Наши беседы - Юрий Фёдорович Куксенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После этого начинались выступления отдельных членов церкви с заявлениями о выходе из общины. На общих собраниях такие заявления чаще всего вызывали взрыв негодования, поднимался шум, спор, сыпались взаимные обвинения и оскорбления. Приближенные или посторонние, присутствовавшие на подобных разборках, нередко в ужасе восклицали: куда мы попали?! Уходили и больше не приходили.
Где-то проходило и по-другому. Но везде разделения приносили много горя церквам и соблазнов для окружающих. Особенно тяжело проходили разделения по живому и по больному месту, т. е. среди родственников и друзей. Члены церкви, годами дружившие семьями, становились непримиримыми врагами. Делились между собой родители и дети. Посещая разные собрания, они не знали порой, кем теперь считать маму и папу или детей: братьями и сестрами или отлученными мытарями и грешниками?
Но еще хуже, когда раздел проходил между мужем и женой. Муж уходит к отделенным (Алма-Ата, Юркевич), а жена остается в церкви, где родились духовно, пели в хоре, были сочитаны. Или наоборот (Омск, Патрикеевы): дети не знают, куда и с кем идти на собрания. Одни идут с папой, другие – с мамой. Плачут. Дома они слышат постоянные ссоры родителей, их детские сердца травмируются, замыкаются в себе. Подрастая, они разочаровываются и уходят в мир. А сколько семей было доведено до развода и разрушено? Я мог бы приводить и приводить названия городов и сел, где это творилось. Вот это, действительно, не победа братства, а победа над братством, так как за всем этим стоят разрушенные общины, разбитые семьи и покалеченные сердца. И самым печальным является то, что и теперь, в 40-летний юбилей этого движения, с особой силой подчеркивается и называется эта разруха «благословенным путем Господним».
Любопытно, что, когда после посещения канцелярии ВСЕХБ братья Крючков и Прокофьев, не дождавшись ответа от Президиума, через десять дней дали команду распространять заранее заготовленное и разосланное по городам первое послание ко всем церквам евангельских христиан-баптистов в СССР и повсеместно начались разделения, тогда А. В. Карев выступил на собрании Московской общины, которая насчитывала 5000 членов, с такими словами: «Дорогие братья и сестры! Я хочу сказать вам о некоторой группе людей, так как уже не секрет, что в нашей Московской церкви, как и во многих других общинах нашего братства, загорелся нехороший пожар. Этот сатанинский пожар нанес ожоги и в нашей Московской церкви, от которых страдает наша молодежь, поскольку многие верующие подходят ко мне и спрашивают: как понять, что происходит? Я не считаю возможным молчать об этом. Позвольте мне начать мое объяснение с притчи.
Я живу в старом деревянном доме без удобств. Вдруг однажды утром вижу недалеко от нашего дома группу людей, а в руках у всех ломы, топоры, вилы, багры. В ответ на мой вопрос: зачем вы пришли? – посетители отвечают: мы пришли поломать ваш дом, так как он старый, неудобный, без современных усовершенствований. А жильцы спрашивают: а куда же вы нас переселите? У нас же ведь нет еще ордеров на жилплощадь… А они отвечают: мы хотим переселить вас в тот дом, который построим. – А где же этот дом будет построен? – Мы еще не знаем, где этот дом будет построен, так как мы еще участка не имеем.
А теперь, братья, я перехожу к картине, которая создалась в Московской церкви. Около наших братьев собралась группа, которая назвалась Инициативной. В руках у них были ломы, топоры, багры.
– Что вы собираетесь делать? – спрашиваем мы их.
– А-а-а, мы пришли поломать старый дом и переселить братьев в лучший дом! – отвечают они.
– А как вы думаете это сделать?
– Мы надеемся созвать чрезвычайный съезд, на котором мы построим братство с новым Уставом, новыми порядками, на основании Слова Божьего, – отвечают они.
– А как вы думаете созвать этот съезд? – спрашиваем мы.
– Мы думаем написать сами, и других будем просить писать в вышестоящие организации, чтобы созыв такого съезда был разрешен.
Я тоже беседовал с братьями, подписи которых были поставлены под посланием, разосланным по всем церквам нашего братства. Прокофьева я мало знаю, но Г. К. Крючкова знаю хорошо. Этот брат мил и дорог моему сердцу. Но я скажу прямо: он встал на неправильный путь. Если у остальных членов Инициативной группы, у кого лом, у кого топор, у кого багор, то у Г. К. Крючкова все три инструмента – и топор, и лом, и багор, чтобы поломать старый дом. Я объяснил этим братьям, что сейчас время не подходящее для созыва такого съезда. Я бы очень желал проповедовать на большом стадионе в Лужниках, но условия не позволяют сделать это. Я благодарю Господа, что проповедую здесь, перед вами. Я бы очень хотел, чтобы у нас была богословская школа, но и ее нет – условия не позволяют. И теперь, – к сведению тех, кто еще не знает, – я хочу объявить: съезд не разрешен. И не мы, руководство ВСЕХБ, хотим этого, а потому что сейчас не время осуществлять такие широкие планы.
Дорогие братья и сестры! Инициативная группа объявила, что сломает старый дом и построит новый, но этот дом будет построен на съезде, а съезд не разрешен. Спрашивается: где же будет ваш дом? – В воздухе. А воздушных замков не существует» (Дословная выдержка из юбилейной речи В. М. Хорева к 40-летию движения Совета Церквей).
Беседа пятая
Юрии Федорович, мы слышали, что Инициативная группа, или, точнее, Оргкомитет, вскоре от лучил ВСЕХБ. Иными словами строители ворвались в дом ВСЕХБ и разломали его, выселили жильцов на улицу. Имело ли это какую-нибудь правовую, евангельскую и вообще разумную основу?
– Когда я впервые узнал об этом в 1962 году, будучи в узах, то невольно подумал: еще не пришли к власти, а уже летят головы. Что ж будет дальше, если нам дать власть? Страшное дело – религиозный фанатизм! Он зажигал когда-то костры.
Отлучение Оргкомитетом ВСЕХБ членов московской и других поместных церквей без ведома самих церквей было делом противозаконным, если посмотреть на это хоть
