Призрак Адора - Том Шервуд

Я стоял, пересиливая тошноту и головокружение. Подошёл Бэнсон.

– Пистолеты нашли все.

– А бумаги?

– Ничего нет. Только это…

В ладонь мне лёг объёмный кошель. Я заглянул в него. Золото. Деньги за наши головы? Вот и ладно.

– Разбросайте, – отдал я кошель Стоуну.

Разлетаясь, зазвякали о стены монеты. Четверо положили убитого на плащ, понесли. Двое матросов и Бэнсон остались со мной.

– Что-то на душе неспокойно, – сообщил я им. – Давайте-ка домой, и как можно скорее. Лошадей хорошо бы достать…

Сначала я шёл сам, потом почувствовал, что меня почему-то несут. Очнулся в экипаже, когда мы уже мчались по мощёным улицам города.

ПОХИЩЕНИЕ

Мы подкатили к дому. Ох, видно не зря упомянул ряженый полицейский мою семью. Так и есть. Что-то случилось. Глубокая ночь, а во всех окнах – свет. А из мужчин в доме только Генри, Нох да мистер Бигль. Невелика армия, если учесть, какие волки взяли наш след.

Мы ввалились внутрь. Должно быть, с нами влетел и ощутимый запах беды, так как Эвелин, едва взглянув на нас, спросила:

– Вы уже знаете?

– Что именно знаем? – уточнил я, стараясь не морщиться.

– Похитили Эдда и Корвина! – выпалила заплаканная Алис.

– Когда? – быстро спросил я.

– Ещё днём! А вас всё нет и нет!

– И вот мы тут как тут, – попытался отшутиться я. – А ещё что-нибудь произошло?

– Нет, ничего больше.

– Хорошо. Сейчас все, кто есть в доме, – поднимайтесь на второй этаж, в залу. Всё обсудим. Вы, – я повернулся к приехавшим с нами двум матросам, – заприте дверь, погасите свет, снимите башмаки и тихо прогуливайтесь по всему первому этажу. Следите за окнами.

Они понимающе переглянулись, расторопно принялись запирать дверь и сбрасывать обувь. Остальные пошли наверх. Я едва мог переставлять ноги, и Бэнсон почти внёс меня, подцепив за пояс.

– Итак, – сказал я, как только мы уселись, – как это можно – похитить двух живых людей среди белого дня в Бристоле? Откуда это известно?

– Генри был с ними, он всё видел!

– Очень хорошо. Теперь послушайте меня, Алис, Эвелин. Мы с Бэнсоном ранены. Сейчас сбросим плащи – и вы не пугайтесь. Займитесь ранами, но только молча. Нох, почисти и заряди пистолеты, а ты, Генри, рассказывай. Всё по порядку. И подробно, это очень важно.

Осторожные, быстрые руки принялись снимать с меня одежду.

– Куда? – не замечая падающих с лица слёз, с мучением в голосе спросила Эвелин.

– В правое плечо и ногу. Ножом и шпагой. Неглубоко.

– А Бэнсон?

– Два раза в грудь.

Рядом начала тоненько плакать Алис. Эвелин, сама в слезах, быстро обняла её, поцеловала, потом встряхнула несильно и выговорила:

– Беги к Мэри, пусть греет воду. Принеси сюда тазы из ванной. Свечей побольше. И мой ящичек с травами. Беги, время дорого!

С горестным, отчаянным подвыванием Алис умчалась, а я посмотрел на обнажённый торс Носорога. Почти в середине груди у него чернел струпик ранки. Крохотный, но крови натекло много.

– Всё-таки полицейский? – спросил я его.

Он кивнул.

– А тот, в маске?

– Не достал, – покачал головой Бэнсон. – Вот только сбрую испортил, – он приподнял и показал мне рассечённый наискось, почти надвое, толстый кожаный нагрудник.

– Ну что, рассказывай, – повернулся я к Генри. – Что произошло?

– Мы гуляли днём, – торопливо заговорил он, – Корвин, Эдди и я. Зашли к бакалейщику, купили бритву: Корвин сказал, что скоро начнёт бриться. Зашли в пирожковую, купили по два пирожка. Там рядом оказалась книжная лавка, я зашёл, а они ждали меня на улице. Вот там их и схватили.

– А почему они не пошли с тобой в лавку?

– У них же руки были масляные. Книги трогать нельзя. Они же пирожки кушали.

– Так, что дальше?

– Я пошёл на них в окно посмотреть.

– Почему?

– Так карета подъехала! Большая карета, лошади топали, и вдруг всё стихло. Я и посмотрел, почему карета остановилась. Дверца открылась, и у Эдда что-то спросили. Он стал рукой показывать, вроде бы как проехать. И ещё к карете подошли двое высоких людей, тоже стали показывать. Вдруг из кареты высунулась рука, схватила Эдда и втащила внутрь. Легко, как котёнка. И тогда эти двое высоких схватили Корвина и забросили его туда же. Сами вскочили на запятки, дверца захлопнулась, и лошадей стали сильно хлестать кнутом. Лошади понесли. Я выбежал – на дороге пирожки лежат…

– Какая была карета?

– Большая, красная с серым. На окошках – красные занавески. Лошади чёрные. Очень быстро ускакали. Я бежал следом за ней сколько мог. Потом она свернула, а я тихо пошёл домой: очень в боку кололо.

– В какую сторону свернула?

– В порт, к гавани. А я пришёл сюда и сразу всё рассказал.

– Я сбегал в дом к Давиду, – сообщил заряжающий пистолеты Нох, – там мальчишек с утра никто не видел.

– Не кажется тебе, что это две стороны одного дела? – спросил я у Бэнсона.

– Карета и полицейский?

– Карета и полицейский.

– Что же, на нас напали, предполагая, что мы можем погнаться за теми, кто увёз Эдда и Корвина?

– Я думаю вот как. Мальчишек схватили, чтобы с Давида требовать выкуп. Он купец известный, а дети для него – дороже жизни. Но, чтобы помешать нам выследить и отнять близнецов, решили напасть внезапно, чтобы избавиться от погони. Это хорошо, это ладно. Раз выкуп – значит, мальчишек прячут где-то недалеко. Значит, мы их найдём.

Нас обмыли, перевязали раны. Оказался вдруг перед нами столик, а на нём – большая сковорода с чем-то шипящим, красным, огненным.

– Острое и горячее? – попытался я пошутить, подхватывая ложку левой рукой, и бросил больной взгляд на Эвелин.

Она лишь грустно покачала головой.

– А эти двое, вы их убили? – послышался любопытный голосок успокоившейся немного Алис.

– Какие двое? – непонимающе спросил Бэнсон.

– Ну напасть-то на вас – нужно два человека, а не один.

– Вот как раз один.

– О-ой?!

– Да. Но очень сильный.

– Как ты?

– О не-ет, ещё сильнее. Я в него семь раз стрелял, но он убежал всё-таки. А перед этим нам с Томом шкуры попортил.

– И убежал?

– Как молния, Алис. Как ветер. Так что мы никого даже не обидели.

– А я бы убила его! – сердито сжала кулачки Алис.

– Ешь скорее, Бэнсон, – кривясь, сказал я. – У меня что-то аппетита нет. Сейчас поедем в порт, нужно Давиду сообщить.

– Нет, – возразила вдруг Эвелин. – Сейчас вы будете спать. Я вам сонной травки дала выпить.

– Зачем? – возмутился я.

– Затем, – спокойно прозвучал ответ, – что человек, потерявший много крови, внезапно падает в обморок, и надолго. Ты хочешь случайно встретиться с этим вашим убежавшим и упасть в обморок? Так-то. Ешьте – и спать. В порт пошлите одного из матросов. Или обоих: в доме сейчас достаточно мужчин для охраны. Если нужно – пригласите констебля, заплатите ему, пусть сидит у дверей, никого не впускает.