Лжец. Мы больше не твои (СИ) - Гур Анна

Откидывается в кресле, а я… я все думаю, как могла жить с этим человеком, как не замечала эту тайную, скрытую личину стервятника…

– По щелчку пальцев твой отец лишится всего. Шанса на развитие собственного дела. Дома… и будет еще и должен. А у него шунтирование… Как думаешь, что будет?

Слеза катится по щеке. Отчаяние. Обида. Боль. Ненависть. Сколько чувств рождается в груди. Сколько…

– Ты не человек… Мои родители всегда были хлебосольны, принимали тебя в своем доме, ты для них как сын… как ты можешь так?! Ты с отцом моим за здравие и его долголетие пил еще несколько дней назад!

– Я тебе уже сказал. Не отпущу. Развода не будет, и ты не бросишь тень на мою репутацию, а если и этого тебе мало, то ты, дорогая моя, пройдешь обследование определенное, и тебя признают недееспособной, думаю, тебя изолируют в хорошей такой частной клинике, я позабочусь о твоем комфорте, а еще огорожу своих сыновей от психически нестабильной сумасшедшей. Факты на руках у меня есть. Ты нам дом чуть не спалила. Это ведь ненормальное поведение, дорогая…

Петр говорит, как паук плетет свою сеть, и я чувствую себя жалкой бабочкой, которая с каждым трепыханием только лишь запутывается сильнее, и ей не спастись…

Каждое его слово подобно ножу, который Петр проворачивает в открытой ране. У меня внутри дыра образуется. Откидываюсь на сиденье. По щекам только слезы, в душе раздрай.

Болит все тело. Сердце болит. И тошнить начинает. От одного взгляда на человека, с которым я постель делила, которого, как мне казалось, я любила…

А теперь вижу. Я не знаю Петра Станиславского от слова совсем. Я видела в нем благородство, достоинство, отношение…

А теперь вижу, что это все дутое, ненастоящее. Настоящий он сейчас. Именно в этот момент, когда угрожает засунуть меня в психушку, отнять детей, довести отца до инфаркта, который он не переживет…

Прикрываю веки. Мозг просто отказывается верить в то, что происходящее – это реальность…

Но вот она я, здесь и сейчас сижу в машине собственного мужа и мечтаю отмотать время вспять, не пойти на тот проклятый концерт и не играть соло на скрипке.

Мое последнее соло, реквием по моей мечте стать именитым музыкантом и добиться успеха в карьере, ведь в тот день ко мне подошел Петр.

Обескуражил юную девушку своим вниманием, взял в оборот и не оставил шанса на отказ…

Если бы… да кабы… Качаю головой, пытаясь прийти в себя после полученного удара. Вернее, добивания. Протягивает руку, накрывает мою мокрую щеку, а я от него дергаюсь, как от прокаженного, но хватка переходит к затылку, и мужская рука зарывается в мои волосы, причиняет боль.

А я терплю и смотрю в глаза человеку, которого мужем больше назвать не могу, и спрашиваю с отчаянием:

– Зачем я тебе, Петя? Почему выбрал именно меня?!

Улыбается многозначительно и отвечает, полный превосходства:

– Была еще одна причина, – отвечает лаконично, а затем его взгляд вспыхивает и зрачок расширяется.

– Какая причина?! Скрипачка понравилась?!

Внезапно прищуриваюсь. В памяти будто красным вспыхивает.

Петр из моих воспоминаний приходит домой, когда я занимаюсь, разыгрываю очередное произведение.

Муж пьян. От него несет перегаром, и я напрягаюсь, потому что никогда его таким не видела…

– Я не терплю эти треньканья на инструменте! Хочу покоя, Нина. Тишины в доме…

В тот день он впервые наорал на меня… а затем… затем моя скрипка сломалась в моих руках…

– Это ведь ты, Станиславский, это ты сломал мою скрипку…

Не отвечает, а я по глазам вижу, что права. Еще один удар. Еще один сильнейший апперкот, который выбивает из меня дух.

Ведь Петр не просто скрипку мою поломал, он жизнь мою сломал в угоду своим прихотям…

– Если бы я хотел звезду, Нина, я бы женился на какой-нибудь певичке, которая телесами светит, а я жену хочу. Нормальную. Чтобы домой приходил, чтобы ждала, еду готовила. Не повар и не ресторан, а жена…

– Ты… с самого начала был подонком! Из стольких женщин ты выбрал меня, но я не понимаю зачем?! Зачем?!

Кричу. Смотрит на меня как-то странно, не могу понять…

– Ты привлекаешь внимание, Нина. Манишь. На тебя смотрят с вожделением. А мне нужна была именно такая женщина рядом, чтобы на светских мероприятиях она блистала своим лоском, породистостью. Но. Разумеется, не только это. Было кое-что еще…

Улыбается многозначительно, а я вся подбираюсь и выдыхаю с нажимом.

– Что?!

– Я люблю выигрывать и щелкать по носу конкурентов, – говорит многозначительно, уверенный, что загнал меня в ловушку и прогнул, – хотел утереть кое-кому нос… забрать и присвоить ту, что вызвала нешуточный интерес у моего заклятого врага…

Глава 9

– Ничего не понимаю! – кричу с отчаянием, и Петр резко отпускает меня.

– Тебе и не нужно! Запомни, Нина, ты моя со всеми потрохами!

Резкий выпад и Станиславский обрушивается на меня своим тяжелым телом, пригвождает к сиденью, пытаюсь оттолкнуть, сопротивляюсь, но он сильно фиксирует мое тело, пытаюсь увернуться, но мужская пятерня впивается мне в волосы и обездвиживает.

– Петя! Нет! – вырывается рыданием, но мой муж не слышит, он целует мои губы, жестко сминает, а у меня слезы брызгают из глаз, и этот поцелуй, словно прикосновение холодной змеи. – Хватит! Я не хочу! Прекрати!

Рыдания рвутся из горла. Меня потряхивает, но муж не останавливается. Поцелуй. Вымораживающий, мокрый, гадкий. Вызывающий у меня рвотный позыв. Пытаюсь сопротивляться, молочу по плечам, пытаюсь оттолкнуть и мычу, когда вторая рука Петра опускается на мое бедро и пытается стянуть мои джинсы. Безрезультатно. Они узкие и застежка особая, сама повозилась, пока застегивала.

– Что за уродские штаны на тебе… – рычит мне в рот Петр, а я благодарю провидение за то, что не пришла к нему в своем платье, иначе…

Меня буквально выворачивает, тело начинает дрожать все сильнее, и в какой-то момент я с силой кусаю Станиславского и бью по щеке, и сразу же сама шиплю от боли, потому что хватка в волосах буквально искры из глаз выбивает.

Муж прикладывает меня о сиденье. Давая понять, что мои трепыхания против его грубой силы просто ничто.

Все перед глазами темнеет от боли, слез, горечи и обиды…

– От тебя выпивкой разит. Чтобы больше такого не учуял, – сам волосы свои поправляет.

Меня же трясет так, что будь в руках чашка с водой, я бы ее разболтала. Шок не уходит. Я смотрю в спокойное высокомерное лицо своего мужа и понимаю, что от насилия меня спасло только то, что он не захотел продолжения…

Поправляю на себе одежду, пытаюсь, вернее, а сама еще даже не осознаю все состояние своего ужаса…

Телефон мужа звонит. Он смотрит на экран и отвечает.

– Что с контрактом? Нет. Сделка должна быть за нами. Землю ройте, но вы должны найти доступы к образцам конкурентов. Мне плевать, как ты это сделаешь. Нужен результат.

Нужен результат…

В этом весь Петр. Не важно, что и как будет, главное, чтобы было по его желанию.

– Тогда… совсем другое дело… Хорошо утро началось… Я сейчас еду в офис. Покажешь тогда, что нарыли…

Станиславский откладывает телефон и опять смотрит на меня. Настроение у него явно повышается.

– Вот этого нам не хватало в нашей пресной супружеской жизни – огонька. Оказывается, он в тебе все же есть… Тем интереснее будет поиграть…

Отпускает меня, а меня трясет так, что зубы друг о друга ударяются.

– Так. Все. У меня дела. Как итог нашего разговора, Нина. Просто усеки одно. Как я и сказал. Станиславские не разводятся!

Говорит так спокойно, а у меня мороз по коже… Я понять не могу, что происходит. Словно аффект и шок. Петр мне сейчас открыто угрожает. Кроме того, он показал свое истинное лицо.

Становится дико холодно. Меня начинает ощутимо потряхивать. Петр загнал меня в угол и явно показывает, что не намерен давать мне и шанса на спасение.