Эксперт № 40 (2014) - Эксперт Эксперт

Займи, если сможешь

Отдельно следует сказать о малом бизнесе — к сожалению, несмотря на декларации чиновников о развитии кредитования МСБ, банкиры часто вообще предпочитают не иметь с ним дела.

Дело отчасти в том, что многие мелкие предприниматели ориентируются в поиске денег для развития бизнеса на крупнейшие банки, занимающиеся МСБ, в том числе на ВТБ и Сбербанк. Рассказать о своих подходах к кредитованию малого бизнеса в госбанках отказались, но собеседники «Эксперта» отмечают, что вместе с другими, менее значимыми игроками на рынке они резко снизили готовность кредитовать малый бизнес. «Малый бизнес стали кредитовать намного хуже, — уверяет Дмитрий Столяров. — Если в прошлом году из ста заявок одобрялось пятьдесят, то сейчас не больше пятнадцати».

С кредитованием малого бизнеса даже в более тучные времена были проблемы, которые, как представляется, во многом связаны с отсутствием у крупных игроков действенных механизмов работы с этим сегментом. По сути, малый бизнес в глазах банкиров мало чем отличается от кредитования физических лиц. «Основной механизм, на котором основано принятие кредитных решений по малому бизнесу, — скоринг, — рассказывает Александр Конышков. — Как процедура, выполняемая машиной на большом объеме данных, скоринг всегда выводит некий средний по больнице образ клиента, который, как считается, не должен уйти в дефолт. Это вовсе не значит, что все, кому дали кредиты, вернут их, а те, кому отказали, допустили бы дефолт. Но если ты работаешь в таком массовом сегменте, как малый бизнес, то с точки зрения операционных затрат тебе необходимо принимать все решения как можно быстрее и легче. Как только ты начинаешь рассматривать кредит малому бизнесу так же, как крупному, такой кредит мгновенно становится убыточным. Аналитик, который пристально смотрит на заявку от индивидуального предпринимателя, за это же время изучил бы гораздо более крупную сделку, доход от которой был бы равен всей сумме выдачи малому бизнесу».

Конечно, различия между предпринимателем и человеком, берущим кредит на новый телевизор, часто стираются не только в теории, но и на практике. «Юридические лица кредитуют объективно хуже, чем физлиц, — уверяет Дмитрий Столяров. — Здесь и бумажной волокиты много, и нужно показать какие-то активы. Очень часто малый бизнес непрозрачен, собственник не может показать реальное состояние дел, выручку, обороты и так далее. Поэтому иногда индивидуальным предпринимателями или владельцам ООО приходится обманывать банк и брать для своего бизнеса обычные потребительские кредиты, которые дороже на три-семь процентов, чем кредиты для бизнеса». Один из банкиров подтверждает, что бизнесмены нередко обращаются в банк якобы за потребительским кредитом, который потом тратят на бизнес. «Проследить, куда идут деньги, невозможно, — говорит собеседник “Эксперта”, — но догадаться всегда нетрудно. Конечно, доверие к человеку, который честно называет цели визита в банк, в любом случае будет выше. Но признайся он, что берет деньги на свой бизнес, и вероятность одобрения кредита резко упадет. Это действительно так».

Залоговая политика по отношению к малому бизнесу во многих банках выглядит крайне жесткой. «Банк, как правило, хочет видеть ликвидный залог: квартиру в Москве или области или же некую коммерческую недвижимость, — рассказывает Дмитрий Столяров. — Земельные участки заложить уже почти нигде нельзя, хотя раньше банки спокойно принимали этот вид обеспечения». И даже если у предпринимателя есть недвижимость для залога, банк старается заранее перестраховаться и требует от клиента неподъемный объем документов, многие из которых фактически невозможно достать. «Была сделка, где в качестве залога рассматривалось помещение, которое клиент года полтора назад купил у другого юридического лица, — приводит пример Столяров. — Сначала банк потребовал предоставить ему протокол принятия решения о продаже помещения, потом потребовался список учредителей продавца. Но ведь прошло полтора года! Участники сделки ничего друг о друге давно уже не знают, а продавца как юрлица вообще, может быть, уже не существует».

И хотя пока что речь идет о конкретных неприятностях у конкретных предпринимателей, крепнет ощущение, что в ближайшие месяцы кредитование малого бизнеса имеет все шансы остановиться полностью.

Мир услышал и изменился Александр Механик

Исследования известного российского социолога Александра Бикбова показывают, что слова и стоящие за ними понятия действительно становятся «материальной силой» — они влияют на самосознание и общественное поведение людей и преобразуют общество

section class="box-today"

Сюжеты

Большая наука:

Нашу кость мы никому не отдадим

Инновации между жизнью и смертью

/section section class="tags"

Теги

Идеи

Общество

Большая наука

/section

Если спросить рядового российского человека, что такое социология и чем она занимается, то наверняка большинство упомянет опросы общественного мнения и рейтинги. Кто-то вспомнит о маркетинговых исследованиях. И это не случайно. Российское приземленное представление о социологии как о чисто эмпирической науке происходит от того, что в российском сообществе удивительно мало людей, претендующих на масштабное обобщение эмпирического материала, способных объяснить обществу, что же с ним происходит. Болезнь нашей социологии, как выражались ранее, — ползучий эмпиризм.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Конечно, как и любая наука, социология, чтобы открыть закономерности, должна опираться на эксперименты, какими, в частности, являются опросы общественного мнения. Однако в любом учебнике написано, что основателями социологии как науки были Карл Маркс, Огюст Конт, Макс Вебер — люди, прямо скажем, далекие от всяческих рейтингов. Конт, придумавший сам термин «социология», называл ее социальной физикой и считал, что она устанавливает законы общественного развития. У нас же пока не видно ни Марксов, ни Контов.

Но оказывается, что социология может изучать общественные закономерности не только через опросы и рейтинги, но и анализируя, если так можно выразиться, общественную жизнь понятий, то есть слов, определяющих существенные свойства связей и отношений предметов или явлений, изучая историю их появления и влияния на жизнь общества. Российский социолог, заместитель директора Центра современной философии и социальных наук философского факультета МГУ Александр Бикбов выпустил книгу «Грамматика порядка: Историческая социология понятий, которые меняют нашу реальность», в которой как раз попытался это сделать и найти объяснение многих явлений нашей истории и современной жизни. Но беседу с ним мы начали с вопроса о том, чем же именно должна заниматься социология.

Заместитель директора Центра современной философии и социальных наук философского факультета МГУ Александр Бикбов

Фото: Олег Сердечников

— Прежде всего социология — это исследование неочевидных оснований общественного устройства. Самый яркий пример — социальные неравенства, которые далеко не всегда осознаются, но от этого не менее принудительны. Распространенное сегодня убеждение гласит, что мы живем в обществе без классов. Действительно ли неравенства растворились? Нет, но порядок управления и потребления в современном обществе предъявляет себя в такой форме, которая эти неравенства маскирует. То, что Маркс и Мангейм назвали господствующей идеологией, соблазняет сегодня равенством возможностей, удовольствия, личного успеха. Исследование действительных распределений собственности, образования, социальных связей, а также языка, в котором эти распределения представлены или скрыты, позволяет выявить неочевидные, но четко работающие структуры и проверять их на соответствие общему благу.

Отсюда следует второе, практическое определение социологии: это обоснованная публичная критика тех форм господства или тех форм порядка и очевидностей, в которых общее благо скомпрометировано, ущемлено, переопределено в пользу той или иной господствующей группы.

— В течение многих десятилетий общественные науки во всем мире находились под сильным влиянием больших теорий: марксизма и либерализма. Идеологии, основанные на этих теориях, формировали у людей представление о том, как устроена жизнь. Сейчас их влияние ослабло, а в России они сильно скомпрометированы. А нужна ли вообще большая теория для науки и для общества? Или сейчас такая теория уже невозможна?