Зона невозврата - Шон Блэк

Справа Тай боковым зрением отметил, как один из темнокожих, толкнувшись, полным ходом кинулся на белых. Еще секунда, и что-то пришло в движение слева – Марвин, как склон горы, ускользающей в море. Вот он, противник, в шаге впереди. Понеслась моча по трубам.

Глава 19

Тай выбросил вперед открытую левую ладонь – Филеасу в лицо, – согнутым локтем правой метя в нос. Наци шатнулся туловищем назад, но ноги у него стояли прочно. В грудь Таю, чуть не под дых, шибанул кулак, выбив из легких воздух. Тем не менее Джонсон продолжал драться, вскинув колено Филеасу в пах – раз и два. Тот со стоном согнулся, заполучив при этом удар другим коленом, на этот раз в лицо.

Рост давал Таю необходимый упор, и он пытался с толком использовать каждый его дюйм, потчуя нацистского «бугра» ударами так, что только кровь хлестала. И тут сбоку в голову прилетела все равно что головка копра. Ощущения падения не было. Еще мгновение назад Тай стоял, а теперь вот смотрел, как сверху скалится кровавыми пеньками выбитых зубов Филеас, поднимая ботинок, под ударом которого у Тая хрупнул носовой хрящ.

Лок шарахнулся вправо, чтобы не налететь на Тая. Боковым зрением он заметил у своего плеча Рипера (для громилы, просидевшего существенную часть жизни в тесной клетушке, тот двигался с завидной быстротой). Остальные белые держались плотной стенкой.

В опущенной руке Лок сжимал заточку. Пора было с ней что-то делать. Он чуть замедлил шаг, отчего в пятку сзади ударил носок чьего-то ботинка. Лок был к этому готов, поэтому не упал, а запнулся, для равновесия схватившись за кого-то из сзади идущих и выронив при этом самоделку. Видно было, как впереди исправно держится Тай. Хуже приходилось Марвину: его пудовыми кулаками молотил по голове один из энбэшников. Ввязаться в драку спешили остальные темнокожие. Двое-трое рвались на помощь Марвину с Таем, прочие же, скапливаясь на ходу, гуртом шли на Лока с его стенкой.

Двое охранников, не рискуя ввязываться в кучу-малу, с двух сторон пускали перечный газ в тщетной попытке ослабить шквал страстей. Две группы дерущихся схлестнулись в граде жестоких, наотмашь, ударов рук и ног. На Лока грозно надвигался какой-то здоровяк (рост примерно одинаковый, но куда кряжистей), на лбу которого красовалась наколка «Лом». Лок сжался, стараясь минимизировать ему поле деятельности, после чего прянул на Лома пружиной, изо всех сил двинув ему в грудь правым плечом. В ту минуту, как количество распыленного газа переросло в качество, кучный бой стенка на стенку рассыпался преимущественно на очажки по двое и по трое. Слева у одного из темнокожих, которого сейчас охаживали сразу двое энбэшников, из шеи, пульсируя, хлестала кровь – от заточки, которую один из «бунтарей» попеременно вонзал ему в лицо и корпус. На миг он обернулся на Лока и с пакостной ухмылкой подмигнул, после чего снова пырнул простертое тело. Райан поискал глазами Тая, и тут глаза ему ожгло и затуманило порцией перечного газа.

Лок, толкнувшись, снова прыгнул на Лома, на этот раз саданув ему снизу локтем по подбородку. От точного попадания ноги у Лома подогнулись (кто сказал, что против лома нет приема?). Сказалось и то, что Лок в прыжке саданул его сзади по впадинам за коленями и дернул вниз за воротник робы. В итоге Лом сверзился, а Райан в довесок пнул его по голове – не со зла, а сугубо для отключки. Дальше, лавируя среди тюремного ристалища, он стал выискивать Тая, которого окончательно утерял из виду.

У земли мутноватой пеленой висел слезоточивый газ, придавая сцене побоища какой-то средневековый оттенок. В эту секунду взгляд Лока упал на дюжину охранников в полной экипировке по борьбе с беспорядками; налегая на створки ворот, они вкатывались во двор. В работу шли тазеры и дубинки, эффективно усмиряя тех, кто был ближе к ограждению.

– Всем лечь!

– Не двигаться!

Большинство заключенных, уже и так измотанных яростной потасовкой, сопротивлялись чисто символически, до первого касания. Держались только самые стойкие, но и те, продемонстрировав, что их, мол, нахрапом не возьмешь, после пары ударов дубинкой покорно расцеплялись и укладывались лицами вниз, сцепляя сзади на затылке разбухшие и сбитые жестокой молотьбой пальцы.

Тут Лок наконец отыскал глазами Тая. В двух шагах там неподвижно лежал Марвин; спекшаяся в пыли кровь на нем казалась бурой. Тай же по-прежнему держался по-бойцовски; более того, с ошеломляющим темпом и жесткостью атаковал Филеаса, действуя ладонями и локтями. Глава «Нацистских бунтарей» с распухшей физиономией пятился. Лок не мог сдержать улыбки, видя, как Тай, схватив сзади Филеаса за шею, другой рукой подносит к его глазам «козу» – классический кусок крав-мага́[12], где выше внешней броскости ставится полное уничтожение противника. А вообще лучше, если есть и то, и это.

– А ну на землю! Руки за голову! – рявкнул один из охранников, что ближе к Таю.

«Ложись, ну, – не сводя с товарища напряженно-внимательных глаз, ворожил губами Лок. – Ну ложись же, Тай. Брось этот кусок дерьма, будет тебе. Поддайся, всего и делов-то».

Однако Джонсон был чересчур увлечен; поединок поглощал его, вызывая колоссальный всплеск адреналина.

Уловив со спины движение, Лок хотел обернуться, но тут получил сзади дубинкой по икрам. Ноги непроизвольно подогнулись, и в лицо устремилась земля. Падая, Лок выставил перед собой руки и думал было толкнуться, но еще один удар, на этот раз по спине, сшиб его обратно, убрав из поля зрения поединок, в котором Филеас уже шатался, как сомнамбула.

Одинокий часовой на вышке наблюдал батальную сцену через прицел винтовки. Возня на дворе в целом унялась; все еще хлестались только два драчуна на углу – один черный, другой белый; остальная же тюремная братия лежала лицом вниз. Ребята из охраны похаживали между лежачих, разбираясь, кому нужно врача, а кому не мешает еще всыпать и взять в наручники.

Однако тот черномазый на углу определенно позволял себе лишнее: того и гляди, забьет белого насмерть. Один из охранников брызнул в черного горчичкой из баллона, но тот успел натянуть на голову робу и в целом легко отделался. А отделавшись, еще и двинулся на охранника. Непорядок, определенно непорядок… Палец часового плавно лег на спусковой крючок.

Выбрав местечко чуть левее заключенного, он сделал предупредительный выстрел. Лок заслышал резкий щелчок и успел с земли заметить, как рядом с Таем взметнулся фонтанчик пыли. Он обернулся в сторону вышки, но тут на него, заслоняя обзор, надвинулись черные полусапожки двоих охранников.

Еще через несколько секунд стеганул второй выстрел, и двор смолк. А Тай пал наземь.

Глава 20

На глазах у Джалисии Бобби Гросс, главный защитник верхушки «Арийского братства», с гордой надменностью вплыл в зал судебных заседаний во главе свиты из своих адвокатов, поверенных и ассистентов. На приближении к столу, за которым сидело обвинение в составе трех человек, включая Джалисию, он остановился, картинно провел пятерней по своим пышным, уложенным феном волосам, и сжал в ниточку губы. Закрадывалось подозрение, что перед зеркалом он утром провел больше времени, чем сидящая перед ним женщина.

– Ты что-то хотел, Бобби? – спросила Джалисия, прекрасно зная, как Гросса коробит, когда к нему вот так фамильярно обращаются по имени.

Он с гибкой вкрадчивостью подался вперед.

– Тук-стук, – пропел его голос у нее над ухом так близко, что почувствовалось дыхание: свежая мята. – Думаете, ваш человечек выстоит, не сломается?

Сам Гросс источал эдакую язвительную благожелательность: ни дать ни взять тренер, задирающий перед ответственным матчем своего коллегу-соперника.

За его спиной маршалы ввели в зал его подзащитных: шестерых главарей «Арийского братства». Настроение у них было явно приподнятое, меж собой они пересмеивались и пошучивали. Большинство из них вот уже больше тридцати лет сидели за решеткой, что было видно по их бледнотной коже. Кое-кто носил очки. Все как один одеты с легкой претензией на шик: светлые слаксы, деловые наглухо застегнутые сорочки (последнее в основном для того, чтобы скрыть бицепсы, способные гнуть железо, не говоря уже об иконостасе партаков из свастик, трилистников и эсэсовских молний на руках и туловищах. Единственная наколка, которую скрыть никому из них не удавалось, – это знак принадлежности к «Арийскому братству» – маленький трилистник на пальце правой руки.

Прозвища у всех были слегка комичные – можно сказать, мультяшные: Свин, Шерлок, Дюк, Акула, Гринго, Монах. Вид как у постаревших энтузиастов фан-клуба «Дедвуд»[13], настолько сжившихся со своими киногероями, что теперь и водой не разольешь. Одним словом, намертво.

Джалисия окинула их, а также Гросса уверенной улыбкой. С того дня как она поставила его в известность о главном свидетеле обвинения, он не уставал подначивать ее колкостями насчет Рипера.