Убожественная - kassyi

Спальные кварталы с тревогой прислушивались к себе и к тому, что было внутри и вовне их самих. Беспокойное, настойчивое биенье невесомым кружевом оплетало тяжкий, медленный стук изношенного сердца великана. Это биенье упорно рвалось наружу, искало лазейку, мечтало быть услышанным кем-то… Кем-то еще, кроме юных и беспощадных стражей одряхлевшего сюзерена в тесной короне дворцов, набережных и пустующих храмов. Быть услышанным… Зачем? Для чего? Нервное биенье не знало ответа на этот вопрос. Оно еще не знало ни вопросов, ни ответов. Оно просто – было. И жаждало, изо всех сил жаждало продолжать быть…

Миллионщица осень, щедро рассыпавшая на своем пути разноцветные ассигнации палых листьев, только смеялась над тревогами своих верных любовников и слуг. Поцелуями ветра она небрежно ласкала серую кожу безликих домов, хохотала, гоняя голубей на крышах, и уверяла, что все будет хорошо. Спальные кварталы, разглядывая себя в разбитом зеркале бессчетных луж, преданно ловили обещания осени, но впервые оставались к ним равнодушны. И впервые они поняли, что означает не верить. Они уже не верили осени, но пока еще ждали. Прислушивались. Были наготове…

День пятый

Господи боже мой! Сколько может продолжаться этот разговор?

– Нет, Рита, спасибо. Не простужена. Просто неважно себя чувствую. Приезжать не надо. Просто устала. Да клянусь я, что все в порядке! Наверное. Я могу и передумать. Ну съездите вы в этот чудный район сами! Да, не в силах! С тобой тоже много о чем можно договариваться. Я тоже каждый раз буду брать расписку! Ехать надо, если из моей тьмутаракани, то по проспекту, через переезд, вдоль забора… Нет, с джипиэсом не знаю. Да, я именно такая. И этакая тоже. Всё, пока!

Со мной и впрямь все было в порядке, но от бесконечной телефонной беседы с солирующей Риткой и гудящей бэк-вокалом Контрабасральто мне стало не по себе. Чего я, в самом деле? Друзья беспокоятся, что там стряслось с их дорогой директрисой, что она на работу не пришла? Не иначе как помирает. Да я еще пообещала отвезти их сегодня на экскурсию в мой любимый безлошадный район, но обещание начисто вылетело из головы.

Может, забыть про вредного Решетникова и поехать? Удивительно, как меня развезло от беседы с ним. Отвыкла я от жизни. Создала себе тепличные условия. Любовь, доверие…

Шваркая тапочками, я бродила по квартире. Окна, что ли, помыть. Или пол. Чем-нибудь заняться, простым и несомненным. Пожалуй, пол помою, стояние вниз головой стимулирует умственную деятельность и рост волос. Тряпка завалилась под кухонную раковину. Сев на корточки, я запустила руку в заросшее ржавчиной переплетение труб. Мокро! Протечка? Только этого не хватало!

Через минуту я, забыв обо всем, искала в растрепанном телефонном справочнике телефон нашего ЖЭКа. Или РЭУ? Как оно теперь называется-то? Впрочем, неважно. Набрав заветный номер, я принялась благоговейно внимать заполошной оратории коротких гудков. Еще раз набираем номер. И еще раз. И эх, раз, еще раз, еще много-много…

– Алё-о-о… – казалось, это короткое слово произносит изнуренная, умирающая женщина, висящая на дыбе в застенке, куда ее бросили по ложному навету. – Слу-у-ушаю-у-у…

– Э… Здравствуйте! У меня труба в кухне течет, – жизнерадостно сообщила я, рассчитывая таким образом сбить работницу ЖЭКа с ее похоронного настроя.

– Адрес говорите, – обреченно прогнусавила трубка.

Я назвала адрес. Воцарилась тишина, прерываемая через равные промежутки времени какими-то стуками и тресками.

– Ну так как? – наконец осторожно поинтересовалась я.

– На двадцать восьмое вас записываю, – донесся до меня тяжкий вздох.

– На какое? – я не поверила своим ушам. – Это же больше чем через неделю?

– Раньше у нас все занято, – с брезгливым равнодушием ответили мне.

– Но у меня же течет! – вполне резонно начала я апеллировать к здравому смыслу служительницы коммунального культа.

– У всех течет, – спокойно прозвучало в ответ.

– Э-э-э… – я растерялась. – Но вот у соседей верхних не течет, иначе они бы меня уже залили.

– Потечет, – с непоколебимой уверенностью пообещал унылый голос.

– Когда? – тупо спросила я.

– Когда-нибудь. Женщина, – внезапно рассердилась диспетчер, словно ее переключили в другой режим, – что вы мне тут голову морочите! Записывать вас на двадцать восьмое?!

– Д-да… Нет… Наверное, – забормотала я, чувствуя, как всегда при абсурдном общении с «богами» ЖКХ, что меня стремительно покидают уверенность в себе и формальная логика. – Конечно, – я зачастила, испугавшись, что на том конце провода повесят трубку. – Записывайте.

– Двадцать восьмого с одиннадцати до шести к вам подойдут, – деловито брякнуло мне в ухо. – Будьте дома.

– Но я же работаю!

– Мы тоже работаем, – со сварливой угрозой процедила моя невидимая собеседница.

– Ладно, – безнадежно смирилась я. – А пока-то мне что делать? Там ведь течет!

– А вы вентиль у себя перекройте, – дала мне трубка дельный совет, который я знала и так – не в первый раз протекаю.

– Спасибо, – я без особого энтузиазма поблагодарила крутую специалистку.

– Не за что. Всего хорошего, – неожиданно вежливо ответили мне и быстро положили трубку.

Двадцать восьмое! Больше недели сидеть без воды. Может, надо было сказать, что я готова вызвать водопроводчика за деньги? Хотя и это бы не сработало. Стоп. Я вдруг вспомнила, что не так давно видела в своем любимом базлошадном районе объявление. Замена труб, сантехнические работы, срочные вызовы. Срочные вызовы! Там был телефон. Всего две цифры! Зажмурившись, я стала лихорадочно вспоминать. Ура, вспомнила!

– Компания «Стикс», здравствуйте. – Я настолько не ожидала, что попаду на диспетчера с первого раза, что замешкалась с ответом. – Слушаю вас. – Да и голос в еще не остывшей от предыдущего разговора трубке качественно отличался от раздраженно-измученного нытья жэковской тети. Голос был учтив, добродушен и весел.

– Здравствуйте, – я постаралась ответить столь же дружелюбно. – У меня протекла труба на кухне, а водопроводчик из ЖЭКа придет через неделю. Без воды я столько не проживу!

– Будьте добры, вашу фамилию, адрес и телефон, – ласково обратились ко мне.

Я поведала трубке и то, и другое, и третье, добавив на всякий случай еще и свое имя. Было слышно, как мягко и деловито щелкает под пальцами говорящей со мной девушки клавиатура компьютера. База данных у них там, что ли?

– Вы живете не в нашем районе, – озабоченно сообщил голос из мембраны. Сердце у меня упало. – Поэтому мастер сможет к вам подъехать не раньше, чем через сорок минут. – Я утратила дар речи.

– Вы слышите? – спросили у меня. – Вас это устраивает?

– Да! Конечно! То есть вы хотите сказать, что в течение часа ко мне приедут и все починят? – после беседы с диспетчером ЖЭКа я не верила своим ушам.

– Не знаю, – рассмеялись в трубке, – починят ли вам все, но мастер посмотрит и скажет, что можно сделать.

– Спасибо, – невпопад брякнула я. – Тогда жду вашего человека. Да, у нас тут домофон…

– Наш человек, – лукаво поведала мне девушка, – умеет пользоваться домофоном. Он приедет в течение часа. Спасибо, что обратились в «Стикс». Всего доброго.

– До свидания, – растерянно прошептала я.

Значит, где-то часа через два вопрос с протечкой будет решен. Хотя бы временно. Ну вот почему у нас тут водопроводчика надо неделю ждать, а оттуда – через час приедут? Ну почему?

Так, не надо злиться, надо отвлечься. Что я сегодня планировала делать, если бы не вчерашний визит в милицию? В первую очередь, Ташке отзвониться и спросить, как у нее дела с заказанными стихотворными открытками. Наверняка она уже успела сделать если не весь заказ целиком, то уж половину – точно. Ташка у нас молоток.

Это она четыре года назад подвигла меня на создание нашей странной конторы. Это она убедила Маргариту, что бриллианты, полученные от очередного отправленного в позорную отставку мужа, надо обратить в деньги и пустить на развитие конторы. Это она нашла тогда первых заказчиков. Неунывающая, угловатая, похожая на восторженного мальчишку… И с лягающимися близнецами в огромном, как глобус, животе. Замужем Ташка тогда еще не была, и усиленно готовила себя к участи одинокой мамочки «с двумями дитями», как выразилась санитарка в женской консультации, едва не доведя Татьяну до преждевременных родов в результате смехового припадка. Рожала она, впрочем, уже будучи замужней дамой.

Ташкин муж-дальнобойщик по имени Костя, наверное, не мог и вообразить, что поведет в загс, сияя от счастья, худенького бледного воробушка на восьмом месяце беременности. Эта пара с почетным эскортом из меня, Ритки, Борьки и Ксюхи с Ивором произвела на весь загс неизгладимое впечатление. Ташка и Костя странно смотрятся вместе. Он, низкорослый, широкоплечий, кривоногий, похожий на таежного Топтыгина. Ташка почти на голову выше Кости. Она все время куда-то бежит, глядя в наше северное небо, которое, кажется, опрокинулось ей в глаза, такие же серые и бездонные. Она стройная, длинноногая, с ломкими плечами балерины или мальчика-поэта, хрупкого, но несокрушимого духом скитальца. «В прошлой жизни я была бродячим бесприютным скальдом!» – любит провозглашать Татьяна. Именно неизлечимое внутреннее беспокойство и довело Ташку до незапланированного замужества, родов и работы в нашей странной конторе.