Иоанн Безземельный, Эдуард Третий и Ричард Второй глазами Шекспира - Александра Маринина

а не сражение, хотя событие и вправду имело место в ходе анжуйской кампании. Иоанна в тот момент поблизости не было, Алиенора приготовилась давать отпор захватчикам, но гонца к сыну отправить смогла, и Иоанн успел: примчался на подмогу, застал расслабившегося Артура врасплох, врагов перебил, племянника взял под стражу. К слову замечу, Бланка Кастильская и дофин Людовик к тому времени уже два года как были женаты. Но для Шекспира это дело обычное: что там какие-то жалкие пара лет, у него в пьесах анахронизмы куда покруче имеются. И покойнички на сцену выходят, и еще не рожденные младенцы, и трехлетние мальчики в сражениях участвуют и режут головы врагам, и факты скачут взад-вперед на десять лет…

Следующий вопрос: а кто такой Хьюберт? В перечне действующих лиц указан Хьюберт де Бург, один из баронов при Иоанне Безземельном. Не особо знатный, но зато приближенный и доверенный. Именно он был назначен тюремщиком юного принца Артура, это исторический факт.

Сцена 3

Там же

Шум битвы, стычки, отбой. Входят король Иоанн, Элеонора. Артур, Бастард, Хьюберт и свита.

Король велит матери остаться под охраной сильного отряда.

– А ты, племянничек, не грусти, гляди веселей! Бабушка тебя любит, а я, твой дядюшка, готов заменить тебе отца.

– Мама теперь будет переживать, – сокрушается взятый в плен Артур.

Но королю не до сантиментов, у него война. Не обращая внимания на причитания Артура, он обращается к Бастарду:

– Поезжай немедленно в Англию, возьми за горло наших аббатов, пусть тряхнут мошной и дадут денег на войну. И вели выпустить преступников из тюрем, нам пушечное мясо нужно. Даю тебе все полномочия, действуй от моего имени.

Набирать наемников из числа заключенных было в те времена самой обычной и весьма распространенной практикой.

– Ну, если я иду за деньгами – мне никто поперек дороги не встанет. Прощайте, государь. Бабуля, целую ручки. Если на меня вдруг накатит приступ благочестия, я за вас помолюсь, – ухмыляется Бастард.

Элеонора и Иоанн прощаются с ним.

Бастард уходит.

Элеонора ласково зовет Артура, называет его внучком и отводит в сторону. А Иоанн меж тем заводит разговор с Хьюбертом.

– Друг мой Хьюберт, – вкрадчиво начинает король, – ты так много сделал для меня, я твой должник и готов расплатиться за твою любовь и доброе отношение. Я тебе от всей души благодарен. Знаешь, хотел сказать тебе одну вещь, но не могу подобрать слов… Вот честно, мне даже неловко говорить, как я к тебе привязан.

Загадочное начало. Если бы мы не знали, что король Иоанн был необыкновенно охоч до чужих жен, невест и дочерей, то после такого вступления могли бы бог весть что заподозрить…

Хьюберт тоже не очень понимает, к чему такое вступление, и отвечает:

– Я вам очень обязан, ваше величество.

Как именно отвечает? С какой интонацией? Настороженно? Или искренне, от души, не чуя подвоха?

– Погоди, рано еще благодарить, пока повода нет, но скоро будет. Наберись терпения, я с тобой щедро расплачусь. Да, так я хотел тебе сказать… Нет, потом скажу. Сейчас как-то неуместно, уж больно денек хороший, погода замечательная! Если бы мы с тобой сейчас находились в более мрачном месте, в другой обстановке, я бы тебе рассказал… Но не буду! И все-таки я тебя люблю и надеюсь, что ты тоже меня любишь.

Экая, право, длинная запевка! Хитрый у нас Иоанн, слова в простоте не скажет, все намеками, намеками…

– Государь, я вас так люблю, что выполню все, что скажете, даже если это грозит мне смертью, – отважно, но неосмотрительно обещает Хьюберт.

– Знаю, дружок, знаю. Посмотри на мальчишку, Хьюберт: он – препятствие на моем пути. Куда ни сунусь – всюду он. Ты меня понял?

– Да я с него глаз не спущу! Он шагу сделать не сможет и никогда больше ни в чем вам не помешает, – клянется де Бург.

Иоанну надоело ходить вокруг да около, он видит, что простодушный доблестный рыцарь Хьюберт намеков не понимает. Придется говорить прямым текстом.

– Смерть, – коротко бросает король.

– Государь! – восклицает Хьюберт.

И снова вопрос: что вложено в это единственное слово? «Как вы можете? Как вам не стыдно?» или «Так точно, товарищ генерал, будет выполнено!»? А может быть, «Правильно ли я вас понял?» Это ведь в русском переводе реплика Хьюберта идет с восклицательным знаком («Государь!»), а в оригинале-то совсем не так. Услышав от Иоанна: «Death», то есть «Смерть», де Бург переспрашивает: «My lord?». Похоже, он действительно не догоняет, чего от него хочет король.

На всякий случай Иоанн добавляет:

– Могила.

– Он умрет, – твердо обещает Хьюберт.

– Ну и хватит об этом, – с облегчением говорит король. – Прям камень с плеч. Люблю тебя, дружок. Сейчас о вознаграждении говорить не станем, но помни…

Он делает многозначительную паузу, после чего обращается уже к матери:

Король Иоанн и Хьюберт. Художник Henry Courtney Selous, гравер George Pearson, 1860-е.

– Прощайте, матушка! Ждите, скоро подойдет подкрепление, ничего не бойтесь.

Элеонора благословляет сына.

– А ты, племянник, – говорит король Артуру, – поедешь с нами в Англию, Хьюберт будет тебя сопровождать. Ну, поехали в Кале!

Уходят.

Для тех, кто подзабыл географию, напомню: Кале – порт, из которого ближе всего плыть через пролив в Англию.

Сцена 4

Там же. Палатка французского короля

Входят король Филипп, Людовик, Пандольф и свита.

Филипп ужасно расстроен тем, что англичане одержали победу, Пандольф уговаривает его мужаться и не впадать в отчаяние: все еще может наладиться.

– Что может наладиться?! – зло кричит Филипп. – Хуже уже быть не может! Мы разбиты, Анжер взят, Артур в плену, многие верные рыцари погибли, а кровавый Иоанн спокойненько ушел к себе домой.

Дальше Шекспир прибегает к тому же приему, который он использовал, например, в «Генрихе Шестом»: устами враждебных французов воспевает отвагу и воинскую доблесть англичан. В данном случае этими «устами» выступает дофин Людовик.

– Иоанн сумел не только добиться успехов, но и закрепить их. Никогда не видел и даже не читал о таком расчетливом стремительном напоре и таком строгом порядке.

Филиппу, натурально, неприятно, что сынок так восхваляет ненавистного противника.

– Я бы согласился с твоей похвалой, если бы мы сами не опозорились, – угрюмо говорит он.

Входит Констанция.

Следующие три страницы книжного текста я даже не буду пытаться пересказывать, ибо это скучно и монотонно. Констанция рвет на себе волосы и с многочисленными вариациями рассказывает, как она страдает из-за утраты Артура. Филипп