Прозрение. Том 2 - Кристиан Бэд

скрываясь и не тратя времени на обходные манёвры.

Если мне нужно ещё раз встретиться с Эберхардом — я не гордый, я встречусь.

Вот только перемучаюсь ещё одну ночь. До Суэ… В нормальном раскладе, без форсированного режима скоростей и проколов… тридцать часов лёту.

Но к медику я не пойду. Чтоб он провалился этот медик вместе со своими гормонами!

В ту ночь я всё-таки отключился довольно быстро, вымотав себя спорами с разведчиками, нудящими, что надо воспользоваться проникновением в тыл, чтобы получить информацию не только о Дьюпе, а потом… загнав под ледяной душ.

И мне даже ничего не снилось. Почти.

История двадцать шестая. К вопросам правды и секса

Открытый космос, «Персефона»

Данини подкараулила меня, когда я прикладывал ладонь к магнитному замку капитанской и матерясь вспоминал код.

Дежурному я разрешил идти спать, для контроля достаточно было вахты и шабаша в навигаторской, и он, как и положено, заблокировал да ещё и опломбировал всё, до чего дотянулся. Предполагалось, что меня не будет часов двенадцать, вот и расстарался. Начинающий керпи, что б его Дакхи съело.

Я уже спустился в ангар, когда понял, что забыл взять письма и переодеться, пришлось взламывать собственное логово.

Эйнитка стояла, прижавшись к белому пластику в коридоре, тоненькая и тихая. Но когда я повернулся на шорох, глаза в глаза вошла жёстко и точно, как бритвой по лицу полоснула.

Я замер, стреноженный кучей ощущений, из которых сексуальные были самыми слабыми. Кроме прочего, у меня буквально вся кожа поднялась на дыбы, а нераспознанные эмоции сдавили горло в попытке удушить их хозяина.

— Не получится у тебя, — сказала Данини, разрезая меня глазами на бутерброды. — Не сможешь ты её уговорить. Настрой у тебя не тот… — Окончание фразы привычно повисло.

Я сжал зубы, не желая отвечать.

Данини была права. Сестра матери наследника, наместница протектората Суэ Аминатэ Мэдар, не желала, чтобы я встречался с Эберхардом.

По крайней мере, по голо мы с тёткой договориться не смогли, и я собрался лететь в резиденцию лично. У меня были рекомендательные письма, присланные Локьё на случай подобных недоразумений.

Выдавил:

— Я Дерена с собой возьму. Он…

— Не бери, — перебила Данни. — Хуже сделаешь. Он и так готов взять всё на себя. Не для тебя это будет хорошо…

Она бросила на полуслове очередную фразу, скользнула взглядом по моей груди и спустилась до ремня.

Я задержал дыхание, собрал эмоции в комок и вышвырнул их из сознания.

Стало чуть легче, но проклятая физиология всё равно чесалась и ныла.

— И что ты предлагаешь?

— Могу полететь с тобой, но у меня будет условие…

— Какое? — Мне не нравились её тон и бритвы в глазах. Я и так уже сдерживал себя не физическим, а совсем другим ресурсом.

— Мне нужен разговор с тобой. Наедине. Только вдвоём. Чтобы никто не мог помешать.

— О чём разговор? — спросил я в лоб.

Девушка улыбнулась мечтательно. Губы чуть приоткрылись, глаза затуманились. Казалось, обними её сейчас и целуй — она уже видит это, уже согласна.

Я тряхнул головой, отгоняя идиотские мысли.

Да сколько можно тянуть резину! Говори ты уже!

— О чём? — повторил я.

— О сексе, — улыбнулась Данини.

Не покраснела. В храме Матери женщины не краснеют, заявляя в лицо чего от тебя хотят.

Я сделал «большие глаза»: уймись, мол, шутница, и без того тошно.

Она фыркнула:

— Я сказала — разговор. Я пока не собираюсь иметь от тебя детей.

Пока? От тебя? Тёмная Матерь!

Я против воли попятился, но сзади была закрытая дверь.

— Разговор — один на один. Ты и я. И чтобы не отвлекли звонком или стуком… Понимаешь?

— Ты… — я запнулся.

И понял, что ступор прошёл.

Что-то изменилось в её глазах, и мужские желания она тут же отбила во мне напрочь. Словно льдом засыпала по самую шею.

Значит, умеет и так. Это не девушка, это монстр какой-то. Сначала сводит с ума одними глазами, потом вываливает на тебя ведро воды со льдом. И улыбается — как ты из этого выберешься?

— Я не собираюсь тебя насиловать, если ты об этом, — Данини совершенно по-мальчишечьи изогнула губы: лицо смеялось, а глаза остались острыми и жестокими.

Больше всего мне хотелось прервать этот странный разговор, уже похожий на насилие. В конце концов я тоже могу перейти в то поле, где я сильнее, задрать кое-кому юбку и шлёпнуть как следует!

Плечи Данни задрожали от сдерживаемого смеха. Угроза, прочитанная в моих глазах, только развеселила её.

— Соглашайся, — сказала она. — Не получится у тебя без меня. Сам знаешь.

Я вздохнул, огляделся — благо хоть дежурные рядом не бродили.

Вот влип. Меня зажала в коридоре молоденькая девица и заманивает якобы «на поговорить». Маньяки отдыхают.

Шлёпнуть паршивку я мог. Справился бы, наверное, если бы она не применила какую-то незнакомую мне ментальную технику. Против наката я знал, как сыграть, чтобы на короткой дистанции зажать атакующего в ближнем поле. Давить на меня вообще без пользы, привык.

Что она может ещё? Сковать восприятие? Так, как Айяна? Вряд ли.

Однако, выбив меня из равновесия и заставив применить силу, Данини выиграла бы этот раунд вчистую.

— Только поговорить, капитан? — рассмеялась она.

Я разозлился сам на себя.

— Хорошо. Поговорим! — сказал угрожающе. — Но до этого ты выполнишь мою просьбу!

— Я? А потом ты? — уточнила Данини.

— Да! Только так, — отрезал я.

— Хорошо, — улыбнулась она.

— А если задеру юбку и отшлёпаю?

— Значит, судьба. — Девушка повела плечами и кокетливо опустила глаза.

Сама невинность…

Я задумался. Хитрюга употребила не привычное в общине «грата», означающее предопределение, а старинное слово судьба.

Оно означает «то, что о тебе говорят другие», этакое враньё, байки и сплетни.

То есть Данини полагает, что это — враньё, будто я могу совершить экзекуцию над нахальной девицей?

Я посмотрел в безмятежные глаза эйнитки и кивнул сам себе. Может, и враньё. Не ударю же я всерьёз. Зачем?

— Ладно, пошли! — я повернулся и зашагал от капитанской к ангару, забыв про «переодеться» и письма.

Ну да, я вряд ли смогу ударить женщину в небоевой ситуации. Я знаю цену насилию, оно во мне не для этого. Ударить слабого вне рамок боевой задачи — больше, чем трусость. Это проигрыш во всех отношениях — и Данини, и самому себе. Значит, не сумел разгадать игру и «перевернул доску».

Но раз эйнитка понимает мои установки и образ мыслей, зачем ведёт себя так нахально? Что у неё на уме? Какой смысл дразнить собаку, если она на цепи?

— Господин капитан! — из-за угла выскочил взмыленный дежурный. Наверное, получил сигнал, что я ломлюсь в дверную мембрану капитанской каюты. — Вы что-то забыли? Блокиратор заело?

— Письма! — бросил я коротко. — Голокристалл на