Упыриная наука. Дилогия - Екатерина Романова

Я, с чувством выполненного долга перед собой и отечеством, намывалась в душе, не щадя заготовленных этой весной средств и масел. Грязь не мудрствуя лукаво, сыпалась ошметками на пол и растворялась под горячими струями, будто я не мылась неделями, живя не в упырином царстве-государстве, а в грязном скотиннике со свиньями. Впрочем, если учесть, где я провела эту ночь, то не так уж и далеко сие было от правды. За исключением, что свиньи там отродясь не водились.

Накинув полотенце на легко вздохнувшее, осыпное Аличкиной «чудодейственнейшей пыльцой» тело и закутав в другое полотенце благодарно завившиеся в кольца волосы, я нанесла на лицо толстый слой крема, а на глаза проверенное средство – огуречные кругляшки.

Какое это прекрасное чувство, расслабляться после душа на мягкой кровати, как на облаке. Убрав с глаз огурцы и удостоверившись, что зеленого цвета маска на лице затвердела, я растворила дверцы шкафа, напевая себе под нос веселую песенку, и встала перед мучительнейшим выбором «что бы мне надеть». Даже в стране, населенной вампирами, хотелось чувствовать себя девушкой. Надо показать этим неотесанным грубиянам, кто такие эльфы и почему именно мы считаемся первородной и благороднейшей из рас. Мои тяжкие думы прервали тактичным стуком в дверь. Полагая, что это горничная раньше времени решила метелкой помахать, я, без задней мысли, шлепая босяком, завернутая в полотенца и обремененная маской, открыла дверь.

Увидела испуганные глаза вампира. Полотенце соскользнуло на пол. Испуг в глазах сменился на задор и интерес.

Захлопнула дверь обратно и ужаснулась.

Приглушенного звука падения не послышалось, значит, к моему прискорбию, незваный гость не скончался от обширного инфаркта.

Потом подумала, что еще и не такой мой внешний вид пугал окружающих и спокойно пошла одеваться. К моему величайшему счастью в напоминание о синяке осталась лишь раскосая челка, которая слегка отросла, но по-прежнему жалобно болталась на лбу. Зуб не беспокоил, а нога лишь тихо подвывала, завернутая в бинт.

Придирчиво рассматривая себя в зеркало, я заключила, что это лучше, чем было. Передо мной стояла стройная невысокая девушка в лазурно-голубом сарафанчике со спелыми золотыми гроздьями пшеницы, пущенными по подолу, струящемуся волнами выше колен. Вымытые волосы, благоухая жасмином, красными кольцами спадали до плеч, а не стояли дыбом в вопросительном колтуне. На груди – все тот же родительский медальон с цветами Зеленики и на кожаном шнурке половина сердца Хелены – сестры Луки. Не в буквальном смысле, разумеется, я же не некромант какой. Хотя, чисто в научных интересах, глянуть бы не отказалась.

Открыв входную дверь, я улыбнулась миру. Ласковый ветер заигрывал с моими волосами, а приветливое солнце целовало лицо и руки. От удовольствия я закрыла глаза и несколько минут наслаждалась покоем и прелестью момента, вдыхая цветочные ароматы сада. Фея тактично кашлянула и я, без мук совести, но все же, вспомнила, что давеча заходил вампир. Оный, без тени раскаяния, сожаления или прочей явно не ведомой ему заморской волшбе, восседал на лавочке в тенечке под яблоней, на которой уже румянились спелые плоды.

– Все еще тут? – удивилась я, поворачиваясь на звонкую трель щеглов, свивших гнездо на одной из веток дерева.

– О, да ты сегодня выглядишь не такой ведьмой, как обычно! – то ли это комплимент, то ли наоборот. Я притворилась, что не расслышала – самое разумное, как мне показалось.

– Так ты по мою душу пришел? – пройдясь до калитки, я как бы вновь вспомнила о нем и беззаботно обернулась.

– Такая… голая.

– Ой, ну хватит. Неужели, голых девушек не видел? Ко мне приходил, мил упырь?

– Именно, – вампир подошел ко мне и, открыв калитку,… прошел первым – никакого воспитания! А еще хотят, чтобы приезжие показывали чудеса воспитанности, следуя строгому вампирскому этикету, и не убивали представителей княжеских кровей направо и налево!

Пройдя пару кварталов молча, прямо как дилетанты на первом свидании, мы одновременно вздохнули. Блистающие пышной растительностью приусадебных участков главной улицы, красовались аккуратные миниатюрные коттеджи. Коттеджи главной улицы сменялись немного мрачноватыми переулками двухэтажных домов, в которых проживали вампиры среднего достатка. Балкончики улыбались детскими штанишками и мужскими рейтузами, развешанными сушиться на летнем солнце. Пейзажи менялись с каждым поворотом, неизменно было лишь одно – молчание вампира, шедшего рядом, который, казалось, и забыл вовсе, что с ним плетется какая-то девица. Точнее, это со мной, великой и могучей ведьмой самоучкой плелся какой-то вампир. Причем плелся без моего на то ведома, якобы с молчаливого согласия. К моей бескрайней радости, брать на себя инициативу не пришлось – Вален, куда-то упорно меня ведший, резко остановился в нелюдимом парке, засаженном вязами и кленами. Уж не для обеда ли мной? Здесь самое подходящее место, чтобы скрыть следы преступления. Желтеющая листва вязов и багровеющая кленов вот-вот начнет облетать, покрывая землю плотным ковром разноцветных листьев, а это как нельзя лучше скроет пожухлую траву, неубранные за домашним животным испражнения, хладный труп приезжей девицы…

– Ты должна уехать, – заявил он, вглядываясь куда-то вдаль парка.

Стоило тащить меня двадцать минут в неизвестном направлении, чтобы сообщить столь радостную весть? Или отсюда ближе до границы? А может он свернет мне шею, если не уберусь, да прикопает-таки под вязом? Хорошо хоть не выставляет просто так, помахав перед моим носом бумажкой о депортации на историческую родину. Я, найдясь, тыкнула словами на значок, оставшийся заплатой на рубахе дома у Лукреции и заявила:

– Я, меж прочим, награду у вас получила и оправдана по всем статьям! Можно сказать преступный элемент декриминализировали, декриминализировали да выдекриминализировали наконец и теперь я полезный член общества!

Вампира совершенно не интересовали потуги моего остроумия, пытавшиеся разрядить обстановку, но вечно при общении с Валеном приходившиеся не к месту. Его снобизм начал меня угнетать. Определенно, конкретно этот скиталец самый неразговорчивый и брюзгливый из всех, кто мне встретился. Хм, то есть практически из себя же самого.

Взгляд вампира упал на мой кулон и затуманился. Нахмурившись, мужчина еще и насторожился, чем немало насторожил и меня:

– Твои родители колдуны?

– Не совсем… – затронув кулон, растерялась я.

– И ты… тоже колдовать умеешь?

– Совсем немного, – хорошо хоть Аличка дома осталась, иначе стала бы расписывать мое «немного» во всех ярких красках с открытием таких подробностей, о коих мне хотелось бы забыть. К примеру, хотела я как-то помочь одному эльфу. Он каждый день приходил во дворец и жаловался, что у него вот-вот от боли взорвется голова. Учителя, занимавшиеся моим магическим воспитанием, предложили помочь несчастному. Голова у него больше не болела. Никогда. Местным магам его, все-таки, удалось воскресить, но жаловаться эльф разучился раз и навсегда, опасаясь подобных помощников.

Здесь вампир стал совсем каким-то таинственным и странным:

– Пока ты в Горлене, ни на минуту не снимай его.

– Вален, объяснись!

– Ты не знаешь? – удивился он, я покачала головой, мол «представь себе!». – Он блокирует доступ к твоему сознанию. Вампиры не могут почувствовать тебя природным чутьем. Если, конечно…, – он вновь замолчал.

– Ты все еще не веришь, что я не убийца, так?

– Скажем, у меня есть повод усомниться в этом, – начал темнить собеседник.

Чтобы снять это неловкое напряжение и разрешить дурацкую ситуацию, я, немного помучившись с застежкой, сняла кулон, снисходительно предоставляя вампиру прочитать меня, коль ему так приспичило. Горький опыт напоминал мне, что таким подозрительным и увертливым лучше дать, что они хотят, иначе не отвяжутся до самой твоей погибели, или своей погибели, или сама их подозрительность и увертливость чьей-то погибелью обернется.

– Давай! – вот об этом точно не упомяну в курсовой. Дать вампиру почитать себя…. До чего я докатилась? Что скажут обо мне учителя, тратившие на меня уйму времени и терпения. Я и вампиру??? Представителю сомнительной в разумности расы?

Обреченно мотнув головой, Вален ловким движением вернул кулон на прежнее место и, кинув мимолетный взгляд на камешек Хелены, побледнел.

– Что еще?

– Верю, – не соврал он, – я тебе верю. Но ты должна уехать.

– Назови мне весомую причину, – заупрямилась я.

Он, взяв теплыми руками за плечи, развернул меня на сто восемьдесят градусов. Я обомлела от ужаса и передернула плечами, отчего вампир отшагнул на шаг назад. Передо мной открылась жутчайшая картина. Вперед уходила широкая дорога, присыпанная красноватой сосновой щепкой, а по обочинам, на ободранных ольховых кольях возвышались отрезанные головы вампиров, с застывшими масками ужаса на перекошенных обезображенных лицах. Лица представляли собой какое-то черно-кровавое месиво, облепленное мухами, стаями летавшими от одной головы к другой, как вампиры на ярмарке от одного прилавка к другому. Меня обдало волной смердящей вони. Ума не приложу, как я раньше ее не учуяла.