Приговор на брудершафт - Геннадий Геннадьевич Сорокин

сирену, расчищая путь. Начавшееся с непонятного построения задание вмиг обрело дело государственной важности.

«Мигалки, сирена, поездка по ночному городу – красота! – подумал Воронов. – Все какое-то развлечение. Адреналин! Посмотрим, что дальше будет».

В центре Южного микрорайона автобусы остановились. Сгоревший магазин занимал весь первый этаж десятиподъездного девятиэтажного здания. К прибытию слушателей пожарные уже сматывали брезентовые рукава. Огонь внутри здания был потушен, часть витрин выбита. В обесточенном магазине освещение не работало, так что понять, что творится в торговом зале и на складах, было невозможно.

К Трушину подошел полковник, представитель краевого УВД, и распорядился оцепить место происшествия. По набежавшим с пожарных рукавов лужам, еще не схватившимся на весеннем морозце, слушатели растянулись в цепочку, заблокировав все подходы к зданию.

Понемногу начало светать. Мимо переминающегося с ноги на ногу Воронова прошли двое мрачных мужчин. Они беспрепятственно преодолели оцепление, вошли внутрь магазина, побыли там минут пять и вышли еще более помрачневшими.

– Хорошо хоть Тэтчер уехала! – сказал один из них.

Воронов и Рогов переглянулись. Тэтчер уехала две недели назад. Погостила у Горбачева в Москве и вернулась в Лондон. Как ее отъезд мог быть связан с пожаром в магазине, было не совсем ясно. Нигде в официальных СМИ не сообщалось, что глава английского правительства намеревается посетить Дальний Восток, тем более делать покупки в магазине верхней одежды. Выйдя за оцепление, загадочные мужчины сели в черную «Волгу» и умчались в сторону улицы Краснореченской.

– Что они о Тэтчер толковали? – спросил Виктор.

– Цену набивают, – ответил Рогов. – Ты разве не понял, откуда они? У них на лбу написано: «КГБ». Ребята из этой конторы нормальным языком говорить не умеют. У них что ни слово, то загадка. О, еще кто-то пожаловал!

К оцеплению подъехали две «Волги» и микроавтобус. Из легковых автомобилей вышли представительные мужчины в гражданской одежде, из микроавтобуса – следователи и криминалисты краевой прокуратуры в форме. Они о чем-то посовещались с полковником из УВД и пошли внутрь магазина. Следом за ними на черной «Волге» прибыл начальник краевого УВД. Он также поговорил с полковником и пошел осматривать результаты пожара.

– Черт, мы стоим в самом неудобном месте! – прошипел Рогов. – Все боссы мимо нас идут.

– Нам-то по фигу, – вполголоса ответил Виктор, – а вот батьку надо бы в сторону отойти.

– Куда он отойдет от центрального входа?

Приятели украдкой посмотрели на начальника курса. Трушину стояние на свежем воздухе не пошло на пользу. Наоборот, он еще больше раскраснелся и стал выглядеть как карикатурный алкоголик из журнала «Крокодил». К запаху перегара на морозе у Трушина добавился густой пар изо рта. Чтобы не выглядеть, как Змей Горыныч, испускающий облако дыма при каждом выдохе, Трушин стал дышать в воротник шинели, но это мало помогало.

С первыми лучами солнца к магазину примчался автомобиль ГАИ с включенными проблесковыми маячками. За ним – правительственная «Чайка». Трушин при виде «Чайки» выпрямился, как гвоздь, и замер. Глядя на него, вытянулись по стойке «смирно» и его подчиненные. Всем стало не до шуток – на место происшествия прибыла высшая партийная власть. Милицейский полковник беспомощно оглянулся на вход в магазин, где исчезли начальник краевой милиции и прокуроры. Встречать высоких гостей предстояло ему.

Из «Чайки» проворно выскочил молодой человек в кожаной куртке, открыл заднюю дверцу автомобиля. Неспешно, как истинный хозяин края, появился представительный мужчина в пальто с каракулевым воротником и в шапке-пирожке. Слегка прищурившись, он осмотрел площадь перед магазином, скользнул взглядом по оцеплению. Милицейский полковник набрался духу и строевым шагом пошел к «Чайке».

– Товарищ первый секретарь Хабаровского краевого комитета КПСС! – по-уставному обратился он. – Личный состав хабаровского гарнизона милиции и приданных сил высшей школы милиции работает по охране места происшествия и обеспечению общественного порядка. Докладывал полковник милиции Веремейчик.

Алексей Клементьевич Черный чем-то был похож на молодого Брежнева: такой же красавец-мужчина в расцвете лет, бровастый, с правильным овалом лица, строгим решительным взглядом. Следуя духу демократических реформ, он пожал руку полковнику, задал уточняющие вопросы. От Воронова первый секретарь крайкома стоял в паре метров, от Трушина – на шаг дальше. Виктор физически ощутил, как у начальника курса под шинелью сердце замедлило ход и стадо биться через раз. Встреться он с первым секретарем взглядом, и карьера в МВД для Трушина могла бы бесславно закончиться. Стоит хозяину Хабаровска повести бровями, как подполковника Трушина тут же уволят из милиции за появление на боевом задании в нетрезвом виде.

«Как бы его прикрыть? – подумал Воронов. – Если Черный подойдет к Трушину, то почувствует запах перегара, и тогда батьку несдобровать!»

Виктор попробовал пошевелиться и с удивлением почувствовал, что у него самого ноги приросли к земле, он не может даже шага сделать. Первый секретарь крайкома своим появлением вверг в ступор все оцепление, лишил и начальника курса, и слушателей способности передвигаться, осмысленно думать и говорить. Высший партийный руководитель был не только человеком из плоти и крови, он был еще и жерновами – жестокими, неумолимыми, способными мимоходом сломать судьбу и превратить любого подданного в пыль, в прах – в ничто.

«Если он выгонит меня, – промелькнула мысль у Воронова, – я потеряю год, а Трушин лишится всего. Вся его жизнь полетит под откос. Вот так можно на ровном месте раскрутиться! Один необдуманный поступок, даже не поступок, а стечение обстоятельств, может стать роковым. Кто бы знал, что ночью магазин загорится, и начальник школы пошлет в оцепление именно наш курс, а не параллельный?»

– Пострадавшие есть? – спросил Черный, проходя мимо Воронова.

– Никак нет, товарищ первый секретарь! – бодро отрапортовал полковник. – Всех жильцов еще ночью эвакуировали и разместили в близлежащей школе и детском санатории. Одного человека доставили на «Скорой помощи» в больницу. Он надышался угарным газом. Его жизни в настоящий момент ничего не угрожает.

– У подъездов выставили оцепление? До возвращения жильцов никого в подъезды не впускать.

– Слушаюсь!

Не посмотрев на Трушина, первый секретарь крайкома пошел в магазин, чтобы лично убедиться, какие убытки нанес пожар. Его не остановили ни лужи грязи, ни копоть и сажа на стенах, ни удушливый запах гари, не желающий выветриваться из помещения.

Трушин достал что-то из кармана и сунул в рот. Наверное, бутончик пряной гвоздики, якобы отбивающий запах алкоголя.

Напряжение в оцеплении спало. Воронов переместил вес тела на другую ногу, Рогов с облегчением выдохнул.

– Будет что детям рассказать! – весело сказал он. – С самим первым секретарем бок о бок стоял.

Трушин строго взглянул на шутника, тот мгновенно замолк. Минут через десять на входе в магазин показались все приехавшие на пожар руководители: прокурор края, начальник УВД, Алексей Клементьевич Черный и их свиты. Выйдя по лужам на сухое место, первый секретарь остановился.

– Разрешите приступать к осмотру места происшествия? – спросил прокурор.

– Успеете с осмотром! – недовольно ответил Черный. – Сейчас перво-наперво надо организовать спасение оставшихся материальных ценностей, а осмотр от вас никуда не убежит. Сколько здесь курсантов?

– Два взвода, – отрапортовал милицейский генерал.

– Взвод оставьте в оцеплении, второй направьте на вынос ценностей из магазина.

Сухо попрощавшись с прокурором и генералом, Черный уехал. Начальник краевой милиции дал команду полковнику и тоже укатил. Прокурор края – следом. Обстановка у магазина разрядилась. Оставшегося за старшего милицейского полковника никто не боялся. По сравнению с грозным Алексеем Клементьевичем он был фигурой мелкой, хоть и с тремя большими звездами на погонах. Все познается в сравнении! Где-то полковник – царь и бог, а где-то –