Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть первая - Ципора Кохави-Рейни

жизнью человечества, открывает ему бескрайние горизонты мышления. Из его слов она понимает, что в мире происходит постоянное обновление. Нет ничего вечного и статичного. Тяжелая жизнь в Израиле вовсе не навязана судьбой. Она должна измениться. Что же касается содержания и сущности жизни, они происходят с изменением сознания, с одной стороны, и с изменением душевной жизни, с другой.

“Человек должен быть активным на путях Господа”, – повторяет она про себя каббалистическую идею из “Ясной Книги”, объясняя себе, что ей лично необходимо выйти из тьмы на свет, попытаться познать новую реальность и приблизиться к Божественному началу в земной жизни. Эта строка пробуждает в ней желание отыскать путь к исправлению собственной жизни. Он побуждает себя к тому, что следует сосредоточить все положительные силы души в борьбе с отрицательными силами в ней. Это, по сути, борьба с разрывающими ее душу противоречиями. Она должна пробиваться к внутренней цельности. В конце концов, все эти внутренние борения в ней являются интегральной частью ее личности. Она обязана бороться с самыми ужасными наваждениями, которые пытались ее одолеть в прошлом, отбросить их. Такова динамика жизни.

Во Вселенной совершаются бесконечные изменения. Возможно, колесо ее жизни повернется и приведет к ее освобождению.

Напутствие из “Ясной Книги” ясно говорит: человек должен быть активен на путях Бога. Иначе, нет у него Бога. Это становится ее путеводной нитью. Во всех своих проявлениях человек пребывает в борьбе противоречий. Как диалектически мыслящий человек, профессор осторожно движется между этими противоречиями в своих мыслях и выводах. Всяческая борьба основана на диалектике, столкновениях между добром и злом, равновесии между ними.

Несколько упрощённо, не удовлетворяя ее до конца, человеческая драма представляется ей, как общественная, даже политическая драма. Система мышления профессора абсолютно противоположна тому, чему учат в кибуце. Он разворачивает перед студентами каббалистическое строение мира – Сотворение, динамику Божественного деяния, мужское и женское начала, так называемые Сефирот – сферы, столкновения сил добра и зла, напряженные связи между сферами. Бесконечность, являющуюся высшей Сферой, представляющей неуловимую сущность Божественного начала.

Наоми в лекциях профессора пытается найти личное освобождение. Радость жизни, внутреннее ощущение счастья, которых она не знала до сих пор, дают ей крылья, уносят в высшие миры. Мировоззрение, по законам Каббалы, придает ей неведомые раньше духовные силы. Человек может влиять на высшие миры, совершать сдвиги в Божественной вселенной, своим деяниями может внести в земной мир избыток духовности.

Теперь она понимает, почему еврейская мистика распространилась в еврейском мире, как огонь в сухом хворосте. Если в средневековье человек чувствовал себя отрезанным от общины, без чувства принадлежности и личного статуса, то после кризиса он ощутил обновление в еврействе. Каббала, в основе которой заложена идея диалектики мира, книги по еврейской мистике объясняет ей исторические сдвиги, которым она ранее не могла найти объяснения.

Толкования профессора сложны и запутаны. Вместе с тем дух Каббалы и древние мистические книги очаровывают её. Она боится пропустить слово из объяснений профессора о рассеянии еврейского народа и его освобождении. Она прикована к обсуждению практической Каббалы, которую основал и развил рабби Ицхак Лурия, обессмертивший свое имя – Адонейну рабби Ицхак – АРИ акадош – Святой рабби Ицхак, создавший учение о цимцуме – сокращении в шестнадцатом веке. Профессор связывает лурианское учение с историческими событиями в жизни еврейского народа, согласно которому Диаспора и Освобождение вовсе не явление историческое и национальное, а вопрос универсально-космический.

Впервые, из лекции Гершома Шалома она узнает о “Возвращении в Сион” и еврейских мессианских движений.

Сильнейшая тоска евреев мира по стране Израиля, невозможность приобщиться к жизни в диаспоре, привели к взрыву национального самосознания и возникновению мессианского движения.

Профессор упоминает имена лжемессий – Давида Реувени, Шломо Молхо и Шабтая (Саббатая) Цви, сосредотачиваясь именно на последнем и его пророке Натане из Газы. По словам профессора, внутренний неудержимый порыв толкнул их выступить против Галахи (свода законоучений Талмуда). Шабтай Цви и Натан из Газы – личности спорные. Из Турции они добрались до Израиля и выбрали местом жительства Хеврон, город праотцев. Оттуда вышла их весть об Освобождении и явлении Мессии. Эта весть привела в движение все мировое еврейство от Йемена до северной Германии.

Наоми в последнее время не устает размышлять об отчем доме. На пути ассимиляции предки ее стерли из своей исторической памяти Израиль как отечество. С того момента, как Наполеон разрешил евреям остаться евреями, вернув им гражданские права при условии отказа от страны Израиля в качестве родины, с девятнадцатого века, представители еврейства Европы могли существовать в любой стране как равноправные граждане. В конце того века и в двадцатом веке репатриация вовсе не была возвращением в Сион, а поиском убежища от погромов. Бежавшие от гибели, евреи создавали на новом месте социалистические и коммунистические партии без малейшего желания создать еврейское государство, основанное на религиозных и национальных традициях прошлого. С приходом нацистов к власти и с момента завершения Второй мировой войны, в стране обосновались беженцы из Европы, которым чужды были понятия иудаизма.

“Отец учил меня тому, что страна Израиля принадлежит прошлому, и только в пределах собственного дома я еврейка”, – сказала она профессору по окончанию одной из лекций.

“И мой отец не одобрял мою тягу к иудаизму, – сказал профессор и, увидев ее удивленный взгляд, добавил: – ему хотелось, чтобы я стал выдающимся математиком, как говорили мне преподаватели. В конце концов, он изгнал меня из дома. Будучи владельцем типографии, человеком, уважаемым в еврейской общине, он хотел воспитать своих четырех сыновей светскими аристократами и интеллектуалами”.

“Именно из-за изучения иудаизма он выгнал вас из дома?” – зрачки ее расширились от удивления.

“Он не простил мне, что ради польских дел я забросил математику”.

Профессор посмотрела на нее сосредоточенным взглядом, и решительным тоном взрослеющего и бунтующего подростка рассказал, как отец впал в бешенство, когда он сказал ему, что нашел великую истину в “Ясной Книге”, на которую случайно наткнулся в библиотеке. Он решил потратить время на подготовку нового издания с переводом и своими комментариями. Более того, его превращение в сиониста и открытое выражение радикальных взглядов на еврейство Германии, резко отвратило от него отца.

“А как отнеслась к этому мать?” – осторожно, явно колеблясь, спросила она, ибо негоже бередить душевные раны. Но беседа их, перешедшая на личные рельсы, развязала язык профессора перед своей землячкой из Берлина.

“Мама была из классической мелкобуржуазной среды и не могла сдержать гнев отца. Таким образом, я переехал в общежитие”.

Уроки иудаизма чужды Наоми, но тянет ее к символам Каббалы: