Убожественная - kassyi

Ксюха хихикнула и, показав мне и Ритке язык, ушмыгнула в кладовку. Ей фольга нужна и еще какая-то кулинарная штуковина. Вчера новый заказ поступил, пока я с трубами и душевными терзаниями возилась, вместо того чтобы на работе сидеть.

– Достаточно, – это Ритка, сама того не ведая, закончила мою мысль, говоря со своим телефонным собеседником. – Живи мы в сказочной стране юристов и дантистов, я бы не преминула направить вас к моему адвокату. Мы, однако, живем в стране непуганых мудаков. Посему я тебе сама скажу прямо и коротко…

Сладчайшим голосом она выдала чудовищно матерную фразу, в которой не было вообще ни одного цензурного слова, дала отбой, счастливо вздохнула и поглядела на меня довольным взглядом сытого питона. Ясно. С очередным мужем разобралась. И как ей не надоедает? Впрочем, с ее ослиным упрямством и замашками хищника… Если она что решила – не отговоришь. Решила отбить мужика – отобьет. Уведет из-под носа, подола, каблука, поиграется, обдерет, как липку – и бросит. Или к другой за ручку приведет. Или прежней владелице вернет «имущество». Меня она десять лет назад так же провела. Отбила Сашу у первой жены, поигралась с ним и поняла, что ей такой муж не нужен. Оглядевшись вокруг, увидела меня и «сдала» Сашу мне с рук на руки. А сама, лихо раскрутив очередного «папика» на большие деньги, улеглась в больницу.

Ей приспичило ноги удлинить. Якобы она, при ее отношении к жизни, никак не может быть меньше ста семидесяти сантиметров. И точка. Нашла врачей, нашла клинику, где такие операции делают. Ломают ноги и с помощью жутких железяк вытягивают кости до нужной длины. И ведь ее предупреждали, что это сложно, больно и опасно. И зачем ей это надо, со своими ста шестьюдесятью шестью сантиметрами она неотразима. Только Ритку черта с два отговоришь. В конце концов ее удлинили. Аж до ста семидесяти одного сантиметра. Только у нее оказалась повышенная чувствительность. И она полгода не могла ходить даже на костылях. После, уже встав с постели, еще чуть не год сидела на обезболивающих. Я ее навещала, Борька-олигарх, тоже. Мы с ним у риткиной койки и познакомились. Буквально через пять минут после знакомства мне стало ясно, что он в нее по уши влюблен. Они вместе учились в двух последних классах. И сейчас Борькиной любви семнадцать лет исполняется. Наверное, любая за семнадцать лет размякла бы, оттаяла. Только не Ритка. Определила Борьку в безмолвного обожателя и мальчика для битья – и все. Не нравится – гуляй! Железная леди на несусветно длинных ногах. С невероятно красивым лицом и телом. Хотя физиономию она тоже подправляла. Сначала нос, чтобы был идеально прямой. Потом разрез глаз, а под занавес подбородок. Каждый раз ее уговаривали – зачем тебе это надо? И так хороша, как богиня. Овальное лицо, высокие скулы. Сияющая белая кожа с россыпью едва заметных веснушек. Рыжие вьющиеся волосы. И ведьмовские глаза, зеленые, как нефрит. Красавица! Зачем операции? Нет, не отговоришь. Деньги на операции, она, конечно, не в «Сюр-призе» зарабатывает. Контора для Ритки хобби. А работа – это бесконечные замужества и разводы с высасыванием из мужей денег, нервов и жизненных соков. У нее уже страницы в паспорте кончились от штампов «Брак – развод». Мы раньше ужасались, а теперь привыкли. Только Борю иногда жалко становится, но Ритку не перевоспитаешь. При этом ни одного ее мужика никто из нас в глаза не видел. «Оберегаю вашу нежную психику от потрясений», говорит она.

– Итак, дорогая моя, – певучее сопрано обернулось вокруг шеи удавкой. – Вернемся к нашим креветкам. Ты в том районе как в первый раз оказалась?

– Лучше не спрашивай, – буркнула я. – Случайно…

Вспоминать о том, как я впервые оказалась в моем любимом районе, было и смешно, и противно. Я с Борькой и Ивором весной в офис к клиенту ездила, новый договор подписывать. А рядом с офисом, в подворотне, фунциклировал вполне себе такой эстетский шалман. Дрянное пиво, бодяжная водка, чебуреки с котятами на закусь. Культовое местечко для прожженных эстетов! И сдуру занесло нас туда новую сделку обмыть. Накал эстетизма в компании с Олигархом и Ворькой достиг у меня такого градуса, что я убей не помнила, как домой ехала. Очнулась глухой ночью на лавочке. Неизвестно где. То есть в моем ныне самом любимом районе. А тогда… Мобильник вырубился, тьма кромешная, я перепугалась, побежала куда глаза глядят, торжественно клялась никогда не употреблять более ничего крепче кофе и думала только об уюте горящих теплым светом окон многоэтажек. И вдруг темнота расступилась, по обочинам появились фонари, танцевавшие торжественный полонез в компании ярких вывесок и гостеприимно распахнутых дверей круглосуточных магазинчиков и кафешек, в одну из которых я и забрела. Мне принесли чашку восхитительного кофе и воздушное фруктовое пирожное. Потом была гора покупок, пешая прогулка до дома, улучшившиеся настроение и готовность отпустить грехи двум болванам, которые нажрались до беспамятства сами и напоили начальницу.

Конец ознакомительного фрагмента.