Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть первая - Ципора Кохави-Рейни

памяти не выходит сцена на улице Тель-Авива. Толпа скопилась вокруг женщины, рухнувшей с отчаянным криком на землю, потерявшей сознание, когда ей сообщили о гибели сына. Ее увезли в больницу, в Яффо. Душевная боль гонит Наоми в больницу: найти эту женщину и поддержать ее. Она так и не нашла её. Смерть вокруг стала будничным делом. Кто-то падает и умирает, и все проходят мимо с каменными лицами.

Боль в сердце не проходит: евреи продолжают убивать евреев?! Были дни, когда в кибуце раздавались выстрелы. Кто-то в столовой не сдержал язык: в роще казнили ревизиониста. Члены кибуца знали о тайных расстрелах и спокойно переходили к повестке дня, как будто вражда между евреями и евреями обычное дело. Создано государство, а кровопролитие не прекращается. Еврейский офицер направляет орудие против евреев.

Ревизионисты на корабле “Альталена” настаивают на своем праве привезти оружие и боеприпасы для бойцов Национальной военной организации “Иргун цваи алеуми (ЭЦЕЛ). На берегу моря, в Тель-Авиве масса людей становится свидетелем обстрела этого корабля. Люди с криками и проклятиями прыгают с бортов. Бен-Гурион призвал к созданию единой армии обороны Израиля и отдал приказ вести огонь по кораблю, зафрахтованному бойцами ЭЦЕЛя. Молодой офицер Ицхак Рабин приказ выполнил: открыл орудийный огонь по цели. В кибуце все апплодируют. В эти дни на Наоми возлагают задание – заняться молодежью из Болгарии, прибывшей в кибуц. Она учит их ивриту и марксизму, но главным образом решает проблемы, связанные с отрывом от родины, от семьи, трудностями освоения чуждых им языка и культуры, удивляется их самостоятельности, быстроте мышления и инициативе. Они же относятся к ней, как к королеве за ее сердечное отношение к их проблемам. Особенно привязался к ней паренек по имени Иоська, бегает за ней, как щенок. Подстерегает на тропинках в сосновой роще, в столовой, в читальном зале с жалобами о трудностях жизни, стараясь любыми способами привлечь к себе ее внимание. Она старается не оскорбить чувства влюбленного юноши, и даже соглашается сопроводить его в Афулу, в больницу. Он жалуется на боли в сердце.

Воспитанники ее весьма активны. Как только полк “Кармель” захватил арабские кварталы 21–22 апреля, они вошли в опустевшие большие и роскошные дома арабов, заперли их и повесили на дверях объявления, что дома заняты для заселения бедными еврейскими семьями. Смешанные чувства не дают Наоми покоя. Массы арабов в панике оставили Хайфу по морю и суше, даже после того, как бои прекратились. “Зачем нам оставаться? Еще через пару недель вернемся победителями и станем единственной властью в городе”, – провозгласил арабский мэр Хайфы Хасан Шукри в интервью еврейским журналистам в своем офисе. Жена его, тоже журналистка, еврейка Браха Хабас позднее вышла замуж за депутата Кнессета от Рабочей партии Израиля МАПАЙ Давида Акоэна.

Жители арабских кварталов бежали, на слушая уговоров еврейского мэра Хайфы остаться в городе и призывов арабских органов власти, пытавшихся остановить бегство. В течение ночи арабы превратились в беженцев, лишенных всего. Посещая семьи болгарских репатриантов, устроившихся в домах бежавших арабов, Наоми испытывала неприятные чувства, думая о тех чужих людях, которые в Германии захватили ее отчий дом.

Она вернулась в Хайфу, ходила по узким улочкам нижнего города с группой членов кибуца, мужественно сражавшихся в отрядах обороны. Сердцебиение у нее усиливалось, когда она входила в арабские дома. Портреты родителей и детей богатых хозяев, все еще украшали стены, валялись на полу. Вещи были раскиданы по углам. Все это говорило о панике и поспешном бегстве хозяев. Её душил стыд. Евреи занимаются грабежом. В одном из домов две девушки вцепились в белое кожаное пальто, рвали его из рук друг друга. Парень отобрал пальто из рук одной и отдал другой.

Да и на улице было достаточно унизительных картин. Еврейка из отряда обороны – “Хаганы” – захватила роскошный фарфоровый сервиз в арабском квартале. Подошел к ней боец Пальмаха – Плугот махац – (Штурмовых отрядов), напомнил ей о приказе не воровать арабское имущество, вырвал сервиз и убежал. Члены кибуца входят в арабский магазин игрушек, выпятив грудь. С высокомерием победителей обращаются к униженному продавцу. Наоми возвращается в кибуц в мрачном настроении. Социалисты ведут себя как захватчики.

“Мне что, запрещено преподнести сестре подарок?” – Лотшин устремляет тяжелый взгляд на потрепанную одежду Наоми, чтобы тут же, на месте поговорить с кастеляншей кибуцного платяного склада и получить разрешение для Наоми – носить красивую юбку, которую она ей купила.

“Мы живем в коммуне. У нас всех оделяют одеждой. Она получила то, что ей полагается”, – ответ кастелянши заставляет Лотшин замолчать. Но вечером в субботу, 24 декабря 1948, Наоми выступает перед членами кибуца с отчетом о своей работе с болгарской молодежью в новой юбке.

Не успела она сказать и пяти слов, как раздался рёв боевых самолетов, погас свет, прогремел сильный взрыв. Дым, копоть, в столовой паника. Пытаются открыть дверь. Ужасные душераздирающие крики. Молодая учительница, на последних месяцах беременности, убита на месте. Родители, ворвавшиеся в детский сад, нашли трех тяжело раненных детей. Одна из девочек потеряла руку. Раненые умерли по дороге в больницу. Странная тишина окутала это событие.

Позднее сообщили, что четыре самолета военно-воздушных сил Ирака пролетели над кибуцем Мишмар Аэмек. Летчики думали, что находятся над аэродромом Рамат-Давид, и сбросили бомбы на центральное здание кибуца.

Война закончилась. На собрании в столовой происходят бурные дискуссии по вопросу службы молодых членов кибуца в армии. Бен-Гурион считает, что армия не только защитница государства, но и “плавильный котел”, в котором из евреев различных стран и должна родится новая личность – израильтянин. Движение кибуцев провозглашает: “Мы не милитаристы и не будем сражаться против наших братьев-арабов!” Но поколение сыновей восстает против отцов-основателей: “Мы не будем выглядеть смешными в глазах израильской общественности”. Они подписывают общие принципы собрания и мобилизуются добровольцами в спецподразделения Армии обороны Израиля – Цахала.

Закончилась война. Чувство принадлежности к коллективу, активность, которую Наоми проявила в дни боёв, улетучились. Снова она оттеснена на обочину общества, подобно холодному камню. Общество хочет верить тому, во что верить легко, и объяснять то, что, с его точки зрения, несложно объяснять.

Надоела ей эта жизнь. Товарищ или любой собеседник тотчас обрушивает на ее голову моральные принципы, которые она, по их мнению, нарушает.

“Нет у нее права иметь любовника”, – впадает в истерику отец ее дочерей, когда в кибуце появляется Авраам Малмат, молодой преподаватель истории, который вел с ней долгие дискуссии в библиотеке Иерусалимского университета на горе Скопус. Он приехал в кибуц