Черный лебедь - Владимир Колычев

– Ну, есть и есть, – разочарованно пожал я плечами. – Но два года ждать, это же очень долго.

– Если любишь, то недолго.

– А ты его любишь?

– Люблю, – чересчур уж поспешно ответила она.

– Тяжело тебе будет. Девчонка ты красивая, а вокруг столько парней.

– Не так уж и много.

– А тебе что, меня одного мало?

– Не знаю. Может, даже слишком много. А то, что я красивая, это ты зря, – нахмурилась Женя.

– Не любишь комплименты?

– Не люблю лести. А ты льстишь. И я знаю, зачем. Я для тебя всего лишь очередное увлечение. Поиграешься и бросишь. Ладно, не будем об этом.

– А если это не игра? Если это серьезно?

– Боюсь тебя разочаровать, но я не дурочка, которую можно легко обмануть. И вообще, у меня есть парень.

– Ты его не любишь, – уверенно сказал я. – И он тебе не пара.

– Не тебе об этом судить.

– Мне! Нравишься ты мне. По-настоящему нравишься.

– Видишь озеро? – усмехнулась Женя.

– Вижу. И что?

– Вот в него и забрасывай удочки. А от меня отстань. Все, мне пора. Не провожай.

Женя ушла, но я даже не обернулся. Как стоял лицом к озеру, так и остался стоять. Не стал я удерживать ее. И вовсе не потому, что не хотел ее останавливать. Просто в моем положении не стоило этого делать. А то еще решит, что не я прав, а она. Ведь правота за мной. Ничего такого я не сказал, за что меня можно было так подло бросить одного на пристани. Сейчас Женя это осознает, осадит себя и вернется, чтобы сдаться мне на милость. А я уж тогда ее приласкаю и обогрею.

И я не ошибся. Не прошло и пяти минут, как за моей спиной послышались легкие шаги. Так могла ходить только девушка. А кто еще это мог быть, кроме Жени...

– Ты мне в самом деле очень нравишься, – не оборачиваясь, сказал я. – Ты необычная.

Она подошла ближе, молча взяла под руку, прижалась к ней плечом.

– И не собираюсь я тебя обманывать.

И не должен я был ее обманывать. Может, во мне отцовские гены бушуют, может, еще что, но мне нравилось кадрить девушек, играть с ними в игры, в финале которых, по природе вещей, могут быть дети. Но в случае с Женей меня тянуло на роль серьезного человека – не мальчика, но мужа. И я ее не брошу, как мой отец в свое время бросил мою мать. Я был уверен, что не брошу. Она действительно необычная девушка. Может, и не самая красивая, но меня это совершенно не смущало. Вот только пахнет она как-то не так. Вернее, очень хорошо пахнет. Тонкий волнующий аромат французских духов. Но Женя должна пахнуть иначе, ее запах – это уют и тепло домашнего очага.

– Не собираешься? Но ведь обманул.

Приятный девичий голосок заставил меня содрогнуться. Только сейчас я понял, кто стоял со мной и кружил мне голову ароматом дорогих духов. Это была Майя. Я невольно отстранился от нее, отступил назад, чтобы убедиться, что у меня не галлюцинации. Но передо мной действительно стояла Майя. Все та же красная курточка, но не было красной беретки. Красивые светло-русые волосы распущены, шикарными струями стекают с плеч. И юбки нет, отчего ее ноги, едва прикрытые курткой, казались бесконечно длинными. Стройные ножки и чертовски соблазнительные.

Она смотрела на меня ехидно-насмешливым и в то же время кокетливым взглядом.

– Обманул ты меня, Севочка. Обманул!

– Ну да! Скажи еще, что это я загулял с «золотым мальчиком»? – усмехнулся я.

Если уж разбираться в том, кто виноват в разрыве наших отношений, то винить следовало ее.

– Я загуляла. Но ведь ты меня не остановил.

Что верно, то верно. Не стал я бегать за ней, не умолял вернуться. Ну, было немного грустно оттого, что Майя меня бросила, но трагедии из этого я не делал. Знал, что скоро и думать о ней забуду. Так оно и оказалось. Потому что не было любви.

– А я что – придурок, чтобы за тобой бегать? – с чувством гордости за себя спросил я.

– И за кем ты теперь бегаешь? За той дурочкой с переулочка?

Мне совсем не понравилось это наглое вторжение в мою личную жизнь. Я сурово нахмурился.

– Это ты о ком?

– Видела я, за кем ты ухлестываешь, – пренебрежительно усмехнулась Майя. – Было бы что-то стоящее, а так обидно. Нашел, на кого меня променять.

– Это ты меня променяла.

– Что было, то было. Сейчас у меня никого нет. И не будет, если ты... – Майя нежно смотрела на меня. И ласково улыбалась. Я чувствовал, как мое сознание обволакивается убаюкивающими волнами ее очарования.

– Что я?

– Если ты будешь со мной, то мне никто больше не нужен.

– Пока не подвернется кто-нибудь более стоящий, – пытаясь стряхнуть охмуряющие чары, выдавил насмешку я.

– Ты ничего не понял, – укоризненно глянула на меня Майя. – С Игорем у нас ничего не было. Он, конечно, парень что надо. Но я ушла к нему только для того, чтобы посмотреть, как ты отреагируешь на это. Честное слово, у нас ничего не было.

– Да мне как-то все равно, что у вас там было.

– Я вижу, что тебе все равно. Оттого мне и больно. Скажи, что ты меня любишь. Скажи, что жить без меня не можешь, – с нежностью заглядывая мне в глаза, попросила она.

Эта атака с ее стороны оказалась столь мощной, что я не смог ей противостоять.

– Ну, ты мне, конечно, нравишься.

– Уже лучше, – просияла она. – И ты меня любишь так же, как прежде.

– Разве я раньше это говорил?

Насколько я помню, мы с Майей не признавались друг другу в любви. Как можно было признаться в том, чего нет?

– Скажешь сейчас.

Она вплотную приблизилась ко мне, своими нежными невесомыми руками обвила мою шею. Головокружительное обаяние и пьянящий аромат красивой прелестницы, завораживающая сила колдовских чар. Я чувствовал себя Одиссеем, угодившим в любовные сети нимфы Калипсо. Попал, что называется. И поплыл.

– Ну чего ты молчишь? – нежно спросила Майя.

– Ты мне очень нравишься.

– Это ты говорил той. А меня ты должен любить.

– Ну, люблю.

– А если без «ну»?

– Люблю.

– А громче можешь?

– Могу.

– Так скажи.

– Могу!

– Не то. Скажи.

Я понял, что Майе давно пора закрыть рот. А способ, как это сделать, я знал. И применил его – впился в ее сладкие губы глубоким, затяжным поцелуем. Она обмякла у меня в руках, ее тело мелко задрожало. Я знал, что это значит. Майя возбуждена, и с ней можно делать все, что угодно. Но негде. Разве что отвести в свою комнату. А почему нет? Макар сейчас с Люськой. А когда вернется, мы с Майей будем уже под одеялом. О Жене я в тот момент не думал. Майя своим шумным появлением заглушила все мысли о ней.

О Жене я вспомнил на следующий день. Мы отправляли отряд на работы. Плановое построение, пламенная речь еще не похмелившегося Данилыча. В сей торжественной обстановке мы с Макаром должны были вручить каждой сестре по серьге, то бишь по казенному ведру. Получи, обрадуйся и распишись. Я стоял и посматривал то на Женю, то на Майю. Первая – далеко не самая красивая, можно даже сказать – бесфигуристая. Но было в ней нечто, от чего взметались ввысь чувства. И Майя. Первая красавица с великолепной фигурой и нежной, чуточку смугловатой кожей. Само очарование. Глядя на нее, я также испытывал прилив чувств. Но это скорее была бурная страсть, нежели тихая, но окрыляющая любовь. Не любил я Майю. Но, вспоминая прошедшую ночь, я чувствовал, как закипает во мне молодая кровь. Ведь сегодня Майя снова подарит мне сладострастную ночку, если, конечно, не разочаруется во мне.

Женя старалась не смотреть в мою сторону. Глазки опущены, губки поджаты. Такое ощущение, будто она знает, что произошло этой ночью. Такое чувство, будто она обижена не только на меня, но и на весь белый свет. Зато Майя смотрит на меня с мягкой загадочной улыбкой, в глазах ярко светятся радостные искорки. Она счастлива, что снова со мной. И что же мне теперь делать? Пытать счастья с Женей, рискуя потерять Майю. Или оставить Женю в тени своих чувств, чтобы вдоволь испить из страстного колодца, который сам поднимает из своих глубин и сам подает мне вкусную водицу. Я не знал, что делать. Я искал компромисс. А время бежало стремительно быстро. Данилыч уже толкнул речь, и первая девушка уже отделилась от общей массы, за ней потянулись и остальные. Вряд ли кого из них распирает от желания пройтись ударным трудом по колхозным полям, но ведра разбираются бойко. Все тот же принцип – в большой семье не щелкай. Ведер хватит на всех, но последним «воронам» может достаться дырявый инвентарь. Это как с семечками – наберешь полную горсть, сначала идут хорошие, а в конце всегда остаются мелкие и горелые.

Майя не торопилась. Знала, что ей достанется самое лучшее и, что самое главное, меньшее из всех ведер. Но точно такое же ведро я берег и для Жени. И она как будто почувствовала это, когда подошла ко мне.

– Я все знаю, – не глядя мне в глаза, с режущими нотками обиды в голосе пасмурно сказала она.

Я ей протянул одно ведро, а она взяла другое, первое подвернувшееся ей под руку. Кажется, с проржавевшим до дыр днищем.