Неостывший лед (СИ) - Мандрова Анастасия

— Как тебе моя любимая комната? — спросил Жан. — Мои племянники тоже ее любили. Посидят в ней всю ночь, и сразу никаких шалостей… Надеюсь, и тебе помогло, хотя ты и пробыла там несколько часов.

— Помогло, — тут же согласилась я.

Похоже, мы были в подвале. В огромном помещении не было никаких окон, а тусклый свет струился по бокам стен, хотя никаких ламп я не видела. Странно, что он слепил меня.

— Ну тогда я жду извинений.

— Извините.

— За что?

— За то, что помешала вашей охоте.

Я говорила эти фразы отстраненно, как будто это была совсем не я, а на лице была надета маска, такая, какая обязательно понравится северянам. Жан поглядел на меня снисходительно, и на его губах мелькнуло подобие улыбки.

— Так уж и быть, прощаю. И чего это ты вздумала спасать этого мерзкого грифона?

Маска исчезла с моего лица, но лишь на мгновение. Я сумела совладать с собой.

— Простите. Такого больше не повторится.

— Как ты там его называла? Лу?

— Ру.

— Почему?

— Так называли грифона в одной сказке.

— Ах да! Кстати о сказках, забыл сказать… Никакой работы в библиотеке у тебя не будет. Теперь ты работаешь в моем доме. Как тебе такой сюрприз? — поинтересовался Жан и громко засмеялся. — Ну пойдем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он сделал несколько шагов по направлению к лестнице, и я последовала за ним. Я споткнулась о коробку с чем-то гремящим, но не упала. Жан поглядел на меня недовольным взглядом.

— Одно из твоих первых заданий, будет уборка здесь. Что-то давно я сюда заходил… Как там тебя зовут?

— Леона. — Я резко остановилась перед лестницей, чтобы не впечататься в Жана.

— Леона… Впервые мне нравится, как звучит имя у южан, а то все какие-то Эммы да Ренаты… — Я вздрогнула от упоминания имени моей подруги, а Жан повернулся ко мне и посмотрел более внимательным взглядом. — А ты хорошенькая… — Он взял меня за подбородок и повернул мою голову влево, потом вправо. — Да, тебе очень повезло, что я ненавижу брюнеток.

Жан брезгливо взял прядь моих волос и тут же отбросил ее. По моей спине побежали мурашки. А рыжих он тоже не любит? Ох, я очень надеялась, что это так. Я поднималась вверх по лестнице, следя за каждым движением этого опасного мужчины. С ним нужно быть всегда осторожной и не терять бдительность.

Поднявшись, мы оказались в просторном холле, сверкающим своей белизной и гладкими поверхностями. На стенах висели картины, на которых было изображено что-то абстрактное и геометрическое. На мраморном полу — ковер, как будто изо льда, полупрозрачный и отливающий синевой. Рядом находился камин, в котором горел синий огонь. Я такого еще не видела, привыкнув к обычному оранжевому пламени.

На большом серебристом диване перед камином расположилось двое. Девушка, примерно моего возраста или чуть постарше, с гладкими, как шелк, длинными светлыми волосами, быстро листала журнал. Рядом с ней лежала стопка таких же журналов. Чуть вдали от девушки, сидел юноша, тоже светловолосый. Он со скучающим выражением лица читал книгу, и, видимо, книга была совсем плоха, потому что время от времени ее обладатель забывал про нее, и его голубые глаза смотрели на синее пламя.

Я настолько увлеклась холлом, что забыла про Жана, и когда не обнаружила его рядом с собой, то сильно растерялась. Он уже заходил в подсвеченную серебром арку, когда я его заметила, и мне пришлось бежать через весь холл, чтобы его догнать. На несколько секунд я задержалась перед зеркалом во всю стену, чтобы увидеть, насколько я сейчас была "красива". Зрелище представилось слишком жалким, чтобы я наслаждалась им несколько больше: грязь на щеке и руках, волосы, похожие на нечищенную щетку, мятый и пыльный дорожный костюм. Я помотала головой и отошла от зеркала. Впечатляющий новый образ, хотя так даже лучше. Чем хуже я выгляжу, тем меньше внимания со стороны.

Я прошла через арку и очутилась на кухне. И опять все то же преобладающий белый цвет, блеск металлических покрытий и приборов. Большая часть всего, что здесь находилось, мне было незнакомо. На нашей маленькой, но уютной кухне, была всего лишь духовка да холодильник, а здесь всего слишком много. Я недоуменно посмотрела на полную женщину средних лет, взбивающую каким-то непонятным жужжащим прибором ягодный мусс в стеклянной миске. Она еще не видела Жана, но когда заметила, то сразу все отключила и выпрямилась, испуганно глядя на мужчину. По ее глазам теплого шоколадного оттенка и черным волосам, собранным в пучок, было понятно, что передо мной южанка.

— Бонни, ты что меня не видела?

— Простите, господин. Не сразу вас заметила.

"Господин", — усмехнулась я про себя, но тут же с горечью подумала, что мне тоже придется так звать Жана. Мне сразу стало жаль всех, кому приходилось работать на этого мучителя, включая себя.

— Очень плохо. Но я прощаю тебя сегодня. Слишком много хороших новостей, чтобы я занимался наказаниями. Хватит мне вот этой. — Жан кивнул в мою сторону, а Бонни посмотрела на меня с сочувствием. — Леона, пока что ты работаешь на кухне вместе с Бонни. С этого дня обязанность накрывать на стол и подавать блюда тоже на тебе. Позже придумаю, чем тебе еще заниматься в этом доме. Бонни покажет тебе твою комнату и где привести себя в порядок. Ужин подать через час.

С этими словами он покинул кухню, а я облегченно вздохнула. Теперь главное, что мне хотелось, это налить стакан воды и выпить его залпом.

— Можно воды?

Бонни тут же подала мне воду, и я, наконец, утолила свою жажду.

— Бедняжка, ты была в темной комнате?

— Да. Вы тоже там были?

— Там побывали все в этом доме, — грустно произнесла Бонни. — Леона, да? — Я кивнула. — Есть хочешь?

Я прислушалась к себе. Нет, сейчас мне точно не до еды. Сильно же меня стукнули, что даже аппетита не было.

— Бонни, Николь просит свой мусс, — раздался приятный голос позади меня.

— Ох, я и забыла! Ваш дядя заходил, я-то уже почти приготовила, — встрепенулась Бонни и опять начала колдовать над своей стеклянной миской.

Я обернулась, чтобы посмотреть тот ли это юноша, что сидел на диване, или моя интуиция меня подводит. Но она не подвела. Вблизи черты его лица были красивыми: высокий лоб, прямой нос, хорошо очерченные губы и волевой подбородок. Но взгляд его голубых глаз был таким усталым, таким обреченным, что казалось вся его жизнь состояла из тяжелой работы и ежедневной рутины. Даже у Экберта я такого не замечала. Я не могла понять, сколько ему лет. Вроде бы такой молодой, прямо как Экберт, а глаза восьмидесятилетнего старика.

— Чего смотришь? — бросил он мне, презрительно оглядывая.

— Ничего.

Я пожала плечами и вернулась к своему второму стакану с водой. Какой дядя, такой и племянник. Наверное, тоже убивает грифонов, как нечего делать!

— Вот, держи. Ник, ты сам-то хочешь порцию? — спросила Бонни так же ласково, как и моя мама. Как будто это был ее сын.

Если этот напыщенный индюк ответит этой доброй женщине грубо, я вряд ли смогу сдержаться. Я сжала стакан и услышала, к его счастью и, наверное, к моему тоже, нечто среднее.

— Ты же помнишь, я не любитель сладкого.

Через несколько секунд я даже услышала заветное "спасибо", сказанное сквозь зубы, прежде, чем он покинул кухню. Бонни с улыбкой спросила, не хочу ли я мусс, и это было так мило, что я не смогла отказаться. Все-таки, мне предстоит работать, и нужно чем-то подкрепиться. Потому что для себя я решила: что бы меня не заставили делать, это должно быть сделано идеально.

— Пойдем, покажу тебе комнату, — сказала Бонни, когда я управилась с муссом. — Ужин уже скоро, но ты не переживай, я все приготовлю. А ты пока приведи себя в порядок и отдохни.

Мы прошли через кухню в полутемный коридор, который был освещен единственной лампой. Моя комната находилась в самом его конце. Бонни открыла дверь, и мы оказались в тесной комнате, где находилась лишь небольшая кровать, тумбочка с настольной лампой и маленький комод. При более пристальном осмотре я обнаружила маленькое окошко над комодом и даже небольшую картину, на которой были изображены голубые сосны из Леса. Я подумала, что это добрый знак для меня, даже здесь Лес со мной. После того, как Бонни показала мне, где находится душ и туалет, я поблагодарила ее.