Посмертный бенефис - Андрей Стрельников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Божко позволил себе улыбнуться. Чуть-чуть, уголком рта.
— Я его видел, — по-русски сказал Роберт. — Не помню где, но видел. Уверен.
Я на всякий случай сделал вид, что ни слова не понял. Существуют десятки различных пособий — в основном «для служебного пользования», — которые учат, как надо вести себя в подобных ситуациях. С удовольствием понаблюдал бы за их высоколобыми очкастыми авторами, окажись они на моем месте… «Прокачивайте ситуацию… Затягивайте разговор… Уводите беседу в другое русло… Ищите слабое звено…». Чушь собачья! А если на тебя смотрят уже как на покойника?!
Ну-ка, яйцеголовые, просветите меня! Кто здесь — слабое звено? Божко?! Или та рептилия, позади Кайхана? Да он меня средним пальцем по лбу щелкнет — случайно, походя, — и череп разлетится, как яичная скорлупа!
— Если бы мы с вами встретились неделю назад, у меня была бы к вам масса вопросов, — медленно проговорил Божко. — Боюсь, время уже упущено. Вы так ловко уходили от беседы.
Что-то в этой комнате не так. Божко — во главе стола, и это понятно. Но должен быть еще кто-то. «Гроссмейстер прилетел специально, бросил все…» Не может же быть Гроссмейстером то ископаемое на заднем плане…
— Вы очень рискуете, господа, — раздался за спиной спокойный и очень знакомый голос. — Вы не представляете, как опасен этот человек, даже без оружия.
Злость, сожаление, боль — пронзительная, до слез, — все смешалось в душе. Ноги задрожали. Вот он, прокол…
Он вышел из-за спины Кайхана и посмотрел на меня. На лице его не было обычной беспечной улыбки.
Гроссмейстер…
— Ты догадался, амиго, что означает тот символ около банковских реквизитов?
— Партия товаров, заряженная наркотиками. — Я какое-то время помолчал. — Плохо мы знали друг друга, Кирк…
— Плохо, амиго. Бог свидетель, я предлагал тебе и деньги, и дружбу.
— Такие деньги, Кирк? И такую дружбу?
— Все, Гросс. — Божко посмотрел на часы. — Пора что-то решать. Спустимся вниз, посовещаемся. А ты, — Божко передал пистолет Роберту, — глаз с него не спускай. Мы сейчас вернемся.
Это уже совсем странно. О чем совещаться? Нет, они не совещаются. Они рвут когти. Кажется, я знаю, куда. В двух километрах от Виламоуры есть взлетная полоса. Маленькая, принимает только спортивные самолеты. Взять всех с собой они не могут. Но здесь остались ящики с документами, с помощью которых очень легко превратить «честных миллионеров» Божко и Фицсиммонса в преступников. Значит, бросить документы они не могут. Холодный пот мерзко струился по спине. Я все понял!..
Роберт что-то говорил по поводу утреннего расписания самолетов из Фаро. Несчастный идиот! Я его уже не слышал. В голове тикало все громче и громче. Я присел на толчковую ногу, резко перевернул стол на Роберта — и стремглав вылетел за дверь.
За спиной раздался оглушительный взрыв. Взрывной волной меня швырнуло на траву метрах в десяти от входа. Свет померк…
ЧАСТЬ 2
1 августа 1996 года. Москва
«…Севилья — Сармату.
На Ваш запрос отвечаем, что среди трупов, которые подлежали хоть какой-то идентификации тела, интересующего Вас человека не оказалось. К сожалению, останки большинства погибших изувечены до неузнаваемости, многие из трупов сгорели при пожаре. Все, кто находился при взрыве в радиусе 20–25 метров, не имели ни малейшего шанса выжить. В живых остались двое гостей „Ситаса“, оказавшиеся в ту ночь на вилле.
Из их показаний следует, что примерно за час до взрыва на виллу против своей воли был доставлен и сразу препровожден в каминный зал мужчина, словесный портрет которого прилагается. На мой взгляд, портрет очень похож на описание человека, которого вы ищете. Если это так — примите наши глубокие соболезнования.
Идальго…»Дед налил себе полный стакан «Боржоми». Залпом выпил. Сел, закрыв лицо ладонями. Наверно, это — диалектика жизни. 15 его возрасте четыре из пяти важных событий — потери.
— Считаете, генерал, что надежды никакой? — спросил Сармат, глядя в окно.
— Сам смотри. — Дед протянул ему портрет, сделанный Интерполовским компьютером.
— Да, — вздохнул Сармат. — Это, конечно, он. Компьютер исказил черты. Но это он.
— Ладно, Сармат, иди, — махнул рукой Дед. — Я хочу побыть один, извини.
С воспоминаниями приходит боль. Дед много лет знал эту истину, но ничего не мог с собой поделать.
Давным-давно, 16 лет назад, в другой эпохе, в другой стране, в его кабинет зашел парень. Среднего роста, обычного телосложения. Парень непростой. Три года командовал отрядом спецназа в Анголе. Лез в такие дыры, выводил отряд из таких переделок, что южноафриканские наемники (ребята более чем бывалые) слагали о нем легенды, в которых он фигурировал как Хантер. Африканские князьки-сепаратисты назначали за его голову сумасшедшие премии, однако ряды охотников таяли с каждым месяцем. Клич Джонаса Совимби «поймать Хантера!» быстро стал синонимом выражения «укусить себя за нос».
Дед, тогда — подполковник, командир Особого Отряда спецназа ГРУ, следил за карьерой Хантера два года. Парень был хорош. Самостоятелен и быстр в принятии решений. Молниеносная реакция, неплохое знание двух языков, обостренное чувство справедливости.
Первые же месяцы специального обучения выявили еще один талант — необычайный дар перевоплощения. В считанные секунды он мог измениться до неузнаваемости. Менялось все: голос, походка, рост, возраст; если времени было чуть побольше, то и цвет волос, глаз.
И в каждом новом обличье он был настолько органичен, что ставил в тупик даже преподавателей актерского мастерства. Как и все бойцы Отряда, он получил новое имя и легенду: Александр Георгиевич Воинов, капитан ВДВ, офицер-порученец Генштаба. С каждым новым заданием у Деда формировалось и крепло убеждение: Хантер — восходящая звезда военной разведки, прекрасный аналитик. Использовать его в диверсионном отряде — то же самое, что топить печь ассигнациями.
Дед встал, включил селектор:
— Принесите-ка кофе. Двойного.
— Вам нельзя, генерал…
— А еще мне нельзя заниматься тем, чем я занимаюсь последние годы. Все в порядке, майор. Тащи кофе.
Хантер… Главная профессиональная удача в жизни… Главное разочарование…
Пять лет назад, когда новорожденная страна в эйфории кричала о рае на земле уже через 500 дней, когда жэковские сантехники с позеленевшими от водки и блеска заморских денег глазами бросились в последний крестовый поход за арабскими колготками, когда в подворотнях и подвалах-«качалках» ежесекундно, точно инфузории простым делением, плодились бритые затылки, в хмурое осеннее утро в кабинет к Деду вошел совсем другой человек. Вошел с бумагой в руке. Дед сразу понял, в чем дело.
— Все?
— Все, Дед…
— «Бесперспективность дальнейшей службы»?
— Да.
— Министр подписал?
— Да.
— Не думал, что у тебя кишка окажется такой тонкой.
— С кишками у меня все в порядке. Очень не хочется лезть в то дерьмо, которое вскоре всем вам придется разгребать.
— Объяснись. Конкретней.
— Начинается эпоха Большого Передела, и силовые структуры — ты, Дед, и тебе подобные — станут предметом большого торга. Не все политики — подонки, но у подонков больше шансов в этой драке. И станет тобой руководить бывший комсомольский лидер, фарцовщик по образованию и растлитель малолетних по складу ума. Они считают себя гарантами прогресса, а тебя — пережитком тоталитаризма, нуждающимся в срочном перевоспитании. А я не хочу, чтобы меня воспитывал какой-нибудь моральный урод!
— Ладно, уймись! Народный трибун… Чем думаешь заниматься?
— Съезжу в Португалию на несколько месяцев, отдохну. Душно мне здесь.
— В Португалию? По местам трудовой славы?
— Не без этого, Дед, не без этого…
— Ладно. Отпускаю без всяких условий, но если вдруг возникнет такая ситуация, что без тебя не обойтись, — обращусь. Поможешь?
— Ситуации моделируются людьми… У меня что, есть выбор?
— Ты прав. Выбора у тебя нет. Так что все твои зарубежные легенды остаются в силе. Все. Свободен.
И он ушел. Человек, чья работа являлась учебным пособием по современной разведке. С тех пор они не виделись. И вот — «…ни малейшего шанса выжить…»
Хантер сделал свое дело… И — ушел. Не сегодня — завтра Интерпол, вооруженный собранными Хантером документами, приступит к планомерному и последовательному разгрому божковского наследства. Начнутся аресты, процессы — все то, что является логическим завершением его работы. Венцом карьеры… Терновым…
Дед подумал, что надо бы сообщить обо всем бывшей жене Хантера. Ох, тоска…
5 августа 1996 года. Керчь, Украина
