Муссон - Уилбур Смит

Уилфрид Уилсон удивил Хэла. С таким именем он ожидал увидеть рослого английского матроса с йоркширским или сомерсетским акцентом. По просьбе Хэла Чайлдс освободил Уилсона оттуда, где его содержали, и послал в гостиницу к Хэлу. И вот теперь моряк стоял посреди гостиной и мял шапку в тонких смуглых руках.

— Ты англичанин? — спросил Хэл.

Уилсон с достоинством коснулся густых волос, падающих ему на лоб.

— Мой отец родился в Бристоле, капитан.

— А мать — нет? — высказал предположение Хэл.

— Она была индианкой из царства Моголов и мусульманкой, сэр.

Уилсон еще смуглее Уильяма и такой же красивый.

— Значит, ты умеешь говорить на ее языке, Уилсон?

— Да, сэр, и пишу на нем. Моя мать была высокого происхождения, прошу прощения, сэр.

— Значит, ты умеешь писать и по-английски?

Хэлу моряк нравился. Если рассказ о бегстве от Джангири правдив, значит, Уилсон изобретателен и умен в придачу.

— Да, сэр.

Хэл удивился. Среди моряков редко встречаются грамотные. Он задумчиво разглядывал Уилсона.

— Говоришь на других языках?

— Только на арабском.

Уилсон небрежно пожал плечами.

— Все лучше и лучше. — Хэл улыбнулся и перешел на арабский, чтобы проверить его. Этому языку его научила первая жена, Юдифь, и за долгие годы, проведенные у берегов Африки и Аравии, он усовершенствовал свое владение языком.

— Где научился?

С отвычки гортанные звуки арабского языка давались с трудом.

— Я много лет плавал матросом с экипажем, который в основном состоял из арабов.

Уилсон говорил на арабском бегло и легко.

— Твоя должность на «Минотавре»?

— Мичман, сэр.

Хэл обрадовался. Чтобы стать мичманом в таком возрасте, парень действительно должен быть умен. «Мне он нужен», — решил Хэл.

— Расскажи-ка мне все о захвате «Минотавра». А главное, расскажи все, что можешь, о Джангири.

— Прошу прощения, капитан, но на это потребуется время.

— В нашем распоряжении весь день, Уилсон. — Он показал на скамью у дальней стены. — Садись там. — Видя, что Уилсон медлит, Хэл добавил: — Ты сам сказал, что на это потребуется время. Садись, парень, и рассказывай.

На рассказ ушло почти четыре часа. Уэлш, учитель, по приказу Хэла сидел за столом и делал записи.

Уилсон говорил негромко и спокойно, пока не перешел к описанию убийства своих товарищей. Тут его голос изменился, и Хэл, посмотрев на него, удивился: глаза Уилсона были полны слез. Хэл послал за кружкой пива и дал ему возможность прийти в себя. Уилсон отказался от пива.

— Я не пью крепких напитков, сэр.

Хэл обрадовался еще больше. Пьянство — несчастье большинства моряков.

— Никогда? — спросил он.

— Нет, сэр. Моя мать… понимаете, сэр…

— Ты христианин?

— Да, сэр, но не могу забыть уроки матери.

— Да, понимаю.

«Клянусь Богом, этот парень мне нужен! — подумал Хэл. — Он жемчужина среди моряков. — Тут ему пришла в голову новая мысль. — Попрошу его в плавании научить моих ребят арабскому. Этот язык понадобится им на берегу».

К тому времени как Уилсон завершил рассказ, Хэл хорошо представлял себе, что случилось на борту «Минотавра» и каков человек, который будет ему противостоять.

— А теперь снова подумай обо всем этом, Уилсон. Если ты что-то забыл, любую мелкую подробность, которая может оказаться полезной, возвращайся и расскажи мне.

— Хорошо, капитан.

Уилсон встал, собираясь уйти.

— Где мне найти вас, сэр?

Хэл колебался.

— Надеюсь, ты умеешь держать язык за зубами? — спросил он и, когда тот кивнул, продолжил: — Знаешь ли, тебя посадили под арест, чтобы ты не болтал о захвате «Минотавра». Если дашь слово, что не будешь рассказывать эту историю всем желающим, можешь присоединиться к моему экипажу. Мне нужны хорошие мичманы. Хочешь плыть со мной, парень?

Уилсон почти застенчиво улыбнулся.

— Я слышал о вас, капитан, — сказал он. — Видите ли, мой дядя плавал с вашим отцом на «Леди Эдвине» и с вами на «Золотом кусте». Он мне о вас рассказывал.

— Как звали твоего дядю?

— Нед Тайлер, капитан, и его все еще так зовут.

— Нед Тайлер! — воскликнул Хэл. Он пять лет не слышал это имя. — Где он?

— На своей ферме под Бристолем. Купил ее на призовые деньги, заработанные на вашем корабле, капитан.

Нед Тайлер был одним из лучших моряков, с какими плавал Хэл, и сейчас он в который раз подумал, как тесно и прочно связано братство моря.

— Так что, Уилсон? Занести тебя в список экипажа?

— Я хотел бы плавать с вами, капитан.

Хэл обрадовался.

— Передай моему боцману Дэниелу Фишеру, пусть подберет для тебя жилье, пока мы не переедем на борт. Потом можешь усовершенствовать свое умение писать — черкни своему дяде Неду, чтоб бросал доить коров и разгребать навоз и снова надел флотские сапоги. Он мне нужен.

Уилсон по деревянной лестнице спустился в гостиную, Хэл подошел к маленькому окну, выходящему на мощенный булыжником двор гостиницы. Он стоял, сцепив руки за спиной, и смотрел, как Аболи учит близнецов биться на шпагах. Гай сидел на груде сена, Дориан — рядом с ним. Должно быть, Гай только что отработал свой урок, потому что лицо у него покраснело, а на рубашке темными пятнами проступил пот. Дориан хлопал его по спине, поздравляя.

Хэл наблюдал, как Аболи учит Тома фехтовальным приемам, позициям и комбинациям ударов. Когда Аболи наконец встал лицом к мальчику и кивнул, давая понять, что поединок начался, Том покрылся испариной.

— En garde, Клиб!

Последовало с полдесятка не доведенных до конца схваток.

Хэл видел, что Аболи старается не слишком показывать свое превосходство, но мальчик уставал и начинал реагировать медленнее. Наконец Аболи сказал:

— Последний, Клиб. На этот раз жди укола.

Лицо Тома затвердело, он встал в четвертую позицию, высоко подняв оружие, темными глазами наблюдая за Аболи, чтобы понять, что тот собирается сделать, прежде чем начнет действовать. Их клинки соприкоснулись, и Аболи начал наступление, выставив вперед правую ногу. Грациозный, как танцор, он сделал ложный выпад, и, когда Том отразил его и нанес ответный удар, гибко отскочил и провел контрвыпад, быстро, как нападающая гадюка. Том попытался отвести этот низкий удар, но промедлил. Сталь ударилась о сталь, и острие шпаги Аболи остановилось в дюйме от пупка Тома, видного под белой рубашкой.

— Быстрей, Клиб. Как сокол, — поучал Аболи, когда Том отскочил, но его запястье было выпрямлено, а шпага чуть отведена. Казалось, Аболи оставил незащищенное место в области правого плеча. Том мрачно хмурился — он заметил этот промах.