался крова, их брали к себе другие – до тех пор, пока те не построят новый дом. Так поступали все. За своими нужно приглядывать.

А здесь бездомные мужчины, женщины и дети сидели на каждом втором углу, завернувшись в одеяла, которые стали бесполезными десять лет назад. Во многих окнах горели лампы и свечи, однако никто не приглашал к себе несчастных, чтобы разделить с ними тепло своего очага. Это выглядело неправильно.

– Давай поторопимся, – сказал Эйсон, поворачиваясь к Данну, неспешно переставлявшему ноги, при этом его взгляд задержался на маленькой девочке, прильнувшей к груди матери, – обе прятались под одеялами.

Данн ощутил руку на своем плече.

– Я знаю, – печально сказал Эйсон. – Так бывает перед войной, Данн. И станет еще хуже, задолго до того как положение улучшится. Сейчас мы ничем не можем им помочь.

– И ты этого хочешь? Хочешь войны?

– Все не так просто, – ответил Эйсон.

– Все зависит от нас, – заявил Данн.

Эйсон ничего не ответил, лишь слабо улыбнулся и жестом предложил Данну продолжать.

У Данна возникло неприятное ощущение в желудке. Эйсон хотел начать восстание, чтобы поставить Империю на колени. Он стремился развязать войну между Севером и Югом. Если отбросить множество изящных и благородных рассуждений о доблести и чести, все сводилось к этому.

Данн хотел, чтобы Империя исчезла, не меньше, чем любой другой человек. Но неужели не существовало другого способа? Неужели столько людей должно умереть? И неужели они должны страдать? Сделав глубокий вдох, он отбросил эти мысли, отправив их гнить в дальней части своего сознания.

– С кем мы