Завещание фараона - Ольга Митюгина

— Погоди! — Агниппа со слезами благодарности смотрела на Катути. — Погоди… Я тоже могу награждать по-царски. Вот… — Девушка раскрыла сумку, и глаза Катути невольно расширились при виде драгоценностей, лежавших там. — Возьми! — Царевна протягивала своей спасительнице золотой браслет тонкой чеканки, украшенный редкими, прозрачными фиолетовыми аметистами. — За одни камни дадут сикль[2] золота.

— Царевна! — ахнула Катути.

Агниппа замотала головой.

— Твоя доброта стоит много больше! Прими это не как царский дар благосклонности, а как человеческий долг благодарности!

— Не могу, — покачала головой крестьянка. — Если меня будут обыскивать и, не дайте боги, найдут эту безделушку… Мне не поздоровится.

— А ты зарой его! Не в доме, а во дворе, Катути. А потом…

— А потом как я объясню, откуда у простой крестьянки взялось богатство? — снова улыбнулась женщина. — Нет, вам он нужнее. Оставь себе. И поспешим, поспешим, во имя богов!

Агниппа опустила голову и смахнула с глаз непрошеную слезинку.

— Значит, я ничем не могу тебя отблагодарить? Мне ничего не остаётся, кроме молитв великому Амону? Да, я буду молить его за тебя!

Катути покачала головой.

— И это немало, моя госпожа. А я буду молиться за тебя Исиде и Хатор. Они, даровав тебе красоту, не допустят, чтобы она отцвела напрасно. Ты ещё будешь счастлива, Агниппа, ты встретишь человека, полюбишь его, выйдешь замуж… У вас будут дети. Всё будет хорошо, но поспеши сейчас. И уповай на милосердных богов.

Агниппа с благодарностью обняла Катути, и женщины вышли из домика.

На дощатом причальчике всё было готово. Маленькая одновёсельная лодочка, которую сын Катути и Мена столкнули в воду из крохотного сарайчика под мостками, ждала, покачиваясь на нильской воде. Её удерживала лишь верёвка, привязанная к старому дереву.

Мена уже скинул в лодку мешки с деньгами и сейчас сидел на доске, заменявшей скамейку, рядом с хозяином, ожидая свою госпожу.

Царевна бросилась на шею Катути.

— Прощай! Да хранят тебя боги!

— Тебя пусть сохранят они, моя девочка.

— Спасибо. Спасибо, Катути! И прощай!

Девушка легко спрыгнула в лодку. Мена подхватил воспитанницу и помог ей сесть.

А потом перерубил верёвку мечом.

Сын их доброй хозяйки оттолкнул судёнышко веслом от причала, и лодочка, покачиваясь на волнах, развернулась носом вниз по течению — к Дельте.

Гребец направил её к середине Нила.

Катути стояла и смотрела им вслед. Агниппа, сидя на корме, махала крестьянке, пока крутой изгиб берега не скрыл и маленький причал, и стоящую под деревом женщину, и кособокую хижину у обрыва…

[1]Мен-Нефер — одно из древнеегипетских названий Мемфиса.

[2] Египетский сикль равнялся тяжёлому вавилонскому шекелю золотом, и был равен 16,8 кг.

Часть 1. Глава 5. Граница

Солнце поднималось всё выше, и вскоре от утренней прохлады не осталось и воспоминания. Жара растеклась над Нилом и пальмами, легла на сады и поля. Лишь ночь принесла отдохновение, но на следующий день небеса Египта вновь изливали потоки зноя на землю, и люди спасались лишь у воды.

В садах, окружавших царский дворец, мягко журчали фонтаны, и ибисы плескались в прудах под тенью раскидистых деревьев, а в покоях прислуга запирала окна и опускала плотные занавеси, чтобы ни единый луч злобного солнца не проник в обитель царей. Свет растекался лишь по террасам и галереям, скользил по монументальным стенам и пилонам.

Разомлевшая тишина дремала на ступенях величественной лестницы, но вскоре торопливый звук шагов нарушил её. Ани, начальник городской стражи, спешил к солнцеподобной.

— Важное сообщение! — объявлял он заступавшей дорогу прислуге. — Важное сообщение для солнцеподобной!

У массивных дверей из украшенного золотом чёрного дерева воины из личной гвардии царицы скрестили перед Ани копья. Он с трудом сдержал раздражение.

— Пусть сюда позовут дежурную при солнцеподобной. Мне необходимо получить разрешение на приём.

Через несколько минут к нему вышла миловидная девушка в длинном белом каласирисе[1]. Локон благородства изящно вился вдоль её щеки, показывая, что юная дама принадлежит к самому знатному роду.

— Что побудило тебя нарушить покой дочери Солнца в такой ранний час? — не слишком приветливо осведомилась она.

— Госпожа, я прошу известить солнцеподобную о моём приходе, — с лёгким поклоном ответил начальник стражи. — Дело воистину не терпит отлагательств, и царица будет весьма расстроена, если узнает, что мы замешкались с сообщением.

Придворная скептически усмехнулась уголком рта.

— Если бы солнцеподобная ожидала каких-либо важных известий, она предупредила бы меня. Что случилось?

Ани скрипнул зубами.

— Это касается политики, а не дамских тряпок!

Девушка нахмурилась.

— Вот как? Ну так для политических дел есть установленные часы. Не лучше ли тебе явиться на приём в общем порядке, начальник стражи? А теперь прощай, мне недосуг. С дамскими тряпками по скудости разума не могу разобраться, так что извини…

Она повернулась, собираясь уйти. Ани схватил её за руку — девушка даже вскрикнула от неожиданности и от возмущения подобной дерзостью.

— Прости, я не хотел обидеть тебя, госпожа, — через силу вытолкнул стражник. — Это в самом деле чрезвычайно важно и секретно. Пожалуйста, сообщи солнцеподобной, что я прошу её аудиенции.

Девушка покачала головой, всем видом выражая недовольство.

— Ты роешь сам себе яму, начальник стражи. Я, конечно, передам божественной твою просьбу, но считаю своим долгом предупредить: солнцеподобную до сих пор мучают боли. Жрецы предписали ей вдыхать дым особых трав, когда приступы становятся невыносимыми. Царица всю ночь не спала, и сейчас ей разожгли курильницы. Хочешь ли ты помешать ей?

— Помилуйте меня боги… — в замешательстве пробормотал Ани. — Я ни в коей мере не желаю побеспокоить солнцеподобную. Пусть она выслушает меня, не нарушая процедуры, а я всем сердцем надеюсь, что дым волшебных трав принесёт ей облегчение. Я буду молить об этом Имхотепа и Сохмет…

— Ну, как знаешь, — неприязненно поджала губы девушка. — Подожди здесь.

Придворная скрылась за дверью и, миновав череду изысканно убранных комнат, вошла в покой, где отдыхала солнцеподобная.

Комнату заполняли благовонные