Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть первая - Ципора Кохави-Рейни

комнаты, которую она снимала, соблазнившись более высокой квартирной платой от водителя автобуса.

Лотшин – сильная женщина. Благодарна судьбе за то, что дети, сестры ее и братья спаслись от гибели в Европе. Она является примером того, как можно выжить в невыносимых условиях. “Главное – здоровье”, – повторяет она. Наоми старается облегчить ей жизнь, тянет из кибуца продукты: курятину, кроличье мясо, особенно любимое сестрой, которая не отличает кошерное от трефного. Она смиряется с грехом: так ведут себя члены кибуца, чьи семьи в городе страдают от голода.

Она ищет спасение вне закрытого общества. Часто уезжает в Иерусалим. Она ведь все же уроженка большого города. Дома в Рехавии, их запахи вселяют радость, снимают удушливую петлю с ее шеи. В Иерусалиме она убирает квартиры. Отец ее дочек беспрерывно ищет её. В сильнейшем гневе клянет ее за то, что из-за нее страдают дети. Старшая дочь якобы платит тяжкую цену за ее сумасшествия. Отец детей считает, что она лишена совести и вообще чувств по отношению дочерям.

Комиссия по воспитанию и образованию в кибуце присоединяется к требованию отца – вернуть её в кибуц. Она ставит свои условия: не будет жить под одной крышей с Шиком. Ей предлагают хижину, сооруженную на ветвях эвкалипта.

Она живет между небом и землей. Поднимается и спускается по шаткой лестнице. Одежда, книги, посуда разбросаны по ящикам.

В хижине на крепких ветвистых лапах эвкалипта она уединяется с котенком, которого нашла в большом дворе кибуца. Её отличие от всех порождает по отношению к ней откровенную грубость. Что, в конечном счете, и привело к трагедии на сеновале кибуца Дгания Бет. Она должна отойти в сторону. Она будет себя защищать, не потому, что так воспитывалась и не умеет постоять за себя. Таково правило психологии: защищающий себя всегда будет виноват, даже если он чист и праведен.

Она считает себя потерянной. Общественное мнение настроено против нее. “Смотрите, до чего она довела своих несчастных детей!” – справедливо возмущается Рахель Каценштейн, возглавляющая комиссию по воспитанию и образованию. Нет у Наоми сил, чтобы заниматься нуждами детей. Никто ее не защищает. В столовой отец ее дочерей усаживается рядом с ней, пытаясь показать окружающим, что он владеет ситуацией. Она уходит, под осуждающие взгляды. В кибуце любят жалеть несчастных, особенно, человека со статусом.

“Дети несчастны из-за нее”, – проявляет милосердие Рахель Каценштейн. Все ее открыто обсуждают и осуждают. И вдруг в один из вечеров – неожиданность. Не все против нее, как она думала. Двое кибуцников, беседовавших у памятника жертвам Катастрофы европейского еврейства об общественной атмосфере в кибуце, не заметили ее. Один из них сказал другому: “Кибуц не в силах принять в свой коллектив такую умную девушку как Наоми. И что делают товарищи? За собственный провал платят ей недобрым отношением, унижают”.

В хижине на эвкалипте мысли ее улетают вдаль. Кровавые бои затихли. Все ее достижения в качестве связной в окопах и инструктора болгарской молодежи поблекли. Еще немного, и они будут начисто забыты. Не приспособлена она к жизни в коллективе. Неисправимая индивидуалистка, она не может мыслить одномерно, обдумывая, насколько каждый ее шаг полезен коллективу, который не терпит сложности, независимости, уклонения от общих правил. Еще более неприемлем коллективу распорядок ее дня, не совпадающий с общим.

Все чаще она сбегает в город – спастись от самой себя.

Вернувшись, замыкается в своем одиночестве. В светлые ночи она растягивается на скамейке в большом дворе кибуца.

Насекомые бегают по ее ногам. Над ней шуршат черными крыльями летучие мыши. В кибуце считают, что она сама совершает над собой суд. Нет ей радости от жизни. Она в отчаянии. Израиль исчез. Лотшин борется с трудностями жизни. А Наоми вообще вне мира сего.

Глава вторая

Старшая дочь Наоми была изумлена, застав дома вдову Элишеву Фурмански в объятиях отца Она набросилась с упреками на мать. Наоми ничего не ответила дочери. Весь кибуц знает, что у нее с Шиком нет никаких отношений, так что Элишева ни в чем не виновата. Как-то вдова разоткровенничалась с Наоми. Она рассказала, что одинокие женщины живут в отчуждении от общества. Статная и ухоженная, Элишева занимает особое положение в кибуце. Они с покойным мужем часто бывали заграницей и привозили оттуда одежду. А сейчас кибуцные власти закрывают глаза на то, что она продолжает носить элегантные европейские платья и костюмы.

Окольные пути ведут Наоми по жизни. Шика, выросший в религиозной общине хасидов Гура, стал атеистом. Когда Наоми забеременела, они поехали в Хайфу, чтобы оформить гражданский брак. Теперь они вышли из мэрии Хайфы разведенными. Она пойдет своим путем, удалится от своих детей, сердце ее опустеет, одиночество займет место любви. Не знала она любви матери и отца. Не пробудилось в ней чувство любви, пока не появился Израиль.

Здравствуй, Наоми!

В среду и четверг на этой неделе я буду Тель-Авиве. Остановлюсь в гостинице “Геула” на улице того же названия. Номер моего телефона 2567. Если у тебя еще есть желание поговорить со мной, сообщи мне. Буду рад тебя увидеть. Если по каким-то причинам в эти дни ты не сможешь побывать в Тель-Авиве, прошу тебя: напиши мне, как у тебя дела. Если у тебя появится возможность, приглашаю тебя ко мне в Бейт Альфу.

4 июля 50. Израиль.

Она живет в Иерусалиме, в крохотной комнатке, где помещаются только умывальник и кровать. По договору с хозяйкой она не может пользоваться кухней и ванной. И все же жизнь на свободе, в любимом городе, ей по душе, несмотря на то, что денежной помощи старшей сестры Лотшин хватает только на обед в рабочей столовой. Но она забывает о голоде, когда начинает записывать в тетради воспоминания детства. Она утопает в книгах Томаса Манна, перечитывает их от начала до конца. И образы его романов поселяются в ее душе, обретая в ней самостоятельную жизнь. Закрывшись в своей комнатке, она пишет, читает, растирает докрасна кожу, после мытья. Но, несмотря на всё это, душевное состояние ее хорошее. Она вольна распоряжаться жизнью по своему усмотрению.

Длится это недолго. Младшая дочь тоскует по матери, и член воспитательной комиссии Рахель Каценштейн посылает ребенка в Иерусалим. Неделю она возится с дочерью, рассказывает ей на ходу сочиняемые истории, гуляет с ней по городу, спит с ней вместе в одной постели. В тот день, когда девочка возвращается в кибуц, происходит чудо. Внезапно в комнату невесть откуда ворвался Израиль, дабы удостовериться, – верны ли