Привет, прощай и все, что между ними - Дженнифер Е. Смит

бы искать максимально легкий путь. – Он умолкает и глубоко вздыхает. – Но ты принял решение. Сейчас уже ничего не сделать. Это был твой выбор, и теперь тебе с ним жить.

Райли переминается с ноги на ногу, и половица под ней предательски скрипит. Прежде чем они успевают что-то придумать, дверь резко распахивается, и перед ними появляется миссис Галлахер. Ее губы сжаты в тонкую линию.

– Прости! – быстро говорит Райли. – Просто Эйден обещал отвезти меня…

– Не уверена, что мы… – отвечает ее мать, но мистер Галлахер обрывает ее на середине фразы.

– Все нормально. – В его голосе слышится нечто тоскливое и безнадежное, когда он поворачивается к Эйдену, который смотрит на него с упрямым выражением. Клэр слишком хорошо его знает: челюсти стиснуты, глаза сверкают. – Мы закончили.

Однако Эйден не двигается с места, как и все остальные.

– Мы подождем на улице, – через несколько секунд говорит Райли.

Она разворачивается, и Клэр следует за ней обратно через столовую. Они с облегчением покидают дом и выходят в прохладный вечер.

Клэр садится на ступеньки и обхватив колени, прижимает их к груди. Уже почти стемнело, и двор наполняет пение сверчков – единственный звук на всю округу. Райли садится рядом и принимает такую же позу.

– Он идиот. Но в каком-то смысле я его понимаю.

Клэр поворачивается к ней:

– Да?

– Он не трус. Он просто трезво смотрит на жизнь.

– Знаю, – отвечает Клэр, потому что так и есть.

В душе Эйден оптимист, но он очень осторожен. Он никогда не станет тратить время и энергию на то, что ему не интересно. Он слишком практичен и чересчур расчетлив в своих надеждах и мечтах. Если Эйден и постарается ради чего-то, то лишь по двум причинам: либо он уверен в том, что сможет получить желаемое, либо оно того стоит.

– Но он все равно идиот, – робко улыбаясь, добавляет Райли. – Потому что, учась в Гарварде, Эйден мог быть ближе к тебе.

Клэр закрывает глаза. Она уже долгое время не позволяет себе думать об этом: как они оба курсируют между Гарвардом и Дартмутом, которые находятся всего в каких-то двух часах езды друг от друга, проводят вместе выходные, катаясь на лыжах в Вермонте или собирая яблоки в Нью-Гэмпшире, посещая музеи в Бостоне или наблюдая за лодками, проплывающими по реке Чарльз.

Она знает, что тот человек, которого она изо всех сил старалась не представлять, – в теплом пальто и громоздких ботинках, закутанный и раскрасневшийся во время уютных зим Новой Англии, – это не Эйден. Но все же больно осознавать, что это невозможно, и, сидя здесь, в темноте вечернего пригорода, Клэр уже ощущает расстояние между ними, надвигающееся, словно злой рок.

– Я буду скучать по нему, – говорит Клэр так внезапно, что пугает себя и Райли. Потом она беспомощно пожимает плечами, и сестра Эйдена кивает:

– Знаю. Я тоже.

Клэр толкает ее плечо своим:

– И по тебе я буду скучать.

– Правда? – Лицо Райли озаряется.

– Правда. Так что будь на связи!

– Обязательно! Клянусь. Даже если вы с Эйденом расстанетесь.

Клэр вздрагивает. Конечно, это все равно произойдет сегодня ночью, этого не избежать. И все же у нее сжимается сердце, когда Райли произносит это вслух.

Дверь за их спинами открывается, освещая крыльцо, и из дома выходит Эйден. Девушки поворачиваются, чтобы посмотреть на него, но он продолжает стоять, неподвижно глядя вдаль и потирая руки, хотя на улице совсем не холодно.

Наконец Эйден опускает взгляд на Клэр и Райли и изо всех сил улыбается.

– Не получилось быстро и безболезненно, – с робким выражением лица говорит он. – Новое правило сегодняшнего вечера: никаких незапланированных остановок.

Клэр кивает:

– Договорились.

Когда их взгляды встречаются, черты его лица разглаживаются, и слова вылетают, как искры костра в ночь:

– Привет и пока.

Клэр, проглотив ком в горле, отвечает:

– Привет и пока.

Остановка пятая

Боулинг

21.17

Как только Эйден останавливается на одном из многочисленных свободных парковочных мест перед «Инкредибоулом» – невероятно допотопным заведением, – Райли тут же вылетает из машины, торопливо бросив «спасибо», перед тем как захлопнуть дверцу.

– Похоже, она опаздывает на встречу с друзьями, – говорит Клэр, наблюдая, как Райли спешит сквозь туман. Но на самом деле Райли наверняка не терпелось сбежать от царившей в машине натянутой атмосферы. Клэр тоже не отказалась бы.

Но она остается сидеть рядом с Эйденом и разглядывает через пыльное лобовое стекло приземистое здание, озаренное неоновыми огнями, чей вход охраняют, словно старые солдаты, две огромные кегли, краска на которых давно облупилась.

Эйден не произнес ни слова с тех пор, как они отъехали от его дома, и Клэр не может припомнить его таким молчаливым. Он не похож на остальных парней из их класса – мрачных, угрюмых и замкнутых. Эйден Галлахер умеет говорить. У него настоящий дар поддерживать беседу, и любое неловкое молчание он умеет прервать пустыми рассуждениями. Когда они вместе, неважно, следит ли Клэр за ходом их разговора, и по большому счету неважно даже, слушает ли она. У Эйдена есть привычка самому отвечать на заданные им же вопросы, и порой ему даже не нужен собеседник.

– Ты когда-нибудь замечала, что девчонки всегда складывают носки, а парни сворачивают? – спросил он вчера, наблюдая, как Клэр пакует вещи. – Интересно, правда? Любопытно, какой из способов эффективнее. Может, нам прямо сейчас провести эксперимент? Может, мы получим премию за нашу работу в области гиперэффективных приемов упаковывания вещей…

– Эйден, – рассеянно взглянув на него, сказала Клэр, – не мог бы ты, пожалуйста, замолчать?

– Ни за что! – добродушно ответил он, а потом начал опустошать ее ящик с носками.

Пока Клэр собирала остальные вещи, Эйден с крайне сосредоточенным видом педантично сворачивал или складывал носки, не забывая отпускать комментарии по поводу цветовой гаммы.

В этом весь Эйден: говорун по природе, болтун, неунывающий шутник. И хотя Клэр все время поддразнивает его по этому поводу, ее это успокаивает – у нее словно есть страховка на случай любого потенциально некомфортного социального взаимодействия. Когда он рядом, не бывает длинных пауз, и Клэр, та еще тихоня, всегда благодарна ему за это.

И вот сейчас, после пятнадцатиминутной поездки до боулинга, проведенной в полном молчании, Клэр начинает переживать, что ее идея провести сегодняшний вечер в разговорах, обсуждениях и дискуссиях, возможно, провалилась.

Клэр играет с одним из своих колец, то снимая, то надевая его, и ждет в тишине, пока Эйден что-нибудь сделает первым: заговорит, выйдет из машины или снова поедет куда-нибудь.

Однако минуты идут, ничего не происходит,