Класс. История одного колумбайна - Павел Алексеевич Астахов

громкий «ФУХХХ!», и разлитая по стенам и дверям жидкость мгновенно полыхнула голубовато-оранжевым огнем.

Дмитрий улыбнулся. В расширенных зрачках сверкали блики разгорающегося пламени.

«Ты считаешь, это весело?» – тихо спросил внутренний голос.

– Да, – отозвался он, поднимая ружье на уровень груди. – В конце концов они поймут, кто я на самом деле. И как сильно они ошибались.

Краем уха он услышал какие-то возбужденные голоса, доносящиеся с лестницы.

Физрук

Когда Дмитрий с ружьем наперевес вошел в школу, учитель физкультуры Евгений Владимирович как раз закрывал ключом вход в спортивный зал. Последний урок в этом году был проведен, и все его мысли были заняты предстоящей встречей с приятелями, которые вот уже неделю звали его в пивной бар. На этот раз все должно было получиться.

Когда раздался первый выстрел, Евгений Владимирович не придал этому значения – на улице шел дождь, и физрук решил, что это просто очередной раскат грома.

Но когда он уже очутился в коридоре, грохот повторился, за ним последовал отдаленный крик. Кричал мужчина.

Евгений Владимирович озабоченно сдвинул брови. Этот звук, предшествующий крику…

«Больше похоже на фейерверк, чем на грозу – подумал физрук, крутя в руках связку ключей. – Кто-то балуется петардами?»

Он двинулся к лестнице, когда странный хлопок раздался в третий раз. Послышался звон битого стекла, и учитель физкультуры вздрогнул.

Выстрел.

«Это похоже на выстрел, именно!»

На лестнице он нос к носу столкнулся с двумя мальчуганами, которые в составе седьмого класса только что отзанимались у него физкультурой. Его потряс вид школьников – напуганные, с бледными, восковыми лицами.

– Игнатенко, Арсеньев… Что случилось? – спросил физрук с нарастающей тревогой. – Урок закончился полчаса назад, что вы тут делаете?!

– Мы… – заговорил один из мальчиков, придя в себя. – Хотели послушать лекцию адвоката, но нас не пустили… Пошли вниз, а там…

– Дядю Егора убили, – перебил его второй, и Евгений Владимирович похолодел.

– Как убили? – внезапно охрипшим голосом переспросил он.

С первого этажа донесся звон разбитого стекла, и мальчишки едва не подпрыгнули от неожиданности.

– Там какой-то незнакомый парень, – шепотом произнес первый школьник. – В военной куртке с ружьем… Выстрелил в Егора Андреевича, потом в нас… промахнулся…

– Бегом в туалет и закройтесь в кабинке, – приказал Евгений Владимирович, и мальчишек как ветром сдуло.

Когда они убежали, физрук застыл в нерешительности. Спуститься проверить? Или вызвать полицию? А вдруг этот ненормальный, о котором говорили ребята, уже ушел? А Егору Андреевичу требуется помощь?

После недолгих размышлений он все же решил вызвать полицию. Но как только его рука потянулась к телефону, на лестничной площадке появилась долговязая фигура. Человек торопливо, чуть ли не прыжками, поднимался вверх. Спортивная сумка болталась на спине, внутри нее что-то глухо звякало. Руки молодого человека стискивали короткоствольный дробовик.

Евгений Владимирович начал медленно отступать назад, но было поздно – его заметили.

– Добрый день, – произнес Дмитрий, вскидывая ружье.

Физрук замер. Сердце выстукивало непрерывную дробь, и в какой-то момент ему почудилось, что этот псих с дробовиком отлично слышит каждый удар.

– Нет, – проговорил он, поднимая руки вверх. – Не надо, пожалуйста.

Дмитрий развернул влажную кепку козырьком назад, продолжая другой рукой держать «Маверик».

– Узнал меня, Евгений Владимирович? – полюбопытствовал он. – Я вот тебя сразу узнал. По твоим старым кроссовкам. Ты в них и тогда вел у нас уроки. Я не забыл, как ты гонял меня одного по стадиону на потеху всем, только лишь потому, что я не уложился в норматив. Я помню, как ты называл меня дохляком и соплей из-за того, что я не мог подтянуться на турнике.

Физрук облизал губы, которые почему-то мгновенно стали сухими и шершавыми, как наждак.

А ведь он помнит этого парня!

– Ты…

Он лихорадочно рылся в закоулках памяти, пытаясь вспомнить имя молодого человека. То, что он учился в этой школе, не вызывало никаких сомнений.

Дмитрий со снисходительной усмешкой наблюдал за учителем.

«Забавно наблюдать, как этот дятел отчаянно старается расшевелить свои “архивные файлы” в черепной коробке».

Наконец в мозгу физрука словно что-то щелкнуло и перевернулось. Как будто зубчик шестеренки встал на нужное место.

– Я вспомнил тебя, – как можно спокойней сказал он, осторожно опуская руки. – Ты учился три или четыре года назад. На выпускном тебя не было, ты сломал ногу.

– Не я сломал, а мне сломали, – поправил его Дмитрий. Ствол ружья слегка наклонился вниз, и этот жест вселил в физрука робкую надежду. – Это большая разница. И сегодня я верну должок тем, кто лишил меня выпускного вечера. Так как же меня зовут, Евгений Владимирович?

– Шлангин, – выдохнул тот.

Глаза молодого человека потемнели, губы сжались в две тоненькие полосочки, напоминая сложенные лезвия. Вскинув помповик, он отчетливо проговорил:

– Всё верно. Да, я тот самый Шлангин. «Шланг»! Трудно меня теперь узнать? Никогда бы не подумал, что мы так встретимся, так ведь?

Палец мягко нажал спусковой крючок, и мощный грохот сотряс стены лестничного пролета. Пущенный из ствола заряд картечи попал Евгению Владимировичу в предплечье, практически оторвав правую руку по локоть. От резкого удара физрука развернуло и он, потеряв равновесие, сел, ошарашенно глядя на разорванные мышцы. Кровь черными кляксами забарабанила по бетонным ступенькам. Всхлипнув, раненый пополз прочь, волоча за собой изувеченную конечность.

– Но я уже давно не Шлангин, – произнес Дмитрий, медленно следуя за ним. Его ботинки наступали в блестящие пятна крови, оставляя на ступеньках отчетливые следы подошв. – Я теперь Свободин.

– Не… убивай, – умоляюще прошептал Евгений Владимирович. Он повернул к убийце свое мертвенно-бледное лицо.

– Дохляк – это ты, – с ненавистью бросил Дмитрий. – А я решаю, кто достоин жить и называться человеком. Может, отожмешься напоследок? Раз пятьдесят. А я буду считать.

С этими словами он обрушил приклад дробовика на голову мужчины. Раздался гулкий стук, и тело физрука, обмякнув, распласталось на лестнице. Дмитрий опустился рядом, окунув ладони в теплую лужицу крови, затем прислонил их к щекам. Ноздри защекотал запах медных стружек.

Размазав кровь по лицу, Дмитрий хихикнул.

«Теперь я похож на индейца в боевой раскраске… Который вышел на тропу войны».

Он выпрямился и зашагал дальше. Его ботинки оставляли на линолеуме алые следы.

Пожарная тревога

«Похоже, гладкоствол, – подумал Павлов, когда раздался второй выстрел. – Судя по всему, тот подозрительный тип уже проник в школу и открыл стрельбу».

Карина Романовна тем временем безуспешно пыталась дозвониться до охранника. В актовом зале повисла напряженная тишина.

– Вы думаете, дети принесли в школу петарды и взрывают их? – спросила директор, с тревогой глядя на адвоката. – Егор не отвечает.

«Я думаю,