Черный лебедь - Владимир Колычев

– Но имение принадлежало твоему родному деду?

– Да. И мама говорила, что он был полным в нем хозяином.

– А я его прямой потомок.

– Выходит, что так. Так что не будь революции, был бы ты сейчас графом Сокольским, – совсем невесело улыбнулась мама.

– И жил бы в усадьбе на берегу Темного озера.

– Забудь об этом. Мы живем в стране развитого социализма и свободного крестьянства, у нас нет князей, графов. В нашей стране человек ценится не по своему происхождению, а по своим способностям.

Что-что, а грузить мама умела не хуже Данилыча. А если точней – гораздо лучше, чем он. Не зря же она так высоко поднялась по профсоюзной лестнице. А раньше ударницей труда была, членом заводского парткома. Сознательная, идейно подкованная. И не скажешь, что ее дед был графом и белогвардейским генералом. И не надо говорить. Действительно, мы жили в стране развитого социализма и не должны были забивать свои умы пережитками прошлого. Так что никакой я не граф, а студент пятого курса экономического факультета, а через год стану офицером Советской Армии.

Странное дело, но раньше я вовсе не стремился к тому, чтобы стать офицером. О военном училище даже не думал. Поступил в институт, на факультет, которым руководила хорошая знакомая моей мамы. Шел, так сказать, по пути наименьшего сопротивления. А на третьем курсе вдруг пробило. В армию потянуло. Захотелось стать офицером, с чувством гордости за свою страну носить военную форму, служить Родине. Может, это во мне заговорили гены? Ведь мой прадед был военным, и один из его сыновей, судя по всему, тоже был офицером. И мой дед мог бы стать офицером.

То ли по зову крови, то ли по собственной воле, но меня тянуло на военную службу. И я стану офицером. Для этого вовсе не нужно заканчивать военное училище. После защиты диплома мне будет присвоено звание «лейтенант», а потом я отправлюсь в армию – офицером, по призыву на два года. И если понравится, останусь служить дальше, делать карьеру. А я уверен был в том, что мне понравится. Звучала во мне военная струнка.

Я спросил у мамы, как звали старшего брата ее отца и моего деда. Но она не ответила. Также не знала она, как звали второго брата, которого убили взбунтовавшиеся крестьяне. А Женя говорила, что его звали Михаилом. Значит, она знала больше, чем моя мама.

Если честно, меня не распирало от желания как можно более подробно узнать историю моего рода. В какой-то степени крамольная история. Время такое – меньше знаешь, крепче спишь. Зато теперь у меня появилась возможность обратиться за помощью к Жене. Последнее время она всячески избегала меня. Да я и не преследовал ее, потому как не хотел ссориться с Майей. Но сейчас Майя уже в городе, производственная норма ей больше не угрожает, и она в любой момент может бросить меня, как сделала это прошлой весной. Она оставит меня в покое, и тогда я с легкой душой смогу переключиться на Женю. Она, конечно, будет дуться, первое время гнать меня прочь от себя, но в конце концов сломается. Мы станем парой, зацементируем наши отношения. И тогда нас и водой не разольешь. Даже Майя не сможет разрушить наш союз.

Я вернулся в институт, поселился в общаге. И в первую же ночь снова оказался в постели с Майей. Она жила в городе с родителями, места в общежитии у нее не было, но это не помешало ей проникнуть в нашу с Макаром комнату и уложить меня в койку. Все бы ничего, но в половине одиннадцатого ночи мне пришлось выбираться из теплой постели и вместе с Майей тащиться через весь город – провожать ее домой. Я расставался с ней если не с надеждой, то с ожиданием конца нашего романа. Было предчувствие, что эта наша встреча последняя.

И, надо сказать, предчувствие меня не обмануло. Мы договорились о встрече на следующий день, но Майя тем вечером на свидание не пришла. Увидел я ее утром, в институте. Мы встретились с ней взглядами, но друг к другу не бросились. Она сокрушенно пожала плечами и многозначительно отвела в сторону взгляд. Я понял, что у нее появился другой парень. Не сказать, что я страшно обрадовался, но и не очень огорчился. В конце концов произошло то, что и должно было произойти.

Но не успел я мысленно распроститься с Майей, как она снова бросилась мне на шею. Это случилось на третий день нашего негласного разрыва. Она сама подошла ко мне в коридоре института. Как обычно, эффектно красивая и потрясающе обаятельная. Мягкая улыбка, повинный наклон головы, извиняющийся взгляд.

– Врать не буду, – с ходу начала она. – Я встречалась с Игорем.

– Желаю счастья! – ехидно усмехнулся я.

– Ты не понял. Он сам меня нашел, пригласил в ресторан.

– Ну да, со мной какие рестораны. Зато с ним...

– Да плевать я хотела на эти рестораны! Я поняла, что влюбилась в тебя. Да, влюбилась! По-настоящему. Не нужен мне никто, понимаешь? Только ты.

Глядя ей в глаза, я понял, что она говорит правду. На меня смотрела безоглядно влюбленная женщина. Признаться, меня проняло, и я проникся всей важностью столь интригующего момента.

– Ты же меня тоже любишь? – с надеждой на твердое «да» спросила она.

И она получила ожидаемый ответ. Не мог же я отказать во взаимности самой красивой и к тому же всерьез влюбленной в меня девушке. Может, и не было в моем сердце того всепоглощающего чувства, которое сводит с ума по-настоящему влюбленных мужчин. Но я решил, что это чувство обязательно появится. Ведь Майя самая лучшая. Меня смущало ее легкомысленное отношение к жизни, но если это пройдет, она станет мне во сто крат дороже.

Мы снова стали встречаться. Опять запирались по вечерам в комнате, которую я занимал в общежитии. Иногда я ходил к ней домой. А чем дальше заходили наши с ней отношения, тем чаще я бывал у нее. И с родителями ее познакомился. Пожалуй, ее мама была не в самом большом от меня восторге, но и не пыталась отвадить от меня свою дочь.

Это случилось холодной декабрьской ночью. Я попрощался с Майей и направился к троллейбусной остановке. Прошел половину пути, когда дорогу мне перегородила невесть откуда взявшаяся «Волга».

Из машины вышли трое. Руки в брюки, наглые морды, искривленные презрительными ухмылками. Никаких сомнений в том, что эти парни появились здесь не случайно.

Двое остановились в трех-четырех шагах от меня. Третий, самый хлипкий, но самый наглый из всех, приблизился ко мне. От него пахло дорогим, наверняка заграничным, одеколоном, а дефицитная дубленка наводила на мысль, что сей паренек имеет какое-то отношение к современной советской элите. На ту же мысль наводила и «Волга». Да и прибывшие с ним молодчики были одеты не хуже. И на их лицах улыбки уверенных в своей безнаказанности барских сыночков.

– Ну что, давай знакомиться? – презрительно усмехнулся парень. – Игорь меня зовут.

Почему-то именно так я и подумал. Слишком хороша была Майя, чтобы брошенный ею кавалер сдался без боя.

– Думаю, что ты знаешь, как зовут меня, – ему в тон сказал я.

– Знаю, Сева. Я все про тебя знаю. Только не знаю, чего такого Майка в тебе нашла.

Он допустил ошибку, которая стоила ему потерянных очков в игре против меня. Я совершенно не боялся этого барчука, поэтому не стал скрывать возмущения, которое вызвали во мне его слова. И так резко подался вперед, что Игорь невольно попятился задом.

– Майка – это то, что на тебе! А ее Майей зовут! Понял, урод!

За такое оскорбление Игорь должен был или ударить меня, или спустить с цепи своих псов. Но он не сделал ни того ни другого. Испугался.

– А ее зовут Майя! Ты слышишь – Майя! – продолжал наседать я.

– Слышу, – обескураженно пробормотал Игорек.

– Короче, что тебе надо?

Я уже понял, что драки не будет. Не такой уж я хилый на вид, чтобы во мне можно было увидеть слабого противника. Рост – метр восемьдесят четыре, в плечах – если образно, то косая сажень, а если реально, то как минимум треть от этой величины. Двести сорок восемь сантиметров делим на три – не так уж это и мало. И шея мощная, ведь я в свое время не только дзюдо занимался, но и греко-римской борьбой.

– Майю надо оставить в покое, – собравшись с духом, выдавил из себя Игорек.

– Согласен, – усмехнулся я. – Ты ее в покое и оставишь.

– Ты оставишь!

– С какой это стати?

– Я заплачу. Три тысячи рублей, это большие деньги.

Деньги действительно большие, мама за год столько не зарабатывает. Но такой вариант совершенно неприемлем. И я захотел объяснить это Игорьку, но не на словах. Резко схватил его за ворот дубленки и провел подсечку. Все произошло так быстро, что он не успел сгруппироваться. Даже мышцы не успел напрячь в ожидании удара, что и спасло его от травмы тела. Но, похоже, он повредился головой.

– Гаси его! – поднимаясь на ноги, крикнул он.

Но его дружки были такими же изнеженными барчуками, как и он сам. А потому рисковать своими холеными мордашками не захотели. И вместо того чтобы атаковать, молча забрались в машину. Игорек тоже решил, что надо уносить ноги, и сел за руль. Но на прощание успел бросить: