Упыриная наука. Дилогия - Екатерина Романова

Упыриная наука. Дилогия

Екатерина Романова

Дизайнер обложки Екатерина Романова

© Екатерина Романова, 2017

© Екатерина Романова, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-4162-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга 1. Упыриная наука: Братство волка

Посвящается моей маме,

как самому яркому из источников моего вдохновения.

Время человеческой жизни – миг; её сущность – вечное течение; ощущение – смутно; строение всего тела – бренно; душа – неустойчива; судьба – загадочна; слава – недостоверна.

Сирима. 1011 год по Норийскому летоисчислению

День выдался подозрительно теплым и приветливым. Птицы щебетали беззаботно и насмешливо, зазывая бросить дела и предаться летним важностям: понежиться в ласковых лучах солнышка, окунуться в освежающую прохладу озерных вод, погоняться по заросшему клевером полю за бабочками, отдаться во власть прекрасного ничего-не-делания. Словом, весь мир бунтовал против того, чтобы я сидела дома за нудными учебниками и зубрила материал, который вроде как, необходимо знать, чтобы поступить в элитную Сиримскую школу Волшебников. Полнейшая блажь! Зачем эльфу посещать школу Волшебников в стране упырей?! Миру лучше знать – нечего мне там делать, оттого он и подает сигналы хорошей погодой и звонкими птичьими трелями. Уж я, как эльф, эти шифровки природы распознавать умею.

Мало того, что мне, благородной эльфийке, представительнице расы, взлелеянной природой, выпал жребий отправиться в упыриную страну, так еще об этих самых упырях я имела весьма неприятное представление. Из рассказов учительницы старших классов по предмету «Расы», маленькие эльфы четко уяснили, что упыри – плешивые, горбатые твари. Изо рта упыря струится ядовитая слюна, торчат кариозные бивни, а грязные когти, грозящие если не смертью, то хотя бы острой интоксикацией организма – самое грозное оружие вампирской империи. В целом, картинка-то вырисовывалась, но вопросов оставалось много: куда подевались дантисты, мастера по маникюру и наращиванию волос в оголенных местах? Но учительница спешила накормить наши пытливые умы указанием на губительный нрав существ и их ненависть ко всему, в том числе своим сородичам. Как оказалось, особенно дикие жрут своих же и, судя по всему, дантисты наиболее вкусные.

Обладая столь ценными познаниями о внешности и повадках моих будущих учителей, друзей и добрых соседей, я не спешила с ними познакомиться. Да и внезапно осознала, что вообще-то, у меня друзей хватает и новые знакомства совсем уж ни к чему. Что говорить, в Сириму я ехала с некоторой, мягко говоря, неохотой и даже опаской, все чаще выглядывая из повозки в поисках безобразных скалящихся морд, жаждущих дотянуться до моей тонкой девичьей шеи. Но здесь, в упырином государстве, меня поджидало разочарование: образ кариозного монстра, не знакомого с такими артефактами как мыло, зубная щетка и ножницы был нещадно разрушен,… но в душе моей остался след. Недаром ведь молва гуляет… И столь пугающие байки рождаются не без причины. Я окунулась в изучение феномена упыря и прочла кучу литературы, отчасти для успешной сдачи экзаменов, отчасти, чтобы умерить непомерное девичье любопытство. Впрочем, ни первое, ни второе удовлетворения не получило.

В очередной раз измучено глянув на убийственно длинный список вопросов для вступительных экзаменов, я упала головой на ворох открытых учебников и прочей написанной мудрости с полной уверенностью: жизнь – мучение. Будь рядом Морорские монахи из Бердийского монастыря, они без труда смогли бы склонить меня в Бердийскую веру. Через страдания мы обретем счастье… Единственное, что меня не устраивало – счастье почему-то, предполагалось лишь в следующей жизни. Мне в этой хотелось. И счастья, и эльфа с прекрасными глазами цвета полуденного зноя, и домик на ясене с тремя спальнями…

В дверь осторожно постучали, отчего мой замученный безрезультатным зазубриванием материала мозг озарил свет надежды. Я с большим усилием оторвала тяжелую голову от стола и промямлила в надежде:

– Погибель, ты?

– Раэль, не помешаю? – приоткрыв дверь, поинтересовался пожилой эльф – мой учитель и друг семьи. В его доме я и проживала, платя за свет ученья смахиванием пыли и приготовлением пищи, если это можно так назвать. Одинокой девушке в век стремительно развивающейся рыночной экономики выбирать особо не приходилось.

– Спасете! – заверила я и снова рухнула на учебники немного разочарованная, что гость пришел без черного балахона и косы.

– Интересный у тебя способ учить, – улыбнулся он по-отечески, глянув на мои жалкие попытки впитать знания из закрытой книги, и присел на кровать возле окна. Из последнего, к слову, доносились летние радости: восхищенные голоса играющих на солнце не упыриных детишек, птицы, фонтаны, шум молодой листвы…

– Да уж. И какой-то не действенный, – с сожалением пробурчала я из вороха учебников, не слишком обременяя себя шевелением губ и проговариванием звуков. Учитель и без того имел полное подключение к моему разуму. «Вот самая лучшая шпаргалка» – радостно промелькнуло в моей голове. Предполагаемая шпаргалка недовольно насупила брови… Судя по всему, маг не одобряет проявление подобного жульничества. Я вновь поникла телом и духом.

– Девочка моя. Многие из кожи вон лезут, чтобы поступить на первый курс, попасть в эту школу. Тебя же директор готов принять сразу на третий! – учитель явно полагал, что сей факт отзовется в моей душе радостным воплем.

– Ага…. А может, вам напомнить, что вы с ним лучшие друзья? И, ну так, для галочки, вы – бывший директор?! – сам факт учебы в этом сомнительном заведении заставлял меня приходить в ярость.

Эльф, немного смутившись, парировал:

– Но кого попало в эту школу не возьмут! И я, не считая тебя одаренной ученицей, не стал бы просить директора о подобном одолжении.

– Я вообще не понимаю, почему я не могу стать, например, архитектором или садовником? Я всегда любила цветочки, хоть это и не взаимно! Аласс, почему я должна поступать в эту школу? Может, я вообще не хочу идти по тропе магии! Как же свободный выбор? Самостоятельность? Между прочим, я тут заглянула в декларацию о политических, культурных и социальных правах всех рас и в пункте третьем статьи пятой…

– Довольно, Раэль! Все было решено еще задолго до сегодняшнего дня! На то была воля твоих родителей, и я ее исполню! – встав, решительно заявил учитель, что означало великое нежелание моего наставника искать неправдоподобные отговорки.

Эльф вышел, а я упала на учебники еще более обреченно, чем прежде. Мне предстояло поступить на третий курс! А это означало, что помимо вступительных, нужно каким-то образом сдать экзамены по первым двум курсам! Конечно, учитель наставник превосходный, он многое мне дал, многое всучил и вдолбил, отчего знания, словно выгравированные на просторах моего мозга, прочно засели в голове. Но два курса – это колоссальный объем! Как за неделю засунуть в голову с десяток толстых фолиантов, написанных на каком-то неадекватном эльфийском наречии, попахивающем нецензурщиной? Как вам это «Цилькейкий сизьки!» или «Пздёрный ока-кай»? Мало кому в здравом уме придет мысль о том, что первое – о целебных зельях, а второе – курс магической самообороны. Как впихнуть в голову невпихуемое? Нет, определенно, лето 1011 года не задалось.

Еще больше не задался день перед самим экзаменом. Мой лоб жаждал приключений больше, чем зад, о чем решил непременно сообщить полу. И нет бы, они себе тихо пошептались, да разошлись! Сообщить он решил с громким треском, от души об него треснувшись!

Поднимаясь с пола и отряхиваясь, вспоминала все знакомые эльфийские ругательства. Нашлось лишь одно, подходящее случаю:

– Да чтоб вами навозные червяки побрезговали, любезнейший! – плюнула я и потрогала лоб.

Эх. Мне выпала честь освещать аудиторию следами половой жизни, но я вовремя вспомнила древнюю эльфийскую мудрость: «по физероже ценятъ дюже». Пришлось зажечь последний огарок свечи, выживший после спартанского режима обучения, выискать канцелярский нож и обрезать челку. Конечно, смена имиджа в мои планы не входила, но раз уж суждено прозябать в упырином царстве-государстве, то сделать это нужно достойно. Под словом «достойно» я предполагала маленькую женскую хитрость с прической, но никак не ожидала предательства от табурета, на котором проводила операцию по обрезанию челки. Челку-то я обрезала. Пока летела… В результате в моей руке остался длинный клок, а на голове – странная раскосая линия торчащих перепуганных волосишек, которая была похожа скорее на первый пух растущей не в том месте бороды, чем шикарную копну, прикрывающую синяк.