Привет, прощай и все, что между ними - Дженнифер Е. Смит

Райли садится.

Клэр опускается на краешек кровати, застеленной старым фиолетовым пледом в клетку.

– Ты знаешь, что случилось? – спрашивает она у сестры Эйдена. – Похоже, они жутко бесятся. Это ведь уже не из-за Калифорнийского университета?

– Нет, но близко, – отвечает Райли, а потом, передумав, качает головой: – А вообще нет. В смысле… это из-за Гарварда.

Клэр удивленно хмурится. До недавнего времени Гарвард был постоянной темой разговоров в доме Галлахеров, но все они затихли, когда Эйден получил отказ. Почти сразу же после того, как он сообщил эту новость отцу – который был так огорошен и разочарован, что молчал несколько дней подряд, – ему пришли приглашения из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и еще некоторых других колледжей, расположенных на Западном побережье. Так что казалось, что обсуждать больше нечего.

– Ведь он хотя бы чуточку рад за тебя, правда? – спросила тогда Клэр Эйдена.

Ее собственные родители всегда выступают на ее стороне и поддерживают, иногда даже слишком, и они подбодрили бы Клэр, даже если бы она объявила им, что ее отчислили из школы. Так что иногда ей трудно понять мистера Галлахера с его большими надеждами на сына – ведь тот, несмотря на отказ из Гарварда, поступил в три довольно хороших университета. И все же он почему-то не мог найти в себе силы проявить хотя бы капельку радости.

– Калифорнийский университет – отличный вуз. А команда по лакроссу…

– Ему наплевать на лакросс, – сказал Эйден, бросив на нее нетерпеливый взгляд, хотя обычно его глаза радостно вспыхивали каждый раз, когда в разговоре упоминался Калифорнийский университет. Он чуть ли не танцевал даже при мысли о нем, счастье и откровенное ликование придавали ему какую-то новую легкость, которая очень забавляла Клэр. Все эти многолетние надежды на Гарвард, возложенные на него родителями, испарились в одно мгновение, их сменило чувство невероятного облегчения, которое, казалось, заполнило его целиком.

– Кроме того, отец еще слишком огорчен из-за Гарварда, чтобы обращать внимание на что-то другое. Но все кончено. И он либо смирится с этим, либо нет.

– Конечно, смирится, – настойчиво ответила Клэр. – Он переживет это.

Но Эйден пожал плечами:

– Или не переживет.

Райли наклоняется ближе к Клэр и, с большими глазами за стеклами очков, которые поправляет пальцем на переносице, шепотом говорит:

– Как выяснилось, он вообще не подавал документы в Гарвард.

Клэр смотрит на нее в полнейшем шоке:

– Что?

– Знаю, – отвечает Райли, чувствуя одновременно страх и волнение из-за того, что именно ей приходится сообщать Клэр такую новость. – Папа все лето ходил как в воду опущенный, но в последнее время непонятно почему снова стал одержим Гарвардом. Думаю, наверное, потому, что Эйден скоро уедет, и отцу тяжело наблюдать, как он пакует вещи, чтобы отправиться на учебу в другой университет. Он пытался смириться, честное слово, но на днях вечером он попросил посмотреть письмо об отказе. Наверное, чтобы наконец поставить точку, ну или не знаю зачем еще. Ведь никто из нас это письмо так ни разу и не видел…

– Я тоже, – признается Клэр.

Они показывали друг другу лишь уведомления о зачислении – Клэр было не по себе от мысли, что кто-то увидит свидетельства ее неудач, пусть даже Эйден. Письма с отказами она отправляла в мусорное ведро сразу же, как только получала их, погребая все эти «нам так жаль» и «спасибо за старания» под кофейной гущей и банановой кожурой, словно этого было достаточно, чтобы забыть о них навсегда. Тем более что были другие письма, получению которых можно бы было порадоваться. Что они с Эйденом и делали.

– Короче говоря, Эйден сказал, что выбросил это письмо, но он так странно себя вел, что сегодня папа решил позвонить в приемную комиссию…

– Зачем?

Райли пожимает плечами:

– Не знаю. Может, чтобы высказать им все, что он о них думает. Но оказалось, что они не получали документы Эйдена.

– Поверить не могу, что он так поступил! – Клэр все еще не может оправиться от потрясения.

Однако кое-что еще не дает ей покоя и сильно тревожит. Она не до конца понимает, что именно, но тут ей помогает Райли:

– Значит, он и тебе ничего не сказал?

Клэр отрицательно качает головой.

– Я думала, он все тебе рассказывает.

– Как оказалось, нет, – натянуто отвечает Клэр.

– В общем, сейчас папа просто вне себя от гнева. Ну, ты сама можешь представить. – Райли крутит ручку между пальцами.

Клэр кивает, но ее мысли уже далеко. Она никак не может поверить, что Эйден не поделился с ней. Они все друг другу рассказывают. Не только что-то важное, но и всякие мелочи: что Клэр решила поменять зубную пасту или что Эйден обнаружил в своем ботинке пенни; что Клэр снова приснились клоуны или что Эйден вдруг решил почистить зубы нитью. Неважно что, хорошее или плохое, очень важное или совершенно незначительное: практически обо всем, что она делала, – чтобы просто сделать, или получить хороший результат, или чтобы просто это пережить, – Клэр спешила рассказать Эйдену.

И всегда думала, что он делает то же самое.

Но теперь она уже не так в этом уверена.

Внизу громко хлопает дверь, затем раздаются приглушенные голоса. Райли поднимает глаза на часы в форме старинного чайника, висящие над письменным столом.

– Я сказала друзьям, что к этому времени уже буду на месте, – говорит она. – Интересно, сколько еще нам ждать?

– Может, нам стоит попробовать спасти его? – спрашивает Клэр с уверенностью, которой на самом деле почти не чувствует.

Райли бросает тревожный взгляд на дверь своей комнаты, а затем, коротко кивнув, встает.

Они тихо спускаются вниз – их шаги заглушает грубый серый ковер. Потом на цыпочках крадутся через столовую, где уже можно различить доносящийся из кухни разговор.

– Просто мы очень разочарованы, – успокаивающим тоном говорит миссис Галлахер. – Ты же сам понимаешь…

– Вы были бы разочарованы в любом случае, – отвечает Эйден, и в его голосе слышатся стальные нотки. – Даже если бы я поступил туда, то все равно не стал бы там учиться. Вы этого всегда хотели, не я. Я лишь хотел избавить нас всех от ненужных ссор.

Повисает молчание, но тут подключается мистер Галлахер.

– Прекрасно, – говорит он, хотя по тону его голоса понятно, что все отнюдь не так. – Но как ты это сделал! Самым подлым, трусливым образом…

– Это был единственный способ… – начинает Эйден, но отец перебивает его:

– Ты считаешь себя достаточно взрослым, раз уезжаешь в колледж, но это не так, пока ты еще мальчишка. Настоящий мужчина не стал бы лгать. Настоящий мужчина не стал